Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )
имени козацкого вождя, затмившего своею гениальностию военную слав) панских
полководцев под Кумейками, па Суле у Жовнина и на кровавом Устье Старца. Лишь
только между козаками и панами пошло дело иа мировую, имя необоримого Димитрия
Томашевича Гуна исчезает в козакопанских транзакциях. Гуня—или сам отказался от
предводительства, или был низложен чернецкою радою, осудившею на позорную кару
за* служенного полковника Филоненка,—не известно. Знаем только, что он оставался в
Украине, или за Порогами, до 1639 года, и тогда ушел за московский рубеж в
сопровождении трехсот всадников. Об этом донес королю великий коронный гетман,
говоря, что Гунл бежал в Московщину, „без всякой причины4, хотя причина для нас
очевидна.
272
.
Паны полковники, проживая поочередно за Порогами со своими полками,
старались прибрать к рукам предводителей новых морских набегов, за которые Турки
уже сажали под стражу польских посланцев. К войсковой черни, остававшейся по-
старому на воле в так называемых днепровских входах, они обращались в ласковых
словах, приглашая этих полудикарей воспользоваться королевскою милостью. Вольные
лугари и камышники, с своей сто-, роны, показывали вид, что готовы предоставить
себя великодушию короля и панской республики, но не выходили из Запорожья и,
кроясь по луговым дубровам, Петрам и камышам, заготовляли „борошно* для нового
морского набега. Преданные панам реестровики схватили кой-кого из ватажков. Та же
участь, вероятно, предстояла и гениальному „козармоге*, Гуне.
Видя предводителей подавленного бунта на свободе в неприязненном царстве,
коронные гетманы,, с каждой весной, опасались нового козацкого мятежа. Первая весна
обошлась без волнений в Украине. Но опасность была до того велика, что Станислав
Конецпольекий, не дождавшись ассигновки из королевского скарба, занял
значительную сумму на собственный кредит и отправился с 4000 воинов лично
достраивать возобновленную на урочище Кодаке крепость. При нем валы были
возведены на несколько локтей кругом. Дальнейшие укрепления, предоставил, он.
(Доканчивать Станиславу Потоцкому с коронным войскам и двумя полками реестровых
Козаков.. ' w :; I ,
! :
.......
Какую важность придавал И коронный великий гетман Кодацкой креиботаг, видно
ив инструкции,, которуЮиОн оставил, её „губернатору*^ паву Жолтовскому.
Вверенный этому преемнику несчастного Мариона сторожевой полк состоял из пяти
рот, в которых всегда, должно, было быт, нодное количество офицеров, на том
основании, ш», чем больше в.,полку офицеровъ» тем он спльаее. Никаких людей,
.,дроме> Поляков и Немцев, не дозволялось принимать в .Кодацкий: гарнизон. Так как
Речь Посполитая желала обратить есо в. щколу пехоты, из которой бы она могла брать
капитанов и .других офицеров для прочих войск, то ЖОЛТОЕСКОму вменялось в
обязанность постоянно занимать служащих воинскими упражнениями. Кроме караулов
на водах, установлена была полевая сторожа, под названием коаацкрй хоругви,
набранной из Поляков и Немцев. Ворота, в крепость должны быть постоянно аанераы.
Калитку запирать, за час до солнечного захода, а отдирать за час до восхода, когда
дневная сторожа займет свои места
.
27.-
по всем „балкамъ* и долинам. Из людей приезжих никого не дозволялось впускать
в крепость; все сделки с ними производить перед крепостью. Входить в крепость
дозволялось только знатным особам, по без всякой свиты. „Так как главная цель
основания крепости* (сказано далее в инструкции) „состоит в том, чтобы
предупреждать козацкие морские походы и своевольства, то наблюдать, чтобы за
Пороги не прошло ни души, кроме тех, которые будут следовать за своими полками с
воротном; но и они должны иметь паспорт от своего полковника. Людей же, которых
разные украинские паны обыкновенно посылают для рыболовства и звериного
промысла в пизовые речки, возвращать вспять, пе взирая ни на какие листы, потому
что из таких людей и накопляются мятежный купы*. Наконец, предписывалось пе
пропускать по Днепру лиц делать в степи частые разъезды, и еслибы украинским
беглецам удалось как-нибудь пробраться за Пороги, то, сведав об этом, тотчас давать
знать находящемуся на Запорожье полковнику, которому вменялось в обязанность
держать сторожу не только по Днепру, но также на речках Ингуле и Ингульце,
сливающихся с Днепром у входа в Черное море.
Обезпечив таким образом границы Речи ИИоеполитой от домашних врагов и
татарских вторжений, коронные гетманы могли бы, невидимому, сидеть спокойно в
своих резиденциях. Но пограничные дела были приведены в порядок только на бумаге.
В действительности здесь продолжалась неурядица, прогрессивно соответствовавшая
той, которою отличались все внутренния провинции польсюорусекой республики без
исключения.
Разместив по опаснейшим пунктам 3000 постоянного квартяного войска,
независимо от кодацкого гарнизона и гвардии при новой козацкой старшине,
правительство с 1 сентября 1638 года не заплатило ему пи гроша жалованья в течение
двенадцати месяцев, или четырех четвертей, да задолжало и за прошлый год, за , самое
трудное походное и боевое время, пушкарям и драгунам. Войско вознаграждало себя,
по обычаю, грабежом королевских и панских имений, а паны старосты, державцы, их
наместники и паны вечистые обороняли свои города и села вооруженною рукою.
Переходы жолнеров с места на место уподоблялись походам через неприятельскую
землю. Города и местечки, села и слободы за-
35
274
.
пирали перед ними ворота и ломали на речках мосты, чтоб заставить королевское
войско идти другою дорогою. При этом завязывались драки, похожия на настоящие
сражения и приступы. Военные суды и гражданские трибуналы были полны жалобами
на жолнерские грабежи, насилия, разбои. Но трудно было судить и карать виновных за
преступления, так как жолнеры, в свою очередь, жаловались на панов, которые „не
обуздывают своих подданныхъ", и позволяют им безнаказанно обагрять руки
шляхетскою кровью*.
В самом деле, разоряемые жолнерами паны пользовались ненавистью поселян к
„войсковым людямъ", и предоставляли подданным своим свободу нападать на буйных
охранителей „шляхетского народа": до такой дикости дошло разъединение между
сословиями, даже между представителями одного и того же сословия, в силу событий,
сопровождавших колонизацию малорусских пустынь. Каждый великий пан
согласовался здесь в делах войны и мира с другими великими панами на столько, на
сколько это было ему нужно для его экономических или фамильных интересов.
Посредствующая власть правительства не имела в так называемых крёсах никакой
силы. Отдавая панам в вечное владение украинские пустыни, короли имели о них
самые неясные понятия,— до того, что, например, земля, на которой, в течение
полустолетия, образовалось целое княжество под именем Вищиеветчины, в сеймовом
постановлении 1590 года названа „пустынею реки Сулы, лежащею за Черкасами". На
сейме 1590 года было решено, чтобы коронный гетман обозрел и привел в известность
края, обитаемые козаками. Но этого невозможно было сделать до 1638 года. В числе
выгод кампании 1638 года считалось немалою выгодою то, что правительство узнало
„все важнейшие места, входы и укрепление—от Днепра до Муравского Шляху". В
старину (писали паны) все это было известно только самоуправному козаку, и за знание
таких мест козаки получали в награду полковничество, или другое старшинство.
Поэтому-то магнаты не всегда знали, чтб за земли они себе ^выпросили, и как велико
их пространство. Они обозначали пределы своих займищ тем самим способом, как
испанские conquerados в Новом Свете.
Панские владения в Малороссийской Украине были, можно ска* зать, отдельными
царствами, в которых выше всех законов стоя-
.
275
ла неподчинимая законам воля самого пана. Такия царства занимали в XVII веке все
нограничье Речи И'Иоенолнтой Польской, составлявшее до нашествия Батыевых Татар
Землю Северскую, Землю Черниговскую, Переяславскую, Киевскую, Волынскую,
Подольскую, и поддерживали свое существование теми самими средствами, какими
выросли, именно —перевивом чужих людей В СВ01И воли, слободы, осады, села,
местечки, города да наездами на владения малолетков, или людей безоборонных.
Закон, только для сохранения своего достоинства в глазах публики, прикрывал
