История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

зложелательном тоне, как и первого. Так, под третьим годом правления Феофан приписывает Юстиниану расторжение мира с болгарами и неудачный поход, окончившийся крупным поражением при Анхиале. По его сообщению, Юстиниан снарядил поход морем и сушей. Флот встал на якорь в гавани, а кавалерийские полки, прошедшие через Фракию, были распущены без всяких предосторожностей на фуражировку и кормежку лошадей в окрестных долинах. Болгарские лазутчики следили из горных ущелий за разбредшимся войском и, улучив момент, налетели на них внезапно, «как звери», перебили множество народа, захватили лошадей, обозы и взяли большой плен. Юстиниан с уцелевшими всадниками три дня отсиживался за стенами Анхиала и, отдав приказ резать жилы лошадям, чтобы лишить болгар добычи, бежал ночью на корабль и «со стыдом вернулся в город».[773] Так как в дальнейшем Феофан не упоминает о последствиях этого разгрома и не говорит о продолжении войны со стороны болгар, одержавших такую блестящую победу над императором, расторгнувшим мир, то весь этот эпизод получает иной смысл. Болгары в ту пору не были еще сложившимся царством, как в то время, когда жил сам Феофан. Они были дикой ордой, и отдельные их отряды предпринимали набеги в местности, далеко отстоявшие от уступленной им по договору с имп. Константином территории. Страна, в которой они кочевали, была в полном запустении, и ее славянское население не слагалось в какие-либо административные целые. Юстиниан сделал попытку отразить один из набегов и по неосторожности, в которой были виновны скорее офицеры его армии, чем он сам, потерпел неудачу. Войны с болгарами не было, и в 711 году тот же Тербел оказал Юстиниану военную помощь.

В тот самый год, когда Юстиниан возвратил себе трон, скончался Абд-аль-Малик. Ему наследовал старший сын его Аль-Валид. Хотя арабы вели в ту пору завоевательные войны на далеком севере, но их напор на империю не ослабевал. В 707 году вожди Масальма, брат халифа, и Аббас, сын Валида, осадили Тиану, главный город провинции Каппадокии Второй. Город храбро отбивался в ожидании помощи от императора. Осадные орудия арабов разбили часть стены, но город продолжал обороняться, и арабы, как сообщает Никифор, подумывали уже снять осаду и уйти назад. В эту пору подоспела помощь от императора. Страшные казни, которые произвел Юстиниан в розысках своих врагов, расстроили состав имперской армии, и для сформирования войска, которое должно было выручить Тиану, пришлось прибегнуть к экстренному набору. Командование над этим наспех собранным войском было предоставлено Феодору Картеруке и Феофилакту Салибану, участнику восстановления Юстиниана на царстве. Вожди были в раздоре, войско плохо обучено. Прервав осаду Тианы, арабы приняли сражение, произвели полный разгром, взяли в плен много людей, овладели обозом с провиантом, в котором они уже нуждались, и затем возобновили осаду, которая затянулась на 9 месяцев. Жители города, доведенные до крайности, потеряв надежду на помощь извне, сдались, выговорив себе право беспрепятственно удалиться в пределы империи. Но победители не сдержали слова, и часть населения увели с собой, других выгнали в пустыню. Город запустел и оставался в запустении и в то время, когда писал Феофан.[774] В 710 году Масальма занял пост эмира Месопотамии и в следующем году отвоевал несколько пограничных укреплений.[775] Феофан отмечает под 709 годом набег Аббаса без указания территории, а в 710 набег Усмана в Киликию, причем многие укрепления сдались арабам без сопротивления.[776] Никифор в своем кратком изложении характеризует общее положение указанием на полную беспомощность империи и отсутствие всякого сопротивления арабам в их набегах. Дело дошло до того, что отряд арабов в 30 человек дошел до Хрисополя на Босфоре, перебил много народа и поджег несколько кораблей в гавани.[777] Внешние бедствия, по-видимому, мало заботили Юстиниана, и свою богатую энергию он направляет на другие дела и прежде всего церковные.

Подражая своему великому соименнику, Юстиниан считал заботу о церковных делах первой обязанностью императора и всячески выставлял свое благочестие. На его монетах впервые появляется штамп с эпитетом Servus Dei (раб Божий), а на реверсе — лик Спасителя с надписанием: Rex regnantium (царь царствующих). Он не мог забыть о той неудаче, которая постигла его в сношениях с римским престолом по вопросу об утверждении определений Трулльского собора 692 года. Кафедру ап. Петра занимал с 1 марта того года, когда вернул себе трон Юстиниан, Иоанн VII, сын Платона, грек по происхождению, как и все его предшественники, начиная с Иоанна V (685-686).[778] Возобновляя старое дело с непременным желанием довести его до конца, император отправил в Рим посольство из двух митрополитов с просьбой о том, чтобы папа подверг обсуждению на соборе своих епископов каноны собора 692 года, утвердил то, что не возбуждает сомнений, и кассировал то, что является неприемлемым. По робости своего характера, папа не решился взяться за дело и ограничился тем, что отослал через тех же митрополитов полученный в свое время в Риме текст постановлений собора без всяких кассаций и возражений. Это было во второй половине 707 года, а 18 октября папа Иоанн скончался.[779] Привилегия, выданная римскому клиру имп. Константином о немедленном вступлении во власть его избранника, не действовала при Юстиниане, и только 25 марта 708 года вступил в управление римской церковью папа Константин. Вступив в сношения с ним, Юстиниан настойчиво просил его приехать на свидание в Константинополь. После долгих проволочек дело сладилось. Но раньше, чем состоялся приезд папы, Юстиниан справил другое близкое его сердцу дело — жестоко покарал Равенну за нанесение ему обиды в прежнее время. Об этом событии мы имеем очень подробный, риторически разукрашенный рассказ повествователя истории равеннской церкви Агнелла, писавшего при Карле Великом по живым преданиям прошлого.[780]

Во время столкновения Юстиниана с папой Сергием равеннское войско принимало видное участие в борьбе с императором, разыгравшейся в Риме, и, по всему вероятию, именно это обстоятельство и было причиной жестокой кары, постигшей Равенну. Но Агнелл выставляет другую причину, а именно, будто во время того публичного позора, которому подвергся Юстиниан после своего низложения в 705 году, в издевательстве над ним принимали живое участие находившиеся тогда в Константинополе равеннские граждане. В 709 году стратиг сицилийского войска Феодор получил приказание от императора произвести экзекуцию Равенны. Дело мести было обставлено очень хитро. По обычаям того времени военным сановникам высокого ранга устраивалась торжественная встреча, и они отвечали на нее угощением за столами, которые расставлялись на берегу реки вблизи места остановки корабля. Так было и в этот раз. Столы были