Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС

Получена печальная весть: при завершении второго космического полета в аппарате «Союз-1» погиб летчик-космонавт Комаров Владимир Михайлович, полковник-инженер. Очень жалко, он был способный, умный, пытливый, культурный, образованный молодой человек. Это была первая жертва в полете космонавтов. В. М. Комаров неоднократно официально и неофициально бывал на Украине и в Киеве. У него здесь было много личных друзей. Дал поручение, чтобы внесли предложение, как увековечить его имя на Украине.

В этот же день произошла трагедия на мосту имени Патона. С моста в Днепр свалился автобус, погибли 45 человек. Обстоятельства трагедии расследуются. Два человека спаслись чудом — они выпрыгнули из окна автобуса.

Из Ялты позвонил Д. С. Полянский, где он отдыхает. У него осталось хорошее впечатление о городе, его руководителях, о порядке, но все же высказал «серьезное» замечание, что якобы министр торговли Украины А. Сахновский дал указание на всех торговых точках Крыма переписать названия на украинский язык. (Это было неправдой.) Были вывески смешанные (и украинские, и русские). Но вот оказалось, на Украине еще одна «крамола». Полянский только отражал мнение и настроение высокопоставленных, но убогих и ущербных «идеологов». До чего же ограниченность мысли, на что тратятся время и энергия. Почему же в Грузии, Азербайджане, Армении, Узбекистане, Казахстане, Прибалтийских республиках это не вызывает никаких замечаний? Только ограниченность, бескультурье, шовинистический душок у недальновидных работников, и в первую очередь это относится к М. Суслову. Кроме вреда, это ничего не дает, а горькие последствия мы еще будем пожинать.

Поступили первые сведения о Светлане Аллилуевой[99], якобы о ее неправильном поведении, об изъятии какой-то книги у ее любовника. Все это сказано так «приглушенно», что даже члены политбюро не все понимали, что же все-таки произошло.

Я приехал в Москву на заседание политбюро. На повестке дня много сложных и важных вопросов. Перед заседанием политбюро, примерно за час, меня пригласил к себе в кабинет Л. Брежнев. После общих разговоров о состоянии дел в республике, стране, в том числе и по некоторым вопросам повестки дня, вдруг Брежнев мне сказал: «Имей в виду, что сегодня мы будем решать вопрос об освобождении Семичастного от должности председателя КГБ СССР». Для меня это было совершенно неожиданной новостью. Я кое-что знал, но далеко не все, какую роль играли органы КГБ и лично В. Е. Семичастный в период подготовки и самого октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 года, где Н. С. Хрущев отстранен от руководства со всех постов, партийных и государственных. Безусловно, приход к руководству партией Л. Брежнева во многом зависел от личного участия во всех делах Семичастного, и, казалось бы, Брежнев ему лично должен был быть многим обязан. Внешне, казалось, не было никаких причин и поводов для освобождения Семичастного. Да об этом никогда ни на каких уровнях и разговора не было.

Единственная «причина» (по-брежневски) освобождения Семичастного было то, что он много знал о всей «кухне» смещения Хрущева (как я значительно позже узнал от самого В. Е. Семичастного, Брежнев предлагал ему физическое уничтожение Н. С. Хрущева, что Семичастный категорически отверг). Он всегда мог высказать свое мнение.

Я задал Брежневу вопрос: «А какая причина освобождения Семичастного?» Брежнев уклонился от прямого ответа, но сказал: «Много поводов к этому, позже узнаешь все. Я пригласил тебя, чтобы посоветоваться, где лучше использовать на работе Семичастного. Мы не намерены оставлять его в Москве». Я снова задал вопрос: «А почему, какая причина?» Тут Брежнев почти с раздражением сказал: «Я же тебе сказал, что позже все узнаешь». (Так я до сих пор ничего и не узнал.) Продолжая свой разговор, Брежнев сказал: «Не хочется его и обижать сильно, может быть, ты что предложишь на Украине, где использовать на работе Семичастного?» Больше вопросов я Брежневу не задавал, да и он вел себя как-то нервозно, на меня все это произвело гнетущее впечатление. С большим трудом я пересилил себя, чтобы вести разговор на эту тему. А у самого роилась мысль: что же мог такое сделать Семичастный, чтобы с ним так расправляться? И какая же существует система слежки, если сам председатель КГБ попал под «колпак подозрения»? Мне стало страшно, и мелькнула мысль, что такая участь ждет каждого, кто в какой-то степени был причастен к приходу к власти Брежнева. (Моя мысль была не лишена оснований. Так оно впоследствии и получилось со многими.)

Мной было высказано мнение, что Семичастный еще молодой человек, энергичный, неплохой организатор, работал на крупной партийной и комсомольской работе. Может быть, его можно использовать на партийной работе в качестве первого секретаря обкома партии на Украине. Такая возможность предоставляется в Кировоградской области, и это у нас будет воспринято хорошо.

Л. Брежнев на некоторое мгновение задумался. «Нет, на партийной работе использовать его нежелательно, может быть, ко гда и станет этот вопрос. Сейчас — нет. Какие другие предложения у тебя есть и не возражаешь ли ты, чтобы он работал на Украине?» Я четко и ясно ответил: «Не возражаю. С удовольствием примем и все сделаем, чтобы ему работалось хорошо». Я предложил использовать Семичастного на советской работе в качестве заместителя председателя Совмина республики, тут же Брежнев подал реплику: «Первого». Я ответил, что имеется два первых заместителя, Брежнев ответил: «Это не преграда. Пиши записку в ЦК КПСС, учредим еще дополнительную должность первого зама». Под конец беседы Брежнев даже поблагодарил меня за участие в решении такого, как он сказал, «деликатного вопроса».

После этой «беседы» я поехал в Кремль, где обычно проходит заседание политбюро, на нем обсуждался ряд вопросов. В кратком промежутке Брежнев из нагрудного кармана вынул какую-то бумажку, посмотрел и сказал: «Позовите Семичастного». В зал заседания вошел В. Семичастный, чувствовалось, что он не знал, по какому вопросу его пригласили на заседание политбюро, смотрел на нас с каким-то недоумением, даже немного казался растерянным, но держался хорошо, уверенно. Брежнев объявляет: «Теперь нам надо обсудить вопрос о Семичастном». «А что обсуждать?» — подал Семичастный реплику. Последовал ответ Брежнева: «Есть предложение освободить вас от занимаемой должности председателя КГБ СССР в связи с переходом на другую работу». В. Семичастный подал голос: «За что? Со мной на эту тему никто не разговаривал, мне даже причина такого перемещения неизвестна». По всей реакции было видно, что многие члены политбюро и секретари были не в курсе этого вопроса. Я же был просто поражен, что с Семичастным перед решением этого вопроса никто не переговорил, все это произошло так внезапно, что Семичастному даже не дали опомниться. Этим подлым, коварным, трусливым приемом Брежнев пользовался не один раз при «перестановке кадров» разных рангов. Семичастный снова подал голос: «За что? Это же неправильно!» Последовал грубый окрик Л. Брежнева: «Много недостатков в работе КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа». Семичастный снова вставил реплику: «А ведь меня по этим вопросам никто не проверял, и со мной до этого дня никто не разговаривал. Почему же все это решается так скоропалительно?» Брежнев с каким-то раздражением сказал: «А случай с С. Аллилуевой? Как это она могла уехать в Индию, а оттуда улететь в США?» Семичастный снова сказал: «Поездка С. Аллилуевой в Индию не санкционировалась органами КГБ, здесь были другие санкции». Впоследствии нам стало известно, что поездка Аллилуевой состоялась по санкции и настоянию А. И. Микояна. Несмотря ни на что, решение было принято: «Освободить Семичастного В. Е. от работы председателя КГБ в связи с переходом на другую работу». Тут же Брежнев заявил: «Семичастный назначается первым заместителем предсовмина Украины. Вопрос этот с товарищем Шелестом П. Е. согласован, они принимают его на Украину». В. Е. Семичастный сказал: «У меня семья в Москве, к тому же я не знаком с этой работой и прошу, если это возможно, оставить меня в Москве, предоставив работу». На что последовал ответ Л. Брежнева: «Вопрос уже решен». Тут же Брежневым было внесено предложение председателем КГБ утвердить Ю. В. Андропова, заметно было, что для самого Андропова этот вопрос был не совсем ожиданным и даже «желательным». Но он сказал: «Может быть, не надо этого делать? Я в этих вопросах совершенно не разбираюсь, и мне будет очень трудно освоить эту сложную работу». Но вопрос был решен «самым коллегиальным и демократическим образом». Сразу же поехала комиссия ЦК КПСС в КГБ в составе: М. Суслов, А. Кириленко, И. Капитонов, созвали коллегию КГБ и объявили решение политбюро. На следующий день вышел указ о «переменах в руководстве КГБ».

Я подписал письмо-«просьбу» утвердить В. Е. Семичастного первым заместителем предсовмина УССР. Вот так был решен вопрос с В. Семичастным, а он стал членом правительства Украины, не будучи ее депутатом.