Николай Миклухо-Маклай - Человек с Луны
Нашлись публицисты, которые громко сказали о том, что опыт общения Миклухо-Маклая с «дикими» имеет громадное значение для опровержения идей о «низших» и «высших» расах, для утверждения принципов равенства всех рас, наконец, для справедливого разрешения национального вопроса в самой России, где немало еще так называемых инородцев бесправны и угнетены: следует "изучить мир инородцев и дикарей, способствовать здоровому взгляду на жизнь этой чуждой для цивилизации среды, рассеять предрассудки и установить правильное к ней отношение". Судя по газетным глухим отголоскам, во время публичных выступлений Миклухо-Маклая раздавались голоса и тех, кто не сочувствовал его взглядам. В одном из выступлений в Петербурге он прямо сказал: в некоторых местах Океании "убить черного все равно что собаку… Я держал пистолет не против черных, а против белых, оскорблявших черного".
Реакционеры припомнили ему эти слова, как и вообще его позицию в отношении к угнетенным и бедным. В 1882 году враги еще молчали, но они постарались рассчитаться с путешественником позднее, способствуя провалу его проекта русского поселения в Океании и создавая завесу молчания вокруг него в самые тяжелые дни его жизни в Петербурге зимой — весной 1888 года.
Тогда в России лишь немногие знали, что замечательный эксперимент, осуществленный Миклухо-Маклаем на берегу залива Астролябии, в результате которого он стал близким и верным другом папуасов, уже не удовлетворял самого ученого, перешедшего на позиции активного борца за независимость народа Новой Гвинеи, за установление справедливых отношений с народами Океании в масштабах международных.
Покидая свой берег в 1872 году, Миклухо-Маклай знал, что отныне он связан с людьми, провожавшими его ударами барумов, факелами и шествиями, самым тесным образом: он понял, что не может допустить, чтобы на этот берег высадились однажды работорговцы, увозившие людей силой или обманом на плантации Квинсленда, чтобы здесь началась торговля спиртным или оружием, чтобы у папуасов за бесценок скупали, то есть просто отнимали, их землю и т. д. За время плавания по Океании он насмотрелся и наслушался такого, что навсегда убедило его в невозможности мириться со злом. Одной из целей своей общественной деятельности он поставил открытое разоблачение зла, чинимого колонизаторами на островах Океании, привлечение внимания широкой общественности, требование к властям обуздания разбойных действий, соблюдения законов. Его голос звучал громко и авторитетно — в Австралии и Англии с ним не могли не считаться: с ним вступали в диалог министры, губернаторы, военные, отдельные его требования вынуждены были выполнять…
В деятельности Миклухо-Маклая в защиту островитян, в его планах было немало утопического; он и сам понимал, что успешно противостоять силам колониализма в его условиях очень трудно. Тем не менее Миклухо-Маклай не прекращал своей борьбы до самого последнего дня и продолжал верить в правое дело. В его гуманистической программе можно особо выделить два важных пункта. Во-первых, он настойчиво и громко требовал, привлекая на свою сторону множество людей, введения для населения островов Океании законов и норм, принятых повсюду в «цивилизованном» обществе, с тем чтобы положить конец «людокрадству» и бесчеловечному обращению с островитянами и чтобы уберечь их от разлагающего влияния этой самой «цивилизации», которая приносит только алкоголь, огнестрельное оружие, нищету, новые болезни, падение нравственности и т. д. Во-вторых, Миклухо-Маклай выработал особый план для своего берега. Нельзя без чувства восхищения следить за тем, как пытался он внедрить этот план в жизнь. С полным правом и высоким достоинством он начал выступать всюду от лица папуасов Берега Маклая, как их полномочный представитель и «покровитель». Так уж получилось, что этот сравнительно небольшой клочок далекой от всех центров земли, с населением в несколько тысяч человек, оказался для него необычайно дорогим: близость к нему он завоевал и выстрадал долгими месяцами жизни сначала на мысе Гарагасси, потом на мысе Бугарлом, в тесном соседстве с папуасами. Ему было нелегко: колонизаторы пытались опровергнуть его право представлять этот берег, пытались даже бросить тень на него (германские дипломаты изображали его представителем британских интересов); правительственные учреждения его собственной страны отказались помогать ему; ему пришлось одно время вести борьбу сразу против двух великих колониальных держав Англии и Германии.
Миклухо-Маклай создал проект Папуасского союза, который должен был явиться политическим объединением нового типа: изолированные до сих пор, нередко враждующие общины составили бы одно целое — с Большим советом во главе: избранные в Совет от разных деревень влиятельные пожилые мужчины "тамо боро" обсуждали и решали бы общие дела. Экспортная торговля, развитие плантаций кокосовых орехов, сахара, кофе, устройство небольших предприятий обеспечили бы повышение жизненного уровня народа и окупили расходы на строительство дорог, мостов, создание удобных пристаней, основание начальных школ. В перспективе Маклай видел на своем Берегу центр тропического земледелия, выгодное развитие экономических связей с Австралией, установление дружелюбных отношений с «белыми» странами.
Идеи великого гуманиста опережали время. Понадобились многие десятилетия активной народной борьбы, коренные преобразования в мире, приведшие к распаду всей колониальной системы, чтобы в новых исторических условиях возникло независимое государство Папуа Новая Гвинея. 15 сентября 1975 года в Порту Морсби — там, где когда-то Миклухо-Маклай провел несколько недель в резиденции Дж. Чалмерса, — был поднят черно-красный флаг с золотой райской птицей и пятью звездами Южного Креста…
За четыре года до этого события, ставшего поворотной вехой в истории народа Новой Гвинеи, советское научно-исследовательское судно "Дмитрий Менделеев" бросило якорь в бухте Порт Константин, прямо против мыса Бугарлом, где стояла хижина Миклухо-Маклая во второй его приезд.
Автору этих строк посчастливилось быть в составе этнографического отряда, который сошел на Берег Маклая спустя сто лет после первой высадки здесь русского путешественника. Что изменилось за эти сто лет в жизни папуасов? Какие они теперь, потомки Туя, Саула, Лялу? Помнят ли они Маклая? На эти и другие вопросы мы должны были получить ответы, опираясь и на материалы, собранные нашим великим предшественником, и на новейшие методы современной науки.
…Толпа папуасов встречает нас на берегу, и первые слова, которые они слышат от белых людей, никогда здесь не бывавших, — на их языке; "Мы тамо русс", "Мы из страны Маклая", "Мы приехали посетить вас"…
Сразу становится ясным, что имя Маклая для них значит очень много. Позднее самый старый житель деревни — Таног расскажет нам предание о том, как один из его предков, по имени Тойя (то есть Туй), первым познакомился с Маклаем, и как потом все они дружили с ним. Несколько папуасов среднего возраста — точно в таких костюмах и с такими украшениями, как описывал путешественник, с луками, стрелами и копьями в руках, разыграют перед нами сцену первой встречи с Маклаем: роль Маклая исполнит капитан корабля; он высадится на шлюпке и пойдет в гору к деревне, а вооруженные папуасы выскочат ему навстречу и, пораженные его видом, станут требовать, угрожая оружием, чтобы он повернул назад, а он будет продолжать идти и дойдет до самой деревни, и здесь его встретит толпа, которая с криками рассыплется, а потом мы все выйдем на высокий берег — мыс Бугарлом, и отсюда откроется неописуемо красивый вид на океан, и нам станут рассказывать, как Маклай привез быка (тек и будут говорить — "бик"), и он убежал и его не могли поймать… Тому же Таногу мы будем показывать портреты жителей берега, нарисованные сто лет назад Маклаем, и он опознает лицо молодого папуаса. «Асел», — скажет он, и это имя совпадет с надписью, сделанной рукою Маклая… И много раз имя Маклая будет повторяться в самых разных ситуациях, и наше пребывание в деревне закончится великолепным праздником на обширной площади: под удары барума вереница мужчин, одетых в традиционные наряды, с буль-ра и губо-губо, с пучками цветных листьев и ярких птичьих перьев за поясами и браслетами, с раскрашенными лицами и телами, с ручными барабанами в руках — точно такими же, какие привез в Россию Миклухо-Маклай, — выйдет, станет в круг и под пение и удары окамов начнет пляску. И пение и пляска будут совершенно такими, как их описывал Маклай, только мы сможем заснять все это на киноленту, и записать на магнитофон, и запечатлеть в десятках фотографий…
Все дни, проведенные в деревне, мы работали, то есть наблюдали и наблюдали, подобно Маклак", описывали, фотографировали, задавали сотни вопросов, вступали в беседы, понуждали папуасов к рассказам… Постепенно открывалась перед нами картина сегодняшней жизни деревни Бонгу (деревни Горенду и Гумбу не сохранились, а в более отдаленные деревни мы не попали). На каждом шагу мы «узнавали» знакомые черты быта, обнаруживали хорошо известные нам предметы, сталкивались с тем, что многократно, точно и подробно описывал Миклухо-Маклай: табиры, гребни, украшения, музыкальные инструменты из трубок бамбука, ядер кокосового ореха, бутылочной тыквы, женские юбки из волокон, сумки у мужчин, коробочки для бетеля, чашечки для питья кеу, луки и стрелы, деревянные скульптуры — «телумы», маски и разные ритуальные доски; много раз описанная Миклухо-Маклаем привычка папуасов носить с собою для обогрева и раскуривания сигарет тлеющие поленья; манера женщин носить тяжелые сумки с перехваченными через лоб лямками; как и сто лет назад, создание плантаций путем вырубки и выжигания площадок в лесу с последующей тщательной ручной обработкой почвы; те же самые лодки-долбленки с балансирами, только крашенные теперь в современную краску. И многое, многое другое… Казалось моментами, что мы в музее на открытом воздухе, воссоздающем эпоху Маклая.
