Валентина Григорян - Царские судьбы
Уважали государя и за его спокойное мужество. Однажды медведь, которого он не убил первым выстрелом, смял охотника, бросившегося вперед с рогатиной. Царь приблизился и убил зверя выстрелом в упор. К смерти этот Романов вообще относился без страха. Открыто, без конвоя и охраны он ездил по городу, гулял в Летнем саду, появлялся среди горожан. Воспитанный своим отцом в осознании святости государева долга, он с презрением относился к опасности.
В конечном результате, это его и погубило, хотя… от судьбы не уйти.
В государственных делах Александр II был трудолюбив, физической усталости не знал. Но он унаследовал от отца некоторые деспотические черты: мог быть суровым и непреклонным, не терпел ошибок в церемониале, проявлял порой жесткость к окружающим. Бывали у императора и припадки ярости — в такие моменты он терял самообладание и бывал страшен. Пожалуй, даже хуже, чем отец, скорее, как дед Павел. Но это случалось очень редко, так как в общем-то он не терпел грубости в человеческих отношениях, в том числе в отношениях между начальником и подчиненным. Характерным является такой случай. Император ехал как-то в Крым на отдых. На одной из небольших станций поезд остановился на несколько минут. Государь, страдавший астмой, решил подышать свежим воздухом и, чтобы не быть замеченным публикой, вышел на платформу не на левую сторону, куда был выход, а на правую. Начальник поезда и старший кондуктор этого не заметили и, когда наступило время отправления поезда, состав тронулся. Поезд отправили, а император Остался на станции. Замечено это было лишь через несколько минут. Поезд, конечно, вернули и царя проводили в вагон. Он же, на удивление всех, был совершенно спокоен, не проявил ни малейшего раздражения и отнесся к этому происшествию вполне добродушно.
Первое десятилетие царствования шестнадцатого Романова прошло вполне мирно, а затем последовали покушения — одно за другим.
Первый выстрел, направленный против Александра II, прозвучал ранней весной 1866 года. Император, как обычно, прогуливался в Летнем саду, на этот раз вместе со своей племянницей Марией Баденской. Девушке очень нравился Петербург, и она просила царя позволить ей остаться еще некоторое время в российской столице, жалуясь, что жизнь в тихом мещанском Бадене ей ненавистна. Выло послеобеденное время, гимназисты с ранцами спешили домой. Около Невских ворот, где царя ожидала коляска, как всегда, скопилось много народу. В это время высокий молодой человек болезненной наружности, одетый в черный сюртук, направил двуствольный пистолет прямо в грудь царя и выстрелил. Находившемуся поблизости костромскому крестьянину ударом кулака удалось отвести руку стрелявшего, и пуля миновала государя.
Покушавшегося на жизнь императора схватили, повалили на землю, стали избивать. К нему быстрым шагом подошел император и спросил: «За что ты стрелял в меня? Ты поляк?» — «Я русский. А Вы слишком долго обманывали народ…» — ответил тот. Дмитрия Каракозова, так звали этого человека, увезли. Он был студентом, исключенным из Московского университета, поставившим себе целью убить царя. Следствие длилось целый год. Приговор вынесли суровый — смертную казнь.
За спасение императора крестьянину пожаловали звание потомственного дворянина. В немецкой газете был опубликован диалог двух собеседников.
— Вы слышали, что в Петербурге в русского царя стреляли?
— Да, слышал.
— А не знаете ли, кто стрелял?
— Дворянин.
— А кто спас?
— Крестьянин.
— Чем же его наградили за это?
— Сделали дворянином.
За первым покушением последовали другие. Год спустя Александр, уступив настойчивым приглашениям Наполеона III, посетил Всемирную выставку в Париже, он прибыл во Францию в сопровождении своих старших сыновей, Александра и Владимира, и остановился в Елисейском дворце. В один из дней российский император присутствовал на военном параде, куда прибыл и прусский король, его друг и родственник. Когда Александр возвращался с парада и коляска медленно ехала через толпу, польский эмигрант Березовский внезапно выбежал на дорогу и, вскочив на подножку коляски, два раза выстрелил в царя, ехавшего в карете рядом с Наполеоном III, но промахнулся. Оба монарха отнеслись к покушению совершенно спокойно. С обычной любезностью Александр продолжал выражать своему собеседнику искреннее удовлетворение приемом и вниманием, которым его окружили в Париже.
За два последних года царствования Александра II были предприняты еще четыре попытки покушения на его жизнь. Произошел взрыв на железной дороге под Москвой, когда только чистая случайность уберегла императора от верной смерти. У него было два поезда, совершенно одинаковых по внешнему виду, они шли на небольшом расстоянии один от другого, а иногда на станциях менялись местами. Взорвали не тот поезд.
Следующее покушение было совершено уже не непосредственно на жизнь императора, а на дворец, в котором жил монарх. Это новое выступление террористов вызвало ужас и недоумение среди всех слоев населения. От динамита, подложенного террористом Халтуриным, была взорвана столовая Зимнего дворца. В тот вечер император давал обед в честь племянника своей жены, принца Александра Баттенбергского, недавно избранного болгарским королем. Обед задерживался, ждали отца молодого короля, принца Александра Гессен-Дармштадского, брата императрицы, поезд которого опаздывал. Беседовали в рабочем кабинете государя. И эта случайная задержка спасла Александра от верной смерти. Взрыв, однако, принес многочисленные жертвы. Заряд взорвал караульное помещение, находившееся как раз под столовой: убито было девятнадцать человек, ранено сорок восемь.
Три дня спустя император, несмотря на сильный мороз, поехал на Смоленское кладбище, чтобы присутствовать на похоронах погибших. Там собралось множество людей, пришедших помолиться за невинно пострадавших. Государь долго стоял над могилами. «Как жаль мне, что эти несчастные погибли из-за меня», — сказал он и медленно, опустив голову, пошел к саням и в первый раз в сопровождении конвоя поехал в Зимний дворец. На следующий день Александр II навестил раненых в лазарете, оказав им всяческие знаки внимания.
Все шесть покушений остались без последствий для жизни государя, но он, уставший и разуверившийся в народе, которому хотел помочь с вершины своей власти, чувствовал себя все более и более одиноким. Торжества, организованные в Петербурге и Москве по случаю двадцатипятилетия его Царствования 19 февраля 1880 года, Царь-Освободитель не воспринял как праздник. Он знал и чувствовал, что, несмотря на все его реформы, есть в России горстка недовольных, кровавые замыслы которых были направлены против его царской персоны. Да и среди дворян, окружавших его, было немало недругов. А с дворянством даже при неограниченной власти нелегко справиться. Ведь деда и прадеда его убили именно дворяне…
Немногие из приближенных ко двору были верными царю до конца. Для большинства его стремления и желания оставались непонятными.
Среди преданных царю людей был граф Лорис-Меликов, решительный и принципиальный человек. Он получил портфель министра внутренних дел, а императорским указом был назначен председателем вновь созданной Верховной распорядительной комиссии по охране общественного порядка. Полномочия председателя были так широки, что он имел право отдавать приказы любому представителю государственной власти от имени императора. Поговаривали, что царь хочет попробовать с армянами, поскольку «с русскими ничего не получается, немцев же больше не хотят». А этот политический деятель был армянином, и причем очень умным человеком. Именно он разрабатывал проект конституционного преобразования Российского государства. Им был составлен план, по которому можно было бы быстро и решительно приблизить Россию к западноевропейским государствам. Удалось даже заручиться поддержкой со стороны наследника престола великого князя Александра Александровича. Согласно проекту, в стране должен был действовать принцип народного представительства. Участие всего русского народа в осуществлении законодательной власти планировалось впервые.
В дворцовых кругах по поводу проекта была тихая паника. Многие с возмущением говорили: «Россия погибла. Она на краю пропасти». Тем не менее, был составлен манифест, под которым стояло три подписи: Александр — император, Александр — наследник-цесаревич, Константин — генерал-адмирал. Лорис-Меликов должен был отвезти проект в типографию, чтобы опубликовать его на следующий день. Но свершиться этому было не суждено…
В течение всего правления Александр II значительную часть своего времени, забот и трудов посвящал армии и флоту, хотя по своей натуре он был миролюбивым человеком. Войну он ненавидел, хотя военные занятия и упражнения были для него своего рода отдыхом и развлечением. Зимой он любил присутствовать в громадном Михайловском манеже на воскресном разводе караулов, установленном еще его дедом — императором Павлом, а летом участвовал в лагерном сборе под Петербургом. Так называемый развод был торжественным мероприятием. Здесь государь знакомился с офицерами гвардии и благодаря хорошей «романовской» памяти на лица и фамилии знал многих гвардейцев. На разводах присутствовали также послы иностранных держав, высокие гости. Из числа молодых офицеров кавалерии избирались ординарцы для доклада монарху. Они заказывали себе специально для этого дня новые парадные мундиры, некоторые по этому случаю даже подковывали своих лошадей серебряными подковами. Весь Петербург в этот день был обычно в Манеже, чтобы полюбоваться великолепием и блеском знатных особ, а главное, чтобы увидеть самого царя. Только в исключительных случаях Александр II пропускал развод. В самый последний момент становилось известно, что монарх не прибудет, и развод откладывался.
