Александр Селянинов - Тайная сила масонства
Орден рыцарей филалет стоит за открытые выступления, принимая на себя все вытекающие из них последствия. «Масонство уже давно стучится в дверь России и мы надеемся, воскликнула г-жа Авчинникова, что наконец мы добьемся легализации, так как Россия — страна конституционная, в которой должна быть допущена свобода совести, слова, печати и собраний»! (Г-жа Авчинникова при этом не была остановлена представителем полиции.)[660]
На этой лекции было сказано о Льве Толстом: «Толстой никогда не был масоном, но все же он был прекрасным человеком».[661] Эта фраза означает на масонском жаргоне, что Толстой, хотя и не участвовал в масонских ложах и не проделывал их церемоний, но был одним из самых сильных масонских орудий, вроде Вольтера во Франции в XVIII веке.[662]
Масонство стучится в двери России!..
Тайная еврейская сила не дремлет. Она чутко прислушивается ко всем явлениям нашей русской жизни и спешит «использовать» всякое событие по мере сил и возможности. Умирает ли актриса Коммисаржевская, профессор Муромцев, писатель Толстой, или анархист Сазонов — тайная сила немедленно делает из этого антихристианскую и антиправительственную демонстрацию. Так были подняты студенты и рабочие по поводу смерти Толстого и посредством их произведена 11 ноября 1910 года демонстрация, в пользу… отмены смертной казни, хотя Толстой не был казнен, а умер естественной смертью.
«То, что Лев Толстой, — говорит Меньшиков, — был противником смертной казни, явилось конечно лишь крайне внешним предлогом для революционного выступления. Толстой был вообще противником очень многого: и Церкви, и государства, в особенности, и брака, и войны, и пр. и пр. Стало быть с тем же основанием студенты на Невском проспекте могли бы кричать: «долой Церковь!» «долой государство!», «долой брак!» и т. п. В революционных формулах, поверьте, недостатка никогда не будет. Имеют значение вовсе не они, а слепая сила, ими движущая, — та злая воля, которая заставляет в тяжелые дни печали, вызванной смертью великого человека, оскорблять его память и достоинство его родины неприличнейшими политическими скандалами»…
Тут одна ошибка: сила, руководящая повсеместно беспорядками — не слепая, наоборот, она всевидящая и можно сказать, пожалуй — всемогущая, ибо она всех видит; а ее почти никто, и поэтому она бьет наверняка. Однако чуткий русский публицист угадывает происхождение этой силы.
«Cherche le juif, — пишет он далее, — что бы ни случилось теперь скверного в России, особенно в политике, поневоле приходится разыскивать влияние микроба, которым заражен наш общественный организм. Это все равно, что в чахотке или в сифилисе: возможны конечно и другие болезнетворные агенты, но отдельные поражения всего вероятнее объясняются основной инфекцией. Вспомните ближайшее поведение жидо-кадетской печати вообще и «всееврейской» Речи в особенности. Вспомните неустанное в течении ряда лет оплакивание освободительного движения, бесконечное лганье, заподозривание власти, науськивание против нее, подстрекательство, а главное шум, неистовый шум по всякому более или менее громкому поводу, и вы поймете что этот еврейский гвалт вовсе не так невинен. В конце концов он оказывает свое раздражительное влияние..
Я не знаю, в силу каких причин, но в последнее время в Петербурге замечается вообще огромный наплыв евреев… Петербург жидовеет с той же быстротой, как Киев и Москва. Множество либеральных профессий уже в руках обрезанного племени. Журналисты, врачи, дантисты, адвокаты, художники, фотографы, музыканты, всевозможные счетоводы, комиссионеры, торговцы, торговцы, торговцы — все это уже галдит громко на гортанном жаргоне и составляет уже огромную политическую толпу. Правительство наше едва ли интересуется конструкцией петербургской толпы, ее этнографическим в социальным составом, между тем тут стоило бы учредить такую же обсерваторию, какую итальянское правительство содержит у жерла Везувия. Там ведутся ежедневно наблюдения над стихией, угрожающей извержением. Нынешние столицы больших стран тоже своего рода вулканы. Даже такие столицы как Берлин, не обеспечены от внезапных потрясений, причем даже немецкая образцовая на весь мир полиция оказывается несведущей относительно подлинного настроения народных масс…
Правительства культурных стран, мне кажется, опасно отстают от жизни. Если сто лет назад столичное население держалось почти в неизменном составе, то теперь, когда десятки поездов со всех вокзалов ежедневно вливают все новые и неизвестные полчища, теперь от полиции требуется удесятеренное внимание. Для революции уже нет надобности возникать на местной почве, как было пять лет назад в Москве, революция может нанять курьерский поезд, приехать когда нужно издалека, прогастролировать с большим или меньшим блеском и опять исчезнуть. Мы живем в эпоху всевозможных съездов. Было бы странно думать, что существуют организации и съезды только известные правительству. Конечно было бы актом благородной учтивости со стороны революционеров извещать правительство о всех своих предприятиях, но революционеры почему-то этого не делают. Весьма допустимо, что та же антреприза, что с такой помпой хоронить Муромцева в Москве, на другой день производить манифестацию в Киеве, на следующий день — в Петербурге. Ведь чтобы собрать огромную толпу в десятки тысяч, достаточно всего несколько сот агитаторов, так как в каждом большом городе существует подготовленная для этого почва. Поразительно вообще, с какой уверенностью евреи управляют нашей смутой. Ни одно крупное событие не остается ими не использованным. Едва Лев Толстой испустил последний вздох, его великое имя поднимается уже как знамя бунта, причем русскому обществу не дают очнуться, не дают даже вспомнить, что Толстой-то был ведь врагом всякой насильственной революции, что политическую толпу митингов и манифестаций он презирал. Нужды нет, — «Толстой — наш!» «кричат еврейские экспроприаторы и обманутый еще раз мир готов им в этом поверить».[663]
XIV
Вникая в характеристику общей деятельности масонов, необходимо прежде всего иметь в виду, что масонство идейное не может обойтись без масонства исполнительного, т. е. без боевого и анархического, точно так же, как последнее не может обойтись без идейного, которое подготовляет общественное мнение и сознательные члены которого являются его защитниками и пособниками.
Сознательные члены идейного масонства — принадлежащие к обрядовому масонству (масонским ложам), масонским политическим партиям и союзам, а также и масонской прессе, — сами не воруют, не грабят и не убивают, но они посылают воровать, грабить и убивать, создавая в общественном мнении симпатии к ворам, грабителям и убийцам, вплоть до идеализации их поступков, дабы тем легче скрывать следы преступлений, изыскивать препятствуя к борьбе с преступниками и всеми способами добиться безнаказанности их.
Скрытые сотрудники боевиков и анархистов сами взрывчатых снарядов готовить и бросать не будут и не будут поджигать и громить усадеб, но будут всеми силами, не компрометируя себя, помогать открытым врагам свалить тот государственный строй, уничтожение которого они поставили себе задачей.
Припомним кадетские требования о всеобщей амнистии и непрестанные требования отмены смертной казни. Когда же революция берет верх, то беспощадным и кровавым инстинктам «сознательных борцов» открывается широкое и легальное поле применить на практике инстинкты ненависти и мщения. Сами идейные масоны в палачи не пойдут, но будут щедро подписывать смертные приговоры, якобы во имя «идей». В руководство всех своих учений и действий по-видимому они взяли тактику устройства, и выполнение французской революции 1793 года, придерживаясь иногда до смешного раз навсегда установленных приемов».[664]
Приведем выдержку из заслуживающей серьезного внимания статьи г. Некого и масонстве в России:
«Разоблачение Бурцева выяснили, что и в России масонская организация успела опутать уже все ведомства сетью шпионов и предателей и что для главного штаба революции нет никаких сокровенных тайн: вся правительственная организация в малейших ее деталях, все, что хоть сколько-нибудь может интересовать этот главный штаб находится перед последним, так сказать, «налицо», благодаря раскинутым сетям масонства. Вместе с тем все правительственные мероприятия, которые могут хоть сколько-нибудь внести успокоение и порядок на Руси, подвергаются усиленной травле еврейско-масонской прессой, причем и общество, и представителей правительственных сфер тонким гипнозом убеждают, что никакой опасности ни государство, ни Глава его не подвергаются, а страхи к подготовлению почвы к государственному перевороту — ничто иное, как правительственная же провокация».
