Марина Могильнер - Конфессия, империя, нация. Религия и проблема разнообразия в истории постсоветского пространства
Ближайшим предком тура был Мирзахамдам-тура. Он жил в Коканде, где до сих пор находится родовое кладбище их семьи. У Мирзахамдама был сын Искандерхон-тура, который поселился в О. Искандерхон женился на женщине из А., у них родилась дочь Мукаррам. Мукаррам вышла замуж за Тура-ходжу из Дангары (в окрестностях Коканда). Но после того, как муж погиб на войне, она вернулась с сыном Азамхоном в О., в отцовский дом. Любопытно, что Азамхон и его сын Аббасхон взяли фамилию Искандеров, тем самым связав себя, в глазах жителей О., с именем деда по матери. Хотя формально это было нарушением обычая передачи имени по отцовской линии, клан подчеркнул свое родство именно с Искандерхоном, уже признанным здесь святым.
В советское время ходжи не добились сколько-нибудь серьезного социального положения и оказались отодвинуты на периферию борьбы за должности в колхозе. Социальный статус ишанов тоже был не слишком высоким. Омониллахон работал в колхозе амбарщиком, заведовал овцеводческой фермой. Анвархон, один из сыновей Омониллахона, занял должность аптекаря; Надирхон, другой сын Омониллахона, стал учителем. Иноятуллахон работал в колхозе трактористом. Азамхон из клана тура почти двадцать лет проработал в должности колхозного бригадира, потом занялся бизнесом. Главной задачей святых кланов было не столько продвижение в структуры государства, сколько поддержание особого символического статуса «потомков святых» в своей общине.
Одним из важных элементов стратегии «потомков святых», направленной на сохранение своей идентичности, является «политика» заключения эндогамных браков, то есть браков внутри сословия [812] . Причем супружеские альянсы внутри одного клана сопровождаются браками между кланами. Здесь конкуренция за право быть более святым, чем остальные кланы, уступает место союзу разных святых семей. Особенно тесными в О. стали родственные связи между ходжами и ишанами. Бурхон-ходжа, сын Ишанхон-ходжи, женился на дочери Казихона, а его сестра, дочь Ишанхонходжи, вышла замуж за Джакпархон-ишана, сына Казихона. Мухтархон-ишан женился на дочери Бурхон-ходжи, то есть на своей двоюродной сестре. Дочь Мухтархона, в свою очередь, вышла замуж за Надирхона, сына Омониллахон-ишана, который был женат на дочери своего дяди Джакпархона. Вторая дочь Джакпархона вышла замуж за Хасанхона, сына Мусахон-ишана, который был женат на дочери Турсун-ходжи, старшего брата Бурхон-ходжи и Сейидгази-ходжи. Дочь Мусахона, в свою очередь, вышла замуж за Акрамхона, отец которого был «простым», а мать – сестрой Омониллахона и Иноятуллахона. Многие из этих брачных союзов могли бы называться «межнациональными». Но в случае с «потомками святых» это была бы совершенно нелепая характеристика, поскольку ходжей и ишанов объединяют осознание своей сословной принадлежности и родственные связи.
Клан тура придерживается сходной стратегии, но его брачные связи уходят за пределы кишлака О. – туда, где сохранились родственные связи Искандерхона и Мукаррам. Азамхон-тура женился на девушке из семьи кокандских ишанов. Его дочь вышла замуж за ходжу из Дангары, видимо, родственника мужа Муккарам. Аббасхон-тура вступил в брак с девушкой, которая также принадлежит к родственникам его деда – Тура-ходжи.
Важным ресурсом «потомков святых» в кишлаке О. являются мазары – места, где захоронены их предки. Один такой мазар принадлежит ходжам. Там похоронены Рахматуллахон, его сын Ишанхон-ходжа, другие члены клана. Мазар – место паломничества жителей кишлака, которые по праздникам и по случаю каких-либо торжественных или печальных событий в семейной жизни приходят к могилам и дарят «потомкам святых» небольшие подарки – назр : деньги, предметы одежды, продукты питания. Мазар расположен во дворе дома, где живет Сайидгази-ходжа, в самом центре селения, отдельно от основного кишлачного кладбища, что подчеркивает его исключительный статус.
У ишанов собственного мазара в О. нет. Главный мазар их предка Казихона находится в соседнем селении Д., где смотрителем является Темирхон – сын Акбархона и сводный брат Омониллахона и Иноятуллахона. Темирхон считается в районе «большим» ишаном и числится, в отличие от своих братьев из О., таджиком. Джакпархон-ишан, который породнился с кланом ходжей, после своей смерти был похоронен в мазаре ходжей.
Конкуренцию мазару ходжей составляет мазар, в котором захоронен Искандерхон-тура. Это место также расположено во дворе жилого дома – там, где живут Мукаррам и ее внук Аббасхон со своей семьей (Азамхон живет отдельно). Хотя мазар тура не такой старый и там похоронен только один человек, паломничество к нему имеет массовый характер. Сюда приходят со своими пожеланиями и приношениями не только жители О., но и других кишлаков района, как узбекских, так и таджикских. Сейчас назр принимает Мукаррам, но потом ее заменит Азамхон, к которому, несмотря на его молодой возраст, люди старшего поколения уже сейчас обращаются на Вы, называют его «Турам», то есть «мой тура» [813] . Причиной такой популярности мазара является его связь, хотя и очень косвенная, с Бахауддином Накшбандом, на чье имя, собственно, все приношения и делаются.
Принадлежность к святым кланам автоматически включает «потомков святых» в число местных религиозных лидеров. Правда, в О. мужчины из святых кланов ограничиваются лишь функциями ухода за мазарами и не претендуют на большее, поскольку прочие сферы, более значимые и более доходные, заняты представителями других кланов (в частности, кланом махсум , который, кстати, не относится к «потомкам святых») [814] . Зато женщины, например три дочери Бурхон-ходжи, являются бу-отин , то есть руководят всеми религиозными мероприятиями, которые проводятся женщинами. В качестве очень «сильной» и влиятельной бу-отин числится Мукаррам из клана тура. Замечу, что «потомки святых» никак не участвовали в споре между «традиционалистами» и «фундаменталистами», который имел место в О. (как и повсеместно в Средней Азии) в 1990-е годы.
«Потомки святых» предпринимают время от времени попытки найти новое место в социальной структуре кишлака, которое закрепляло бы за ними особый статус и позволяло бы «реконверсировать» религиозно окрашенный символический «капитал» в какой-то иной ресурс. Надо признать, что таких возможностей у них немного. В частности, Азамхон-тура попытался использовать для этого традиционный ритуал махалля-туй , который является важным элементом самоорганизации местного сообщества. Последнее делится на восемь частей ( махалля ), и члены каждой устраивают для всей своей махалли пиршество, которое сопровождается обменом подарками. Махалля-туй проводится в «честь сыновей» и является аналогом празднества по случаю обрезания, которое известно в других кишлаках [815] . Когда подошло время провести махалля-туй в честь Аббасхона, его отец, Азамхон-тура, пригласил на пиршество жителей всего кишлака, то есть всех восьми махаллей. Теперь каждый житель О., устраивая свои туи, должен звать в гости представителей клана тура. Семьи ходжей и ишанов такой привилегией не обладают, поскольку приняли традиционные правила игры.
Трудно сказать, дает ли какие-то дополнительные преимущества клану тура участие во всех махалля-туях в О. Но сама по себе попытка, используя статус «потомка святых», сконструировать новую социальную нишу в уже закостеневшей социальной структуре выглядит как стремление выйти за рамки существующих возможностей и усилить свои позиции.
В заключение я хочу обратить внимание на еще одного персонажа моей небольшой этнографической зарисовки. Это Надирхон Омониллахонов из клана ишанов (по материнской линии и линии жены он связан и с кланом ходжей), который, будучи учителем средней школы, играет достаточно активную роль в общественной жизни кишлака О. Функцию «общественника» он выполнял еще в советские времена, принимая участие в организации разного рода школьных и общекишлачных мероприятий. В начале 1990-х годов Надирхон стал одним из местных сторонников идеологических перемен. Как и большинство других учителей, своеобразной «деревенской» интеллигенции, он выступал за «возвращение» национальной культуры, радовался отделению от России. Может быть, наиболее любопытным является тот факт, что Надирхон, как говорят, подчеркивал свой интерес к «возрождению» ислама и даже принимал у себя дома «ваххабитов» из Намангана, в начале 1990-х разъезжавших по узбекским и таджикским кишлакам, пропагандируя свои представления о «правильной» мусульманской жизни. В деятельности Надирхона присутствуют те черты, которые я отношу к типу городских «потомков святых».Городские «потомки святых» составляют, как уже говорилось, важную часть среднеазиатской элиты [816] . Я кратко остановлюсь на истории одной ташкентской семьи, о которой рассказано в книге «История одной семьи» ( бир авлод киссаси ), опубликованной в 2003 году в Ташкенте [817] . Она написана в традиционном для средневековой Средней Азии жанре агиографических сочинений, в значительной мере копирует их форму и стилистику, но имеет иное содержание.
