Александр Тюрин - Война и мир Ивана Грозного
Европейская история XVI века показывает нам достаточно примеров масштабного истребления людей, предпринимаемого во имя уничтожения феодальных порядков или просто из корыстных интересов правящего слоя. Достаточно вспомнить виселицы для согнанных с земли крестьян, охоту на ведьм и еретиков, замену «ленивых» индейцев на «трудолюбивых» негров.
Однако, история Европы XVI века – всего лишь история (из которой, как изюм из булки, нынче вытаскиваются страшилки про ведьм и вампиров), ее используют как повод для изготовления киношной лажи, а история России того же века – это намного больше, чем история, это – актуальная политика. Пропагандные мифы, извращающие русскую историю XVI века – имееют крайне высокое употребление в западной прессе, особенно англо-американской и польской. И что самое печальное, становятся все более популярными и в прессе российской.
Царь Иван был безусловно жестоким человеком и эмоциональный склад его личности не соответствовал образу идеального правителя. Но жестокость его деяний вполне соответствовал нравам, психологии того времени, когда уничтожение являлось основным способом разрешения конфликтов, как на государственном, так и на бытовом уровне. Скажем, «гуманный» европейский суд давал «вышку» за кражу курицы, отправлял на сожжение женщин и детей, подозреваемых в «ведовстве», и те же европейцы сбегались на зрелище жестокой казни типа варки фальшивомонетчика в масле, как на финальный футбольный матч.
Энергии и государственной силы в Иване IV было предостаточно, она перехлестывала через край, порой сметая и невинных людей – но мы должны понимать психологию человека XVI века, лишенного чувствительности и не растворяющего ярости в рефлексии. Скажем, средняя праздничная ночь в итальянском городе эпохи возрождения дает 60–70 убитых ножом и шпагой. Незаконнорожденный сын папы римского Александра VI Борджиа во время званного обеда в Ватикане оскорбляет знатного человека, тот отвечает колкостью – и «наместник Бога на Земле» велит немедленно повесить острослова на глазах у едоков.
Иван Васильевич жил в кровавом и беспощадном мире, где все государства стояли на костях, от самого своего создания. Англия выросла на умерщвлении кельтского населения. Германская Пруссия – на уничтожении балтских и славянских племен. Жестокость Ивана Васильевича выглядела скромно на фоне коллег-королей и бледно даже на фоне небольшого немецкого епископства, где инквизиторская тройка могла за пару лет сжечь несколько тысяч «ведьм». Так что давайте не упиваться страшными сценками «Иоанновых казней», чем занимаются последние двести лет русские историки и литераторы, а думать о том, что дал своей стране этот человек и что он хотел дать.
Любить Ивана Грозного современный человек, конечно, не обязан, слишком уж велика материальная и психологическая пропасть между нашей и его эпохой. Не может быть и речи о прямом восстановлении каких-то государственных форм, существовавших в его эпоху – это все далекое прошлое, с давно ушедшими нравами, обычаями, давно отжившими технологиями.
Однако понимать деяния основателя московского царства и его эпоху – это долг каждого думающего образованного человека, если он считает себя русским или россиянином.
Если мы будем понимать причины введения опричнины в далеком 1565, то это вовсе не означает, что мы хотим ее ввести заново в 2008 году. Просто надо ощущать, что это часть нашей истории и стыдиться тут нечего. Современные рафинированные англосаксонские демократы гордятся своим происхождением от залитых кровью «круглоголовых» бойцов Кромвеля, а респектабельные французские республиканцы не стесняются своего происхождения от бешенных республиканцев Марата и Робеспьера. И нынешние, такие гуманные, католические отцы совсем не стараются откреститься от своих предшественников, сжигавших в 16 веке детей и беременных женщин. Так что, если бы существовали современные опричники, то их трудовой день ничем бы не отличался от трудового дня современного демократа, республиканца и патера. Ведь эпоха-то нынче другая, гуманизированная материальным благополучием, а не нравственностью…
Г-н Флоря в вузовском учебнике «История России» сетует, что Иван Грозный введением опричнины не дал стране превратиться в сословно-представительскую монархию на манер Речи Посполитой, что, по мнению этого историка, принесло бы России процветание.
Тут не надо никаких «если бы да кабы». Реальная история Речи Посполитой наглядно продемонстрировала «преимущества» аристократического строя. Это государство скончалось в конце XVIII века, не приходя в сознание.
Нам незачем изливать токсины на эпоху Ивана Грозного и каяться за «преступления опричнины». Иван Грозный не был богом, всемогущим и всеведущим. Он, со всеми своими человеческими достоинствами и недостатками, являлся главой мобилизационного государства, которое было инструментом выживания и развития нации.
Второй этап Ливонской войны
Уменьшение ресурсов
Года 1566–1570 характеризовались частыми метеорологическими экстремумами – холодами, засухами, летними заморозками. Стихийные бедствия малого ледникового периода нанесли страшный удар по рискованному земледелию Московского государства. Крестьянское население, потребление которого и ранее находилось на уровне суточного «железного минимума» в 1700–1800 ккал, сразу было схвачено костлявой рукой голода.
В 1567–1568 неурожай поразил центральные и северо-западные регионы. «Глад был на Руси велик, купили в Москве четверть ржи (4 пуда) за полтора рубля».[50] Цены выросли в 8-10 раз.
На взрывной рост хлебных цен указывает и то, что поденщик в Москве в 1520 г. мог купить на дневной заработок 10 кг хлеба, а в 1568 на – только 3,6 кг хлеба.
1569–1570 отмечены засухой. «Была меженина велика добре».
Как обычно, рука об руку с неурожаем и голодом шли эпидемии, которые поразили и северо-западный край, и центр. В некоторые дни в Новгороде и Москве от чумы погибало до 600 человек.
О бедствиях 1570 г. свидетельствует Соловецкий летописец: «Того же году был на Москве глад великой и по всей земли Руской, хлеб был дорог, многие люди гладом измирали… Того же году был мор великой во всю землю Рускую».
А в 1571 г. последствия неурожай и эпидемия дополнились страшным разорением центральных районов войском Девлет-Гирея. В некоторых районах московского уезда, разгромленных татарами, было заброшено 90 % пашни.
Р. Скрынников пишет: «Катастрофа была вызвана грандиозными стихийными бедствиями, опустошавшими страну в течение трех лет подряд… Трехлетний голод и эпидемия принесли гибель сотням тысяч людей. Бедствие довершили опустошительные вторжения татар».
Писцовая новгородская книга 1582, описывая запустения в Климецком погосте, отмечает: «а запустели те деревни до войны от хлебного недороду и от поветрия».
Выше я уже отмечал, что крестьяне, пользовавшиеся свободой передвижения, становились колонистами на новых плодородных землях юга и юго-востока, или вербовались на государеву службу «по прибору» в новые окраинные города – и прекращали платить подати, колонисты временно, а служилые по «по прибору» постоянно. Уходили крестьяне и к крупным землевладельцам, которые показывали писцам свою землю пустой, даже прятали крестьян, добиваясь низкого уровня податей. «Многие обжи за детьми боярскими паханы и кошены, а в первых обысках писаны пусты непаханы и некошены».
С 1572 г. правительство стало оперативно сокращать подати для районов, пострадавших от неурожаев и чумы. Например, в Шелонской пятине реальные платежи крестьянского двора уменьшились в 5 раз! Финансовая база правительства, ведущего военные действия на нескольких фронтах, резко сократилась.
Правительство не могло оплачивать прежнюю численность посошных и даточных людей, призываемых на службу, сократило денежные выплаты всем категориям ратников. Из-за эпидемии чумы и крестьянских миграций на треть уменьшилась поместная армия.
Южный фронт Ливонской войны. Колонизация Дикого поля
В ходе набегов 1567, 1568, 1570, 1571 гг. крымскими татарами было разорены окрестности тридцати городов. В 1570 г. страшному разорению подвергся рязанский край, а также окрестности Рыльска, Тулы, Дедилова. В 1570 и 1571 г. крымские набеги были поддержаны заволжскими Большими ногаями, начались восстания луговой черемисы, видимо поддавшейся на агитацию турецких и крымских агентов.
Всего за время ливонской войны произошло 12 крупных набегов крымцев. Однако и усилия правительства по совершенствование обороны «крымской украйны» не прерывались ни на год, так в 1566 г. было закончено строительство укреплений Большой засечной черты от устья р. Вожа до р. Жиздры и царь лично инспектировал ее.
