Тихон Семушкин - Чукотка

- Правильно, правильно! - радостно захлопал в свои большие ладони председатель рика. - Ведь я в рике то же говорил. Вот хорошо бы туда послать Таграя. Я думаю, он будет хорошим учителем.

- Таграя нельзя. Он обучает красноармейцев чукотскому языку! - в один голос закричали ученики.

Таграй сидел молча и впервые почувствовал всю тяжесть лжи, на которую пошел, лишь бы научиться летать на самолете. Он встал и сказал:

- Я поеду к кочевникам. Я буду кочевать с ними и обязательно научу их грамоте. Но для этого надо поговорить с Андрей Андреем.

- Не надо говорить с ним, - сказал Ктуге. - Если летом, как говорит Николай Павлович, можно догнать по всем предметам, то я поеду добровольно.

Все оглянулись на Ктуге. Послышался чей-то голос:

- Ктуге, в горах нет музыкального ящика!

Долго еще обсуждали кандидатуру кочевого учителя и наконец решили, что Ктуге хорошо справится с новым делом.

На следующий день, рано утром, Ктуге провожала вся культбаза. Он был одет уже по-дорожному и совсем не был похож не только на учителя, но даже и на вчерашнего ученика.

- Ктуге, кто же теперь будет играть на пианино? Кто будет писать стихи в стенгазету? - спросила Лена.

Он засмеялся и, помолчав немного, сказал:

- С гор буду вам присылать стихи. А на пианино играть научи кого-нибудь еще. Если желающих не будет, тогда привезите его мне в горы. Я поставлю его на холм и буду так играть, что даже волки станут смирными и не будут загрызать оленей. Тогда и пастухам будет меньше работы, и я буду их учить.

Все смеялись, пожимали ему руку, просили писать о жизни и работе.

Нарта скрипнула и побежала в горы, вдаль от морского берега. Ребята махали Ктуге рукой до тех пор, пока нарта не скрылась.

И хотя из школы уехал только один ученик, она казалась осиротелой. Вечером не было уже так шумно, как всегда. А пианино безмолвно стояло в углу, и даже Лена не играла в этот вечер.

Ребята собрались в классе и потихоньку разговаривали о Ктуге, о том, как он будет учить детей оленеводов, как будет скакать на быстроногих оленях.

Всем было грустно от разлуки с товарищем, но многим хотелось быть на его месте.

НЕРАВНАЯ БОРЬБА

Собаки бежали крупной рысью. Ктуге сидел за спиной каюра и посматривал вдаль. Но вот собаки, вздернув уши, взяли в галоп. Каюр затормозил и сказал:

- Стадо близко.

И действительно, скоро в тишине гор послышался какой-то совсем необычный шум. Это шли олени, задевая друг друга рогами и пощелкивая копытами. Шум становился все слышнее и слышнее. Собаки насторожились, насторожился и каюр.

Огромное стадо растянулось по склонам гор на многие километры. Казалось, что на склонах не было и снега. Была одна сплошная движущаяся серая масса. Здесь было около четырех тысяч оленей.

Стадо принадлежало крупному оленеводу - шаману Араро. К нему и ехал Ктуге.

Он привстал на колени и с быстро бегущей нарты всматривался в просторы тундры, где безраздельно властвовал Араро.

Белоснежная даль сливалась с небом. И не видно было, где кончалась тундра и где начиналось небо.

Каюр держит собак стороной, не давая им приблизиться к стаду. Щелкая зубами, собаки поглядывают в сторону оленей.

От стада отделился человек и, размахивая посохом, побежал наперерез.

- Останови собак! - сказал Ктуге каюру. - Вон видишь, пастух бежит к нам.

Пастух издали крикнул:

- Эгей! Эгей!

Он подбежал к нарте, остановился и, опершись о посох, стал вытирать пот с лица.

Мех на его старой кухлянке вытерся, и во многих местах, как весенние проталины, виднелась голая кожа.

- Пастухом работаешь? - спросил Ктуге.

- Немножко пастухом, немножко хозяином, - ответил он. - Пять оленей своих имею. А два года тому назад было только четыре, - и "немножко хозяин" с довольным и улыбающимся лицом показал четыре пальца.

- Акционер, стало быть, ты?

- Что такое? - переспросил пастух.

- Акционер, говорю. В Америке вот таких "немножко хозяев" много есть. Главный хозяин имеет миллион оленей, например, а "немножко хозяин" - два оленя.

- Эгей, - мотнул головой пастух, совершенно не понявший Ктуге.

- Да, - сказал Ктуге. - На пять оленей хорошей одежды не справишь.

Ктуге улыбнулся и ткнул пальцем в голые колени пастуха.

- Обморозиться в таких штанах можно.

- Нет, - весело сказал пастух, - у нас жаркая работа. Бегаем все. А когда бегаешь - не холодно. Ты кто такой и куда ты едешь?

- Ульвургына слыхал?

- Слыхал.

- Вот племянник я его.

- У-у-ум, - промычал пастух.

- Учить ребят и пастухов еду к твоему хозяину Араро.

- Э-э! - протянул пастух и совсем тихо заговорил: - Араро не любит учителей. Один раз велел мне вывезти одного русского в тундру, подальше от жилья, и, когда он сойдет с нарты, чтобы ноги размять, - стегнуть оленей и ускакать. Бросил я его. Наверно, пропал. Ходить он по тундре совсем не умеет.

Жалко было самому. Все-таки человек он... А нельзя было не бросить. Смотри, парень, Араро и тебя может прогнать. Хотя ведь ты не русский. Может, и не прогонит.

- Тебя как зовут? - спросил Ктуге.

- Чомкаль.

- Вот что, Чомкаль: меня Араро не прогонит. Учить я буду. Ты знаешь, Чомкаль, кто меня послал? Сам Сталин. Слыхал?

- Немножко слыхал, а понять ничего не могу.

- Подожди, не сразу. Потом поймешь. Сколько вас всего пастухов?

Чомкаль стал считать, произнося вслух имена.

- Одиннадцать, - сказал он наконец.

Ктуге развязал тюлений колауз и вытащил пять букварей.

- Вот, Чомкаль, для начала. Одна эта штука на двух пастухов.

- Не надо нам! - взмахнул тот обеими руками.

- Возьми, возьми! Здесь картинки есть. Видишь, вот олень нарисован.

Чомкаль пристально вгляделся в рисунок и с раздражением сказал:

- Неправильный олень. Так олень не стоит. Ноги неправильно стоят. А куропатка вот правильная. И горностай шею так сгибает.

- Раздай, Чомкаль, эти штуки-книжки по одной на двух пастухов, а эту, с пометкой, - Ктуге ногтем поставил крестик на обложке, - на трех пастухов. Понял?

- И-и... понял.

- Разглядите сначала картинки. Что будет непонятно, приеду - расскажу. Вот это Ленин, а это Сталин.

Неумело держа в руках книжку, Чомкаль стал рассматривать портреты.

Упряжка побежала дальше. Ктуге оглянулся и увидел бегущего рядом с нартой Чомкаля.

- Что такое? - спросил он.

- Не надо нам их. Возьми, положи себе в мешок.

- Нет, так нельзя. Раз мы с тобой договорились, то обратно нельзя. Такой новый закон.

- Араро показать их можно или не можно?

Ктуге встал с нарты, подумал и сказал:

- Пока не надо показывать. Когда придет время, я сам скажу ему.

- Эгей! - и пастух, размахивая книжками и палкой, побежал к стаду.

Стойбище Араро, состоящее из десяти яранг, расположилось в долине реки.

Издали оно казалось вымершим и затерянным в этих глубоких снегах. Лишь из одной крайней яранги тоненьким столбиком тянулся дымок. Но как только нарта стала подъезжать, стойбище вдруг ожило. Поднялся крик, выбежали дети.

Шаман Араро - он же и хозяин стойбища - сидел в холодной части яранги. Перед ним на длинной цепи висел огромный медный котел. В котле варился маленький олень. Араро был одет в пестрые пушистые оленьи шкуры и, сидя на шкурах, курил из длинной, тонкой медной трубки. Это был крепкий человек лет пятидесяти, с упрямым и волевым лицом. Глаза пронизывали готовивших ему обед женщин. Женщины суетливо подкладывали в костер вереск и сухие ветки ивняка. Вода в котле пенилась, и легкий пар метался на поверхности закипавшей воды.

- Кто там приехал? - спросил Араро.

- Береговые чукчи.

- Пусть зайдут сюда.

Исподлобья взглянув на вошедшего Ктуге, шаман спросил:

- Ты приехал?

- Да, я приехал, - ответил Ктуге.

- Чей ты сын?

- Сын Омкая, племянник Ульвургына.

- Эгей! Отец твой был немного похож на человека, а дядя твой бездельник. Продался русским.

- Если отец был немножко похож на человека, то я, сын его, стал настоящим человеком, - ответил Ктуге.

- Ого! Язык твой навострился болтать вздор, как у русского. Садись. И если ты приехал за мясом, оленя убивать не буду. Не время убивать. Не захочу и вовремя убивать. Пусть береговые жрут тухлого моржа. Они перестали понимать вкус оленьего мяса. Пусть они едят коровальгын* из железных банок, которые привозят им русские пароходы. Пусть они лижут языком железные банки, и, как черви, объедают остатки жира на опущенной в море нерпичьей шкуре. Пусть.

[Коровальгын - коровье мясо.]

- Мне не нужно мяса, - сказал Ктуге. - Не за мясом приехал. Я приехал учить грамоте детей и взрослых, кто пожелает.

Араро зло расхохотался.

- Ты хочешь со мной шутить. А к шуткам я не привык. Скажи, бывают чукчи-учителя?

- Да. Появились. Пока я первый учитель. Вот привез книжки, и бумагу, и карандаши. Скоро нужно начать заниматься.

- Тытэ нет вэрин! Вот так диво! - воскликнул шаман. - Я звал тебя к себе? Зачем учителя пристали ко мне, как гнус к оленям в летнюю пору?