Владимир Барановский - Победа в битве за Москву. 1941–1942
Численный состав войск по состоянию на 5 декабря 1941 года на исходном рубеже для начала контрнаступления составил: [357]
Количество дивизий – 105
Личный состав, тыс. чел – 1021,7
В это число входит пополнение Ставки, подготовленное к началу контрнаступления (1-я ударная армия, 20-я и 10-я армии), – 200 тысяч человек (последняя цифра несколько занижена).
Опираясь на приведенные исходные данные, можно определить численность советских войск, вышедших на последний оборонительный рубеж под Москвой.
Численность боеспособных войск в составе Калининского и Западного фронтов в конце оборонительного этапа битвы под Москвой составит 821,7 тысяч человек (1021,7 тыс. чел. минус 200 тыс. чел.). Суммарная численность потерь (пленными, безвозвратных и санитарных) составляет 1344,3 тыс. чел. Последняя цифра определена как разность между численностью всех войск, введенных в сражение (2166 тыс. чел.), и количеством боеспособных войск в конце оборонительного этапа сражения (821,7 тыс. чел.).
Количество военнослужащих Красной Армии, попавших в плен на начальном этапе битвы под Москвой, под Вязьмой и в районе Брянска, определено как разница между суммарной численностью потерь (1344,3 тыс. чел.) и официальным значением потерь (658 тыс. чел.) Эта разница составляет 686,3 тыс. чел., что согласуется с данными противника. [358]
Итоговые данные о потерях Красной Армии за период с 30 сентября по 5 декабря 1941 года представлены ниже (тыс. чел.).
Суммарное число потерь– 1344,3
Безвозвратные и санитарные потери – 658
Попавшие в плен – 686,3
Количество попавших в плен составляет 31,7 % от общего числа военнослужащих, принимавших участие в отражении немецкого наступления по плану «Тайфун»… Из приведенных данных о потерях видно, что величина официальных потерь примерно равна числу попавших в плен и, следовательно, не может включать в себя это число.* * *До настоящего времени между историками не утихает спор, что же явилось причиной отступления и больших потерь наших войск в первые месяцы после начала войны. Некоторые из них полагают, что причиной этого могло быть запоздалое приведение советских войск в приграничных военных округах, а также частей ВВС и ВМФ в боевую готовность. Соответствующие приказы, по последним данным, хотя и отдавались, но только за 5–8 дней до начала немецкого вторжения, что недостаточно. Часть историков акцентируют внимание на чрезмерно низкой плотности войск Красной Армии и УРов на оборонительном рубеже, протянувшемся более чем на 2 тысячи километров.
Значительное место отводится неподготовленности командного состава Красной Армии к боевым действиям в обороне, также выдвигается ряд других версий, включая некомпетентность командования и прямое нарушение присяги.
Вопрос о причинах больших потерь наших войск в начале войны крайне многосторонен, и ответ на него не может быть представлен какой-то одной, даже весьма аргументированной причиной.
Хотя сразу после 1945 года делались первые попытки понять причины неудач Красной Армии в боях начального периода войны, эти исследования велись в основном в целях установления лиц, виновных в больших потерях личного состава и вооружений. Эта тенденция сохраняется до настоящего времени, однако представляется весьма сомнительной, так как возложение ответственности за те или иные неудачи Красной Армии на отдельных лиц – будь то Сталин либо Жуков, Тимошенко либо Еременко – является необоснованным из-за множества факторов, влиявших на исход конкретных сражений.
К настоящему времени стало очевидным, что основной причиной наших неудач в начале войны явились ряд преимуществ вермахта над Красной Армией. Немецко-фашистские войска обладали стратегической инициативой и опытом по проведению войсковых операций. Их солдаты и офицеры были хорошо подготовлены к агрессивной войне; присягнув на верность Гитлеру, Богу и фатерлянду, они были горды собой, физически оттренированы и уверены в своем расовом превосходстве над «восточными варварами»…
На стороне вермахта стояли материальные, технические и людские ресурсы всей Европы, покоренной гитлеровской Германией.
Военно-оперативные причины неудач Красной Армии в июне – июле 1941 года могут быть установлены в случае, если мы сможем четко представить себе, а что следовало бы предпринять войскам обороняющейся стороны, чтобы успешно отразить агрессию гитлеровской Германии.
Как стало ясно к 1943 году, удары немецких танковых группировок могли быть отражены только с использованием крупных подвижных механизированных соединений, вооруженных танками и артиллерией, при поддержке их действий авиацией.
К мысли о необходимости создания крупных механизированных соединений пришли еще в 1939 году. По предложению Наркомата обороны с середины 1940 года советское правительство приняло решение о формировании таких соединений (механизированных корпусов), которые должны были иметь на вооружении до 1 тысячи танков в каждом. Предполагалось завершить эту работу в 1942, максимум в 1944 году. Вначале планировалось создать 9 механизированных корпусов, но в дальнейшем Г. К. Жуков, ставший начальником Генерального штаба, предложил их количество существенно увеличить (до 30).
Было необходимо не только изготовить большое количество современных танков и артиллерийского вооружения, но и создать на их основе крупные подвижные соединения, которые не уступали бы по своей мощи будущему агрессору. Их подвижность должна была обеспечить их выведение на направление ударов противника. В качестве исходной технической базы для вновь создаваемых механизированных корпусов использовались материальная часть и кадры бронетанковых дивизий и бригад.
Очевидно, что к середине 1941 года эта реорганизация бронетанковых войск Красной Армии была только начата. Кроме того, к этому времени в войсках отсутствовали руководящие материалы на проведение боевых действий в обороне. Таким образом, комплектование механизированных корпусов Красной Армии к началу войны не было завершено. В настоящее время их укомплектованность по состоянию на 22 июня 1941 года оценивается не выше чем на 50 %, а подготовка личного состава, как это указано ранее, была проведена только частично.
Эти вновь формируемые корпуса и были брошены навстречу либо во фланги немецких танковых клиньев – против 4-й танковой группы на северо-западном направлении, против 3-й танковой группы на западном направлении и 1-й танковой группы на юго-западном направлении. Дивизии этих корпусов были рассредоточены вдоль оборонительного рубежа либо находились во вторых эшелонах и не могли быть быстро сосредоточены для концентрированных ударов по противнику.
В результате бронетанковые войска Красной Армии в начальный период войны из-за неготовности к крупномасштабным боевым действиям, несмотря на качественное превосходство некоторых видов советского оружия, были вынуждены отступать и потеряли большое количество своих боевых машин.
Стрелковые дивизии Красной Армии. лишившись поддержки бронетанковых войск, также несли громадные потери.
В руках командования Красной Армии оставалось единственное на то время оружие – самоотверженное сопротивление остававшихся в строю войсковых частей, способных уничтожать танки и механизированную пехоту противника.
Анализируя действия бронетанковых войск Красной Армии на начальном этапе войны, Ф. В. фон Меллентин писал: «В 1941-м и 1942 годах применение танков русскими было в достаточной мере негибким.»… Признавая высокий технический уровень советской бронетехники, он относил наши поражения на счет неправильного тактического применения танков в бою. «Мы уже начинали думать, что русские создали инструмент, которым никогда не научаться пользоваться, но уже зимой 1942–1943 года появились первые признаки выправления ситуации»… [359]
Следует добавить, что при неготовности бронетанковых войск Красной Армии к сосредоточенным контрударам по немецким танковым группировкам, что имело место 22 июня 1941 года, своевременное приведение советских войск в боевую готовность не имело решающего значения, хотя и позволило бы существенно уменьшить величину потерь в людях и технике. При этом танковые дивизии и артиллерия даже не до конца сформированных механизированных корпусов должны были быть сосредоточены на направлениях ударов немецких танковых группировок, а их взаимодействие должно было осуществляться единым командованием с использованием заранее предусмотренных тактических приемов и при наличии устойчивой связи между всеми участниками контрудара.
До начала немецкого наступления на Москву в октябре 1941 года войска западного направления были заранее оповещены о дате возможного начала боевых действий, однако это не послужило решающим фактором при сдерживании перешедших в наступление 2-й, 3-й и 4-й танковых групп немецко-фашистских войск.
Более существенным обстоятельством было то, что к этому времени механизированные корпуса Красной Армии были потеряны в боях июня – августа 1941 года, и контратаковать немецкие танковые группы было нечем.
