Эдуард Макаревич - Восток - Запад. Звезды политического сыска
Служба безопасности занималась и выявлением тех, кто голосовал «против» на плебисцитах, проводимых Гитлером. На Нюрнбергском процессе обвинители предъявили документ — секретный доклад отделения СД из города Кохема, информирующий о плебисците 10 апреля 1938 года. Там были и такие строки: «При сем прилагается список лиц, проголосовавших «против», и тех, чьи бюллетени были признаны недействительными. Контроль был осуществлен следующим образом: члены избирательной комиссии проставили номера на всех бюллетенях. В ходе голосования был составлен список избирателей. Бюллетени раздавались в порядке очередности номеров, поэтому впоследствии оказалось возможным... выявить лиц, которые проголосовали «против», и лиц, чьи бюллетени оказались недействительными. Номер проставлялся на обратной стороне бюллетеня симпатическими чернилами. При сем прилагается также бюллетень протестантского священника Альфреда Вольтерса»38.
Но самую важную работу СД выполняло для ведомства Геббельса. Подразделения политической разведки ставили агентам задачу сообщать о реакции людей на правительственную пропаганду: верят ли массы в объективность информации, поступавшей к ним по официальным каналам? каким предстает враг в воображении немцев? какова эффективность своей пропаганды в сравнении с вражеской? многие ли граждане слушают иностранное радио и обмениваются информацией, полученной из иностранных передач? много ли граждан верят больше вражеской пропаганде нежели своей?39 Периодически появлялись вот такие отчеты: «...с июня 1941 года наблюдается постоянный рост числа радиопреступников (слушателей зарубежных радиопередач. — Э. М.). Если весной 1941 года нам приходилось сажать ежемесячно по двести человек... за запрещенное слушание иностранных станций, то в июле 1941 года это число дошло до трехсот тридцати, в августе и сентябре превысило четыреста. В конце 1941 года оно возросло еще на десять процентов»40.
Пожалуй, эта справка говорит больше об успехах в формировании мировоззрения немцев, нежели об их неприятии режима: 400 выявленных слушателей зарубежного радио на всю семидесятимиллионную Германию неплохой показатель эффективности нацистской пропаганды и тотального полицейского контроля. Тот, кто пытался мыслить иначе, сразу же ощущал холодное, липкое состояние страха, подавлявшего и мысль, и волю. Этот страх «очищал» сознание и душу, готовил их к очередной порции идеологии. Но многим он и не требовался — предыдущими инъекциями сознание и чувства уже были настроены на нацистскую волну. И опять обратимся к авторитетному свидетельству У. Ширера, находившемуся в те годы в Германии: «Мне на собственном опыте довелось убедиться, насколько легко овладевают умами лживая пресса и радио в тоталитарном государстве... Удивляло, а подчас ужасало, что, несмотря на возможность получать информацию о происходящих событиях из иностранных источников... постоянное в течение ряда лет навязывание фальсификаций и искажений все же оказывало на меня определенное воздействие и нередко вводило в заблуждение». Общение с немцами, с теми, кто принадлежал к интеллигенции, позволяет современнику сделать вывод, что «они, как попугаи, повторяют разные нелепости, услышанные по радио или вычитанные из газет»41.
Как правило, СД и министерство пропаганды работали в режиме обратной связи: на каждое политико-пропагандистское выступление, на каждый вышедший на экраны фильм, на каждый выпуск еженедельной кинохроники «Дойчевохеншау» следовала записка СД о реакции населения и корректирующие шаги мастеров пропаганды и массовой культуры.
СД информировало, что зимой 1942/43 года передачи германского радио стали непопулярны. Немцы жаждали слышать известия о боях в Сталинграде и Северной Африке, а им рассказывали о марионетке евреев Рузвельте и о большевистских комиссарах в Кремле. Тогда министерство пропаганды разработало новый принцип подачи информации, основанный на оперативности и взвешенной откровенности. А участливый, доверительный комментарий Фриче, преклонявшегося перед мужеством немецких солдат в сталинградском «котле», оказывал нужное воздействие на слушателей.
Когда радио и пресса недоговаривали или врали, то росли слухи. СД регулярно информировало министерство пропаганды об их источниках, содержании и формах распространения. Источниками чаще всего были вражеские листовки, разбрасываемые с самолетов над территорией Германии, и зарубежное радио. Но политическая разведка не просто информировала, но и выступала организатором пропагандистских акций. Усилилось преследование граждан, слушающих иностранное радио. Начал выходить секретный бюллетень «Зеркало слухов», в котором печатались сами слухи, циркулировавшие в обществе, с указанием их источника, те суждения, которые они вызывали, и давалась информация, нейтрализующая их. В СД придумали наиболее эффективное средство борьбы со слухами: распространение контрслухов с помощью агентурного аппарата. Агент в людном месте, общаясь с товарищем, вбрасывал нужную информацию, разработанную в СД или министерстве пропаганды, и контрслух начинал жить собственной жизнью. Взяв за основу этот опыт, Геббельс создал целое агентство, специализирующееся на контрслухах.
И Гейдрих и Геббельс прекрасно понимали, что самым неотразимым оружием пропаганды в Германии стало кино — как документальное, так и художественное. Поэтому СД пристально отслеживало реакцию населения на произведения кинематографа. Сводки СД первые забили тревогу, когда выпуски немецкой кинохроники «Дойчевохеншау» (»DW») не произвели особого впечатления на зрителей. Оказывается, к тому моменту, когда выпуски «DW» выходили на экраны, они устаревали; от съемки до демонстрации проходил месяц. Тогда Геббельс перестроил всю технологию производства «DW». Через неделю после фронтовых съемок хроника уже шла в кинотеатрах Германии. И сразу популярность ее взлетела. Это произошло весной 1940 года, и ситуация мало в чем изменилась до конца войны. И опять-таки СД обратила внимание министерства пропаганды на опасность кинохроники в общей системе пропаганды в период Сталинградской битвы. Доклад СД от 4 февраля 1943 года констатировал: «Впечатление, получаемое зрителем от кадров «DW», противоречит утверждениям газет и радио о том, что мы одерживаем победы на всех фронтах»42. Геббельс тогда заявил на совещании аппарата своего министерства, что противоречий между различными средствами массовой информации быть не должно, и одно должно дополнять другое.
В своих «Докладах» СД весьма аргументированно отвечало на вопрос: какие художественные фильмы имели успех и почему? Когда в 1941 году на экраны Германии вышел фильм «Папаша Крюгер», в докладе СД отмечалось: «Папаша Крюгер» производил на зрителей настолько глубокое впечатление, что они, покидая кинотеатр, даже не обсуждали только что виденную «DW»43. В другом докладе говорилось: «Сообщения из различных районов рейха в целом подтверждают, что положительная реакция на этот фильм со стороны всех слоев населения далеко превзошла все самые высокие ожидания, какие только могла возбудить рекламная кампания в прессе. По отзывам многих кинокритиков и зрителей, этот фильм можно считать выдающимся достижением текущего года в области кинематографии; особое внимание уделяется тому факту, что его создатели добились превосходного сочетания политической идейности, первоклассной постановки и безупречной игры актеров»44.
Реакция публики на развлекательные фильмы также отслеживалась политической разведкой, ибо там считали, что фильмы такого рода могли внедрять идеологию нацизма мягко, пластично. Одним из самых «кассовых» фильмов такого рода в Германии был «Концерт по заявкам». В отношении его СД сделала в свое время следующее заключение: «Согласно сообщениям, полученным к этому времени из различных частей рейха, фильм «Концерт по заявкам» нашел у публики исключительно положительный отклик, и повсеместно его показ проходил при переполненных залах... Сцены в церкви и органная музыка производят очень глубокое впечатление именно на те слои населения, которые до сих пор находятся под сильным влиянием религии»45.
Сбывались слова Гейдриха, сказанные им в 1931 году о политической полиции: «СС и полиция будут определять не только экономику и политику, но и пропаганду, и дипломатию, и культуру». Так он представлял тотальный контроль над обществом.
Историки спустя годы рисовали облик Гейдриха отвратительным и зловещим: лошадиное лицо с маленькими глазками, белесые прилизанные волосы, длинная шея, длинное туловище, облаченное в зловещий черный мундир46. Но фотографии и кинокадры 30-х годов оставляют иное впечатление: черты тонкие, интеллигентные, высокий лоб, прямой нос и пронзительные глаза, фигура гибкая, подчеркнутая серо-стальным или черным мундиром. Он был, пожалуй, после Шеленберга, начальника разведки, внешне наиболее привлекательным из гитлеровских вождей.
