История Византийских императоров. От Василия I Македонянина до Михаила VI Стратиотика - Алексей Михайлович Величко
Летом 969 г. князь Святослав с войском вернулся обратно в Болгарию и разбил болгарскую армию, которую новый царь Борис II направил против него. Состоялось еще несколько сражений, и каждый раз болгары оказывались биты россами. Несмотря на союзнический договор, св. Никифор не сумел помочь Болгарии, поскольку в это время воевал на Востоке. А Святослав Игоревич тем временем взял штурмом Большой Переславль и захватил в плен царя Бориса II со всем его семейством. Надо сказать, нравы того времени были весьма жестокими, и устрашение местного населения относилось к числу наиболее распространенных способов закрепления завоевателями своей власти на новых землях. А потому нет ничего удивительного в том, что, разграбив в 970 г. Филиппополь, росский князь посадил 20 тыс. его жителей на кол[490].
Тем самым он вышел на границу Византийской империи, которую довольно легкомысленно решил завоевать. Святослав тайно обратился за помощью к венграм, и уже в 968 г. те несколько раз нарушили римские владения, нанеся римлянам урон[491]. Правда, решать «проблему Святослава» пришлось уже не св. Никифору, а его преемнику — об этом рассказ пойдет ниже.
Тем временем пришло известие о том, что оставленный в Сирии отряд под командованием Михаила Вурца 29 октября 969 г. взял штурмом Антиохию. Безусловно, это была великая победа, несколько омраченная тем, что город сильно пострадал вследствие кровопролитных боев. Император воздал благодарственные молитву Богу, но в силу достоверно неизвестных причин наказал Михаила — формально тому ставилось в вину жестокое обращение с жителями Антиохии и разрушение города, который царь желал оставить неприкосновенным. К сожалению, этот не вполне адекватный поступок св. Никифора сослужил вскоре плохую службу, о чем мы поведаем несколько ниже[492].
Вслед за этим византийцы захватили сам город Алеппо — столицу Сирийского эмирата, после чего был заключен довольно унизительный для арабов договор. В документе определялись границы и названия местностей в Сирии, которые или переходили во владение Византии, или попадали в вассальную зависимость от Римского императора. Так, в частности, Антиохию присоединили к Византийской империи, а Алеппо стал вассальным городом. Согласно условиям договора, христиане освобождались от всех налогов на территории эмирата, а правитель Алеппо обязывался помогать византийцам во всех их войнах с немусульманами и обеспечивать безопасность торговых путей. Правитель города должен был также сообщать Римскому царю обо всем, что творится на Восточной границе, и оберегать Алеппо от вторжений любых врагов, пусть даже и единоверцев. Были полностью устранены любые ограничения по переходу из ислама в христианство, и наоборот. Помимо этого, население города было обложено данью, дававшей Римской империи доход в размере 44 тыс. золотых монет ежегодно[493].
Это был настоящий расцвет византийской армии, победоносная страница ее истории. По словам арабских хронистов, солдаты св. Никифора Фоки были счастливы участвовать в его экспедициях, поскольку они двигались, куда хотели, и брали те города, которые им нравились. Никто не мог оказать им сопротивления или преградить дорогу к намеченной цели. Арабы настолько боялись св. Никифора Фоку, что называли того «Бледнолицая смерть сарацинов». Более 300 лет тому назад император Ираклий I Великий сказал, уезжая с фронта в Константинополь: «Прощай, Сирия!» Теперь его далекий преемник мог с полным основанием сказать: «Здравствуй, христианская Сирия!» Поэты славословили императора в пышных фразах, сравнивая с древними героями и могущественнейшими царями, и это было истинной правдой[494].
И если бы не последующие трагичные события, то, как полагали все современники, император с легкость восстановил бы старые границы Римского царства и, возможно, покорил Индию[495].
Глава 3. Любовь старого солдата и юной царицы. Убийство царя
Первое время после смерти своего мужа императрица Феофано находилась в тени, но когда воцарился св. Никифор, своим тонким и циничным умом быстро поняла, что ее время пришло и судьба дарует ей еще один шанс. Как известно, император уже давно слыл аскетом и помимо всех обычных подвигов христианского благочестия не общался плотски с женщинами после смерти любимой жены. Однако 20 сентября 963 г. неожиданно для всех император сочетался браком с Феофано.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять — любовь Феофано являлась выдумкой, и в нее мог поверить только такой благочестивый идеалист, как св. Никифор II Фока. Всю жизнь проведя в военных походах, он не был красив внешне и очень не подходил 21-летней женщине как супруг. Среднего роста, с плотной, немного округлой фигурой, очень широкими плечами и выпуклой грудью, он был мало похож на героя-любовника. Его выгоревшее под горячим и беспощадным восточным солнцем лицо имело темный цвет. Волосы были густые и черные, обильно украшенные сединой, глаза также черные, что выдавало в нем армянское происхождение. Нос средний, немного крючковатый, соседствовал с мохнатыми бровями, борода имела правильную форму, и ее также покрыла седина[496].
Однако Феофано обладала какой-то мистической притягательной силой, и ни один мужчина не мог устоять против ее чар. Никто из лиц, близко знавших императора св. Никифора долгие годы, не мог себе представить, что этот старый воин, трезвенник, аскет и монах в душе вдруг увлечется молодой женщиной и начнет жить жизнью обычного мирянина. После долгих лет постнической жизни неожиданно для всех василевс начал есть мясо и устранил остальные ограничения в пище, ранее для него незыблемые. Увлечение царя Феофано было быстрым и ярким, как солнечная вспышка. Уже очень скоро император открылся женщине и напрямую сказал, что любит ее, а ради любви готов на все. Естественно, та не стала сопротивляться, хотя, очевидно, была абсолютно холодна к св. Никифору — ее притягивала в нем только сила, гарантирующая ей безопасность и возможность остаться на высшей ступеньке власти[497].
Едва сочетавшись браком с Феофано, царь подарил ей громадные сокровища и богатые земельные наделы в объемах, явно превосходивших потребности молодой царицы[498]. Узнав о переменах, случившихся со св. Никифором, к нему приехал его дядя игумен Афонской Лавры св. Афанасий. Принятый царем, он с обычной непосредственностью стал бранить его за нарушение обетов, но тот в ответ поклялся, что собирается жить с Феофано, как брат с сестрой, а когда уладит государственные дела, немедленно уйдет в монастырь. Несколько умиротворенный, св. Афанасий вернулся в Афонскую Лавру[499].
Но здесь возникла новая проблема. Константинопольский патриарх св. Полиевкт вначале крайне неодобрительно
