Последний бой чешского льва. Политический кризис в Чехии в первой четверти XVII и начало Тридцатилетней войны - Александр Станиславович Левченков
Вместе с тем, хотя Фридрих Пфальцский буквально засыпал Якова I письмами с мольбой о помощи, английский король не рискнул вступить в открытый конфликт с Испанией и империей. Король отказался вмешаться в войну на стороне своего шурина даже после того, как весной 1621 г. большинство депутатов парламента высказались за предоставление помощи Фридриху V. Скорее, наоборот, английский король как никогда последовательно проводил политику сближения с Испанией, вызывая раздражение своих подданных. В частности, в 1621 г. возобновились переговоры Лондона с Мадридом о браке Карла Стюарта и испанской инфанты[584]. Обсуждая с испанским послом в Лондоне проблемы европейской политики, английский король даже рассматривал свое участие в проекте нападения на Соединенные Провинции Нидерландов с последующим их разделом[585].
Игнорируя просьбы Фридриха Пфальцского, Яков I оказывал на бывшего курфюрста постоянное давление, советуя отказаться от чешской короны. Естественно, в таких условиях и чешским эмигрантам в Гааге нечего было рассчитывать на понимание короля. В письме от 5 июля 1621 г., обращаясь к Якову I как к брату по вере, они в очередной раз попытались убедить монарха в том, что они восстали для защиты Маестата, сословных свобод и справедливости, вновь называя Фердинанда Штирийского незаконным государем[586]. Но послание осталось без ответа. Скромная поддержка, оказываемая Яковом I чехам во время восстания, прекратилась раз и навсегда.
С 1621 г. окончательно отказались от прямой военной и финансовой помощи чешским протестантам и Нидерланды. Это произошло не по причине изменения внешнеполитической ориентации голландцев. Наоборот, они как никогда нуждались во втором фронте против Габсбургов в Центральной Европе. Большая часть общества и политической элиты Нидерландов по-прежнему считали чешских мятежников восставшими за правое дело. Об этом свидетельствует большое количество выходящих в то время в Голландии публикаций, в которых о «чешской войне» рассказывалось с симпатией к восставшим[587]. Голландцы не бросили ни Фридриха, ни чехов на произвол судьбы. Эмигранты получили в Нидерландах убежище. Однако после истечения 12-летнего перемирия начались боевые действия против Испании, что потребовало мобилизации всех ресурсов страны. Поэтому Нидерланды не могли позволить себе выделись даже небольшие силы для того, чтобы помогать пфальцграфу и его чешским подданным в проектах, которые казались обреченными на неудачу.
Точка в войне императора против Фридриха Пфальцского была поставлена 23 января 1623 г., когда согласно постановлению имперского рейхстага в Регенсбурге пфальцграф был лишен курфюршеского звания. Согласно договорености с императором титул Фридриха V вместе с Верхним Пфальцем передавался Максимилиану Баварскому. Раздел Пфальца наряду с оккупацией войсками Католической Лиги протестантских княжеств в Верхней Саксонии и Вестфалии резко усилили позиции католического лагеря в Германии, вызвав вполне обоснованные опасения со стороны как немецких протестантов, так и их единоверцев за пределами империи в ревизионистском курсе императора и его союзников.
Поражение восстания 1618–1620 г. предоставило императору возможность раз и навсегда покончить с оппозицией. Разгромив основные силы восставших в Чехии и Моравии, Фердинанд II решил примерно наказать всех зачинщиков выступления и, за редкими исключениями, других представителей чешских сословий, так или иначе принявших участие в «чешской войне» на стороне противников Вены. Наиболее радикально настроенные чешские католики также требовали суровой расправы над мятежниками. Особенно усердствовали те, кто непосредственно пострадал от действий восставших. В частности, Славата еще до сражения на Белой Горе советовал императору конфисковать всю собственность участников мятежа. Вскоре после занятия Праги Павел Михна в письме канцлеру Зденеку из Лобковиц обратил внимание на то, что нет нужды вести какие-либо переговоры с мятежниками, нужно просто добиться их выдачи[588]. Ярослав Боржита из Мартиниц в одном из писем жаловался верховному канцлеру на то, что, по его мнению, победители проявляют слишком снисходительное отношение к еретикам, заслужившим более суровое наказание[589].
Многие участники восстания, в том числе, и члены пражской директории, вовремя не поняли, что Фердинанд II и его окружение готовят массовую расправу. Об этом свидетельствует тот факт, что девятнадцать членов директории остались в Чехии после ее занятия императорскими войсками, хотя имели время и средства для того чтобы покинуть территорию страны. В Чехии остались даже такие значимые фигуры среди восставших как Вацлав Будовец из Будова и Кашпар Каплирж из Сулевиц. Возможно, эти бывшие директоры чувствовали себя слишком старыми и нездоровыми, чтобы резко сорваться с обжитых мест и пуститься в дорогу. Не исключено, что они надеялись, что император не будет обходиться с ними слишком сурово по причине их преклонного возраста. Многие восставшие, изначально уехавшие из Чехии, вскоре, не находя смысла в дальнейшей борьбе, возвращались к своим семьям в надежде, что про их вину забудут.
Порой восставшие действительно находили в габсбургском лагере некоторую поддержку. Известно, что главнокомандующий армией Католической лиги граф Тилли предупреждал некоторых членов чешской оппозиции об опасности суровой расправы, советуя им покинуть страну[590]. Также имеются свидетельства, что Карл из Лихтенштейна якобы заступался за Иоахима Ондржея Шлика, пытаясь смягчить в глазах императора вину графа[591]. Однако все это не могло изменить общей тенденции.
В начале 1621 г. Фердинанд II организовал во главе с Адамом из Вальдштейна специальный суд, который должен был заниматься вопросами наказания мятежников[592]. 11 февраля император издал патент, в котором призывал всех виновных в возникновении мятежа явиться на «открытый процесс»[593]. Одновременно Карл Лихтенштейн получил приказ арестовать видных членов оппозиции, которые остались на занятой Габсбургами территории[594]. В конце мая 1621 г. Фердинанд II послал кардиналу Францу Дитрихштейну перечень оставшихся в Чехии членов директории, подлежащих аресту[595]. Согласно распоряжению императора, никто из взятых под стражу не мог быть освобожден без его приказа[596].
Некоторые руководители восстания рассчитывали на покровительство саксонского герцога. В числе них был Иоахим Ондржей Шлик, который попытался скрыться на территории курфюршества. Однако герцог не приложил никаких усилий для того, чтобы взять единоверца под покровительство, и в результате Шлик был арестован и привезен в Прагу. Между тем, при желании, Иоганн Георг Саксонский мог спасти многих участников восстания, предупредив их о бессмысленности расчетов на императорскую милость. Список имен восставших, подлежавших аресту на территории империи, был отправлен агентам Фердинанда II в Германии через Дрезден.
Начались аресты. В скором времени тринадцать рыцарей и восемь мещан из рядов активных членов оппозиции были заключены в Белую
