Эдвард Гиббон - Закат и падение Римской Империи. Том 1

Таковы были варвары и таковы были тираны, которые в царствования Валериана и Галлиена расчленили провинции и довели империю до такого унижения и разорения, от которых, казалось, она никогда не будет в состоянии поправиться. Мы постарались изложить главные события этого бедственного периода в порядке и с последовательностью, на сколько это возможно при скудости исторического материала. Нам еще остается описать некоторые отдельные события, которые могут бросить яркий свет на представленную нами страшную картину, а именно: I. Беспорядки в Сицилии. II. Смуты в Александрии и III. Восстание исавров.

I.Когда мы видим, что многочисленные шайки разбойников, размножающиеся вследствие своих успехов и безнаказанности, открыто издеваются над правосудием вместо того, чтобы увертываться от него, мы можем с полной уверенностью сказать, что самые низшие слои общества сознают крайнее бессилие правительства и злоупотребляют им. Географическое положение Сицилии предохранило ее от нашествий варваров, а узурпаторы не могли бы найти для себя опоры в такой провинции, где вовсе не было войск. Но удары, от которых пришлось страдать этому когда-то цветущему и до сих пор еще плодородному острову, были нанесены руками более низких людей. Бесчисленная толпа рабов и крестьян господствовала в течение некоторого времени над разоренной страной и напоминала те войны, которые Рим вел в старые времена со взбунтовавшимися рабами. Опустошения, в которых землепашцы являлись или жертвами, или соучастниками, разорили земледелие в Сицилии, а так как самые большие имения, иногда не уступавшие размером некоторым из древних республик, составляли собственность богатых римских сенаторов, то не трудно поверить, что эти смуты отзывались на столице гораздо сильнее, чем все завоевания готов и персов.

II.Основание Александрии, задуманное и приведенное в исполнение сыном Филиппа, служит памятником его гения. Этот красивый и правильно выстроенный город, уступавший в великолепии лишь одному Риму, имел пятнадцать миль в окружности и был населен тремя стами тысячами свободных граждан и по меньшей мере таким же числом рабов. Его гавань служила складочным местом для дорогих продуктов Аравии и Индии, направлявшихся в столицу империи и в ее провинции. Праздность была там незнакома. Множество рук было занято выделкой стекла, тканьем материй из льна и производством папируса. Каждый пол и каждый возраст был занят какой-нибудь промышленной деятельностью; даже слепые и увечные находили работу по своим силам. Но население Александрии, представлявшее смесь различных наций, соединяло в себе тщеславие и непостоянство греков с суевериями и упрямством египтян. Самое ничтожное обстоятельство - временный недостаток в мясе и чечевице, оставленное без обычного ответа приветствие, допущение в публичные бани не по порядку старшинства и даже спор из-за какого-нибудь религиозного вопроса - могло возбудить мятеж в этой громадной толпе, свирепой и неумолимой, когда она увлекалась жаждой мщения. Когда пленение Валериана и беспечность его сына ослабили авторитет законов, александрийцы предались своим страстям с необузданной яростью, и их несчастное отечество сделалось театром междоусобной войны, которая продолжалась (заисключением немногих непродолжительных и несоблюдавшихся в точности перемирий) более двенадцати лет. Все сношения между различными кварталами несчастного города были прерваны. Не было улицы, которая не была бы запятнана кровью, не было ни одного большого здания, которое не обратили бы в крепость, и смуты продолжались до тех пор, пока значительная часть Александрии не была обращена в развалины. Обширный и великолепный Брухонский квартал, в котором находились дворцы и музей и который был резиденцией королей и философов, имел, по дошедшим до нас рассказам, слишком через сто лет после того такой же вид мрачной пустыни, как и в настоящее время.

III.Неважное восстание Требеллиана, возложившего на себя императорскую корону в небольшой малоазиатской провинции Исаврии, сопровождалось оригинальными и достопамятными последствиями. Один из генералов Галлиена скоро уничтожил этот призрак верховной власти, но приверженцы Требеллиана, не надеясь быть помилованными, решились разорвать как те верноподданнические узы, которые привязывали их к императору, так и те, которые привязывали их к империи, и возвратились к жизни дикарей, от которой они еще не успели совсем отвыкнуть. Их неприступное убежище охранялось утесистыми скалами, составляющими часть широкой цепи гор, известной под именем Тавра. Обработка некоторых плодородных равнин доставляла им то, что нужно для жизни, а хищничество - то, что нужно для роскоши. Несмотря на то что они были со всех сторон окружены римскими владениями, исавры долго оставались нацией диких варваров. Преемники Галлиена, не будучи в состоянии привести их в покорность ни силою оружия, ни политическими хитростями, были вынуждены явно сознаться в своем бессилии, так как они приказали окружить эту враждебную и независимую территорию цепью сильных укреплений; но и эти укрепления нередко оказывались недостаточными для того, чтобы предохранить римские владения от вторжений этих внутрених врагов. Исавры мало-помалу распространили свои владения до морского побережья и покорили западную гористую часть Киликии, служившую в прежние времена гнездом для тех отважных пиратов, в борьбе с которыми республиканская армия когда-то напрягала все свои усилия под предводительством великого Помпея.

Человечество так привыкло считать свою судьбу тесно связанной с законами, управляющими Вселенной, что этому мрачному периоду истории приписывали разные наводнения, землетрясения, появления необыкновенных или преувеличенных чудес. Но продолжительный и всеобщий голод оказался серьезным бедствием. Он был неизбежным последствием хищничества и угнетений, которые уничтожали и находившиеся налицо земные продукты, и надежды на будущую жатву. Вслед за голодом почти всегда появляются эпидемические болезни, возникающие от недостаточности и недоброкачественности пищи. Впрочем, вероятно, были и другие причины, содействовавшие распространению страшной моровой язвы, которая свирепствовала без перерыва с 250 по 265 г. во всех римских провинциях, во всех городах и почти во всех семьях. В течение некоторого времени в Риме умирало ежедневно по пяти тысяч человек, и многие города, спасшиеся от нашествия варваров, совершенно опустели.

Нам достоверно известен один интересный факт, из которого можно извлечь некоторую пользу, когда приходится подводить итоги бедствиям человечества. В Александрии аккуратно велся список всех граждан, имевших право пользоваться даровой раздачей зернового хлеба. Оказывается, что прежнее число просителей в возрасте от сорока до семидесяти лет равнялась числу всех тех просителей в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти лет, которые остались в живых после царствования Галлиена. Применяя этот достоверный факт к самым аккуратным спискам смертности, мы, очевидно, должны прийти к тому заключению, что в Александрии вымерло более половины ее населения; если же мы позволим себе судить по аналогии о том, что должно было происходить в других провинциях, то мы должны будем допустить, что войны, моровая язва и голод истребили в несколько лет половину человеческого рода.

ГЛАВА XI

Царствование Клавдия. - Поражение готов. - Победы, триумф и смерть Аврелиана

В несчастные царствования Валериана и Галлиена империя была обессилена и почти разрушена солдатами, тиранами и варварами. Она была спасена целым рядом государей, которые вели свое темное происхождение из воинственных иллирийских провинций. В течение почти тридцатилетнего периода времени Клавдий, Аврелиан, Проб, Диоклетиан и их соправители восторжествовали над внешними и внутренними врагами империи, восстановили вместе с военной дисциплиной безопасность границ и заслужили славное название восстановителей Римской империи.

Изнеженный тиран, сходя со сцены, уступил свое место целому ряду героев. Народное негодование винило Галлиена во всех бедствиях, и действительно они большею частью были следствием его разнузданного нрава и беспечного управления. Он даже был лишен того чувства чести, которое так часто восполняет недостаток общественных добродетелей, и, пока он мог спокойно наслаждаться господством над Италией, ни победы варваров, ни потери провинций, ни восстания военачальников не могли прервать обычного течения его приятной жизни. Наконец, стоявшая на Верхнем Дунае значительная армия возвела в императорское достоинство своего вождя Авреола, который, не довольствуясь господством над бесплодной и гористой Рецией, перешел через Альпы, занял Милан, стал угрожать Риму и вызвал Галлиена сразиться с ним в открытом поле из-за господства над Италией. Император, задетый за живое этим оскорблением и испуганный такой близкой опасностью, внезапно проявил ту скрытую энергию, которая иногда прорывалась сквозь беспечность его характера. Добровольно оторвавшись от роскоши дворцовой жизни, он стал во главе легионов и перешел через По навстречу своему сопернику. Искаженное название Pontirolo до сих пор еще напоминает тот мост через Адду, который был во время сражения предметом самых напряженных усилий со стороны обеих армий. Рецийский узурпатор потерпел полное поражение, был опасно ранен и отступил в Милан. Победитель немедленно приступил к осаде этого большого города и для разрушения его стен употребил в дело всякого рода военные машины, какие только были известны древним. Авреол, сознававший превосходство неприятельских сил и не питавший никакой надежды на помощь извне, уже соображал в своем уме, какие будут гибельные последствия его неудачного восстания.