Мир истории : Россия в XVII столетии - Виктор Иванович Буганов
Осенью 1697 года поступил приказ — идти из Азова, но не в Москву, а к литовской границе: стрельцов включили в состав армии М. Г. Ромодановского, придвинутой к границе Речи Посполитой в связи с выборами нового короля. По дороге, в условиях распутицы и наступивших затем холодов, стрельцы терпели страшную нужду: умирали от голода, везли на себе орудия (лошади падали от бескормицы). Дело дошло до того, что они под Великими Луками нищенствовали, просили милостыню в окрестных деревнях. Жалованье задерживали, не выдавали.
Весной 1698 года 175 стрельцов, представителей полков, появились в столице. Подали жалобы, просили спасти их от голодной смерти. В Москве началось брожение, недовольных среди ее жителей было немало. После нескольких стычек власти быстро приняли меры: стрельцам выдали жалованье и выставили из города. Они вернулись к своим полкам, и все как будто успокоилось. Но по столице и стране поползли слухи: царь Петр якобы погиб за рубежом, от него нет никаких известий…
Петр посылает письменное распоряжение об укрощении «стрелецкого своеволия». Потом переходит к другому делу, не менее, а, пожалуй, более досадному: назревавшему развалу антитурецкого союза. 15 мая на прощальной аудиенции с голландскими официальными представителями Петр, после обмена любезностями, высказывает, как и в Лондоне, свое недовольство политикой союзников, их покровителей. Ему ответили, что Голландии ничего не известно о делах, связанных с антитурецкой лигой. Ясно было, что ответ не более чем уловка.
На другой день посольство отправилось в обратный путь. Оставив спутников, плывших по каналам и рекам, Петр быстро продвигался по суше. Вскоре прибыл в Дрезден к Августу I — курфюрсту саксонскому, а теперь, с помощью Петра, королю польскому. Снова начались празднества и церемонии. Гость осматривал крепости и арсеналы, богатейшие коллекции Дрездена. Особенно интересовали его всякие инструменты, литейный двор. Снова удивил он всех своими познаниями в артиллерии.
Из Дрездена Петр спешит в Вену, скачет на почтовых лошадях. День и ночь царь в дороге. Его нетерпение и пыл вполне понятны: уже идут переговоры о мире между Веной и Стамбулом. Понимал он, конечно, что нет надежд на то, чтобы исправить положение. А оно было чрезвычайно трудным, бесперспективным для России. Но одно из главных свойств Петра — не опускать руки даже в безвыходных ситуациях, даже после тяжких поражений. И он начинает действовать лихорадочно, нетерпеливо, упрямо. 11 июня подъезжает к Вене.
Переговоры союзников с Турцией продолжались, причем Россию от них бесцеремонно отстранили, пренебрегли ее интересами. Петр поставил перед венским двором вопрос о соблюдении союзного договора. Исходил он при этом из принципов справедливости, разума, морального права. Прагматизм европейской дипломатии в его демаршах учитывался явно недостаточно…
Петр разговаривает с австрийским канцлером графом Кинским, требует продолжения войны с Турцией до окончания трехлетнего срока союза (то есть до 1701 года), чтобы Россия могла обезопасить себя от турецких и крымских нападений, для чего ей необходима крепость Керчь в проливе между Азовским и Черным морями. Союзник в ответ сообщает о своем твердом намерении заключить мир; что же касается Керчи, то Турцию «легче будет склонить» уступить ее России, «когда русские войска овладеют ею». После блестящих побед принца Евгения Савойского, австрийского полководца, над турками венский двор мог позволить себе столь язвительные советы. Петру потребовалось еще десятилетие, чтобы почувствовать себя так же уверенно.
Дипломатические шаги Петра закончились неудачей. Но он многое постиг, и контакты с европейскими дворами, их опытными властителями, изощренными дипломатами принесли ему немалую пользу.
Оставалась еще Венеция, тоже союзник России и тоже не очень верный. Но все-таки… Может быть, там удастся что-то предпринять? Во всяком случае, попытаться это сделать. К тому же в республике развито кораблестроение, имеются арсеналы, большой галерный флот. Все это можно с пользой осмотреть. Потом — съездить в Рим, во Францию…
…1 5 июля Петр готовится сесть в карету для отъезда в Венецию. Но письмо из Москвы от князя-кесаря разрушает все планы: Ромодановский пишет о восстании четырех московских стрелецких полков. Если весной в Москву приходили 175 «смутьянов», то теперь, летом 1698 года, все полки в полном составе идут к ней «бунтом» с северо-западной границы.
Петра охватывает ярость. С трудом переносит он дипломатические проволочки, споры венских и московских дипломатов о деталях церемониала прощальной аудиенции, которая чуть было не сорвалась. Последовал обмен визитами между императором и Петром, 19 июля царь принял австрийского наследника и во второй половине дня, к вящему удивлению всей Вены, сел со свитой в пять колясок и поскакал… не в Венецию, а в Россию.
Возвращение в Москву
День и ночь кареты мчат царя и его спутников через Польшу к русской границе. Только после Кракова курьер, посланный из Вены, догнал царя, и он узнал о разгроме восставших стрельцов на реке Истре под Новоиерусалимским Воскресенским монастырем, к западу от Москвы. Скачку Петр остановил. Ехали уже не спеша. В Раве Русской Петр встретился с Августом — курфюрстом саксонским и королем польским. Задержался здесь надолго.
В разговорах с глазу на глаз оба правителя, ставшие приятелями, оформили, правда, только устно, на словах, скрепив их взаимными клятвами, союз против Швеции. Поскольку союз на юге, против Турции, распался, Петр перенес внимание на север, к Балтике. Зарождался будущий Северный союз. Закрепили договоренность способом любопытным — король и царь поменялись камзолами, шляпами и шпагами. Расстались довольные друг другом.
25 августа Петр вернулся в Москву. Его ждали неотложные дела. Еще в Вене, отправляя 16 июля письмо князю-кесарю, царь писал кратко, но гнев его, это бросается в глаза, переливался через край: «Her Konih! Письмо твое, 17 июня присланное, мне отдано, в котором пишешь, Ваша милость, что семя Ивана Михайловича (Милославского. — В. Б.) растет, в чем прошу быть вас крепкими; а, кроме сего, ничем сей огнь угасить немочно. Хотя зело нам жаль нынешнего полезного дела, однако сей ради причины будем к вам так, как вы не чаете».
В этом послании — весь Петр, напружинившийся, собранный, готовый пасть, как снег на голову, обрушить неудержимый гнев на тех, кто представлялся ему виновным. Стрельцов, поднявших восстание, как был уверен царь, по наущениям ненавистных ему Милославских, сестры Софьи («семя… растет», то есть дает новые всходы в виде заговоров против него, бунтов), он, и это чувствуется по тону, ритму
