Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

На следующий день после доклада Белецкого псковский поэт Анатолий Александров подарил ему стихотворение такого содержания:

Напрасно они пустошили кошли,Не купится старая слава.С великим позором от Пскова ушлиОбратно послы Ярослава.

Горящему штевню на воду упастьЗакрыта на море дорога,И лучше со славой язычником пасть,Сражаясь за старого Бога.

Под стенами города воинский клич,Но в плене не видя резона,Держал оборону отважный пскович —Последний варяг гарнизона.

Таким образом, стихотворение Александрова стало как бы своеобразным выступлением в прениях (правда так и не прозвучавшим).

Действительно ли послы Ярослава уговаривали псковичей принять новую веру по-хорошему? Это совершенно неизвестно, но имеет же право поэт на художественный вымысел? А в остальном — примерно так и было.

Кому-то режет слух это «отважный пскович»? А почему, собственно? Да, конечно, пскович! Пскович, до последнего защищавший землю, ставшую Родиной для нескольких поколений его предков.

Варяги, вообще германцы — крестители «огнем и мечом» славян и прибалтийских народов. Тут все наоборот. Варяги — защитники родной земли и язычники, отбиваются от славянской в основном армии «крестителя» Ярослава…

Как все меняется в истории! Как опасно давать однозначные оценки народам, событиям, эпохам.

В VIII–IX веке на месте будущего Изборска располагался большой протогородской центр: Труворово городище. Позднее этот ОТРП стал детинцем древнерусского Изборска.

В VIII–IX веках 60 % керамики было славянской, 30–40 % — финской, «характерной для памятников типа Камно-Рыуге» [38. С. 26]. Из числа печей и очагов тоже примерно треть характерны для финского мира, две трети — для славянского. В общем, смешанное славяно-финское население.

Во второй половине IX века это городище гибнет. В нижнем слое зафиксированы следы пожаров вместе с находками предметов вооружения северо-европейского типа. В ту самую эпоху, на которую приходится «призвание варягов» по летописи, «жизнь на Труворовом городище прекратилась… Активную роль в этом сыграли… профессиональные воины, пользовавшиеся предметами вооружения скандинавских типов» [38. С. 32–33].

Если с Рюриком и шли славяне, они вовсе не считали славян с Труворова городища дорогими сородичами и резали их так же лихо, как финнов.

В середине XI века опять происходит с Изборском какая-то пертурбация! Опять гибнет прежнее поселение, а с середины — конца XI века Изборск — уже известный из летописей славянский город, не имеющий прямого отношения к прежнему. И называется — Изборск, что вообще ни в какие ворота не лезет: ведь ни на какой реке Иссе или Исе этот город отродясь не стоял.

В 1980 году, вводя в науку представление о варяжском периоде в истории Пскова, Сергей Белецкий не сделал еще одного предположения. Родилось оно в начале 1990-х: а что, если первоначально Изборском-Issaburg'ом назывался варяжский Псков? Ведь этот варяжский или полуваряжский Псков IX–XI веков просто идеально соответствует месту, куда могли «сесть» племенные варяжские вожди типа Трувора; месту, откуда могла происходить княгиня Ольга. Самый что ни на есть Иссаборг, город на большой реке.

Ведь «исса», isa, issa — это и есть финский корень, означающий «большая река». В этом смысле русское название «Великая» — просто буквальный перевод древнего финского названия.

Isaburg, Isaborg — «город на Исе». Так называли варяги свой город, поставленный при слиянии Псковы и Великой.{84}

Псков — это тоже старое финское название племенного центра. Славянская версия этого названия «Плесков». Немецкая версия — «Плескау». Оба имени, Псков и Исабург, могли употребляться одновременно.

Стоит принять эту версию, и становятся понятны многие странности Псковской земли и ранней псковской истории, связанные как с Псковом, так и с Изборском.

Стоит предположить, что ославяненные варяги-язычники, выбитые из Пскова Ярославом, отступили в известный им город на Городищенском озере.{85}

Они разнесли этот город вдребезги, построили на его месте собственный и назвали его по имени покинутого — Исуборг. В славянском произношении — Изборск.

Так и возникла эта странность Псковщины: одновременное существование двух крупных городов совсем рядом друг от друга.

Глава 2

ПРИКЛЮЧЕНИЯ КНЯЗЯ ДОВМОНТА

След набега, след пожара,

Ты таишь предсмертный крик,

Ужас вражьего удара

И безумие владык.

Вероятно, со второй половины 1030-х годов существует Псков-Плесков-Плескау, который уже никогда не был уничтожен неприятелем. А уже в начале XII века, через несколько десятилетий после своего основания, этот особый пригород Новгорода Великого проявляет самостоятельность, строптивость.

В 1137 году новгородцы выгоняют князя Всеволода Мстиславича… А Псков тут же приглашает его к себе на княжение! В Пскове есть и присланный из Новгорода посадник — ведь Псков хотя бы формально подчиняется Новгороду. Но и выбранный горожанами князь в Пскове тоже имеет место быть.

Тогда, в 1137 году, Новгород выступил против Пскова — хотел удалить Всеволода из своего мятежного пригорода. Войско Новгорода дошло до Дубровны и остановилось — когда стало известно о внезапной смерти Всеволода.{86}

С тех пор псковичи несколько раз приглашали к себе князей по собственной воле, и на то были серьезнейшие причины: ведь Псков не защищен болотами, как Новгород. Его судьба — судьба обычного европейского города Средневековья, города-крепости. Князь с его дружиной Пскову был совершенно необходим.

Новгород же очень возмущался желанием Пскова вести собственную политику и часто порывался его приструнить вооруженной рукой. Например, в 1228 году новгородский князь Ярослав Всеволодович с посадником Иванкой и тысяцким Вячеславом в очередной раз собирались «наказать» Псков. Они даже заготовили «оковы, хотя ковати вяцшее мужи».

Впрочем, часть бояр Господина Пскова считали, что им нужен вовсе не князь из династии Рюриковичей, а Великий магистр Тевтонского ордена. Самое простое — обругать этих бояр, обозвать их «предателями» или «отступниками», но в конце концов, велика ли разница?

Тевтонский орден точно так же мог бы защищать Псков и Псковскую землю, как и дружина князя-Рюриковича. А кроме того, орден защитил бы Псков еще и от Новгорода… Отделаться от докучливого «старшего брата» псковичам очень хотелось, и это желание явно прослеживается в поступке псковских бояр: в 1240 году они без боя сдали Псков войскам тевтонцев.{87}

Читатели старшего поколения воспитаны на фильме «Александр Невский» и прочих фальшивках того же плана. В этих фильмах и в книжках захват тевтонцами Пскова сопровождается сжиганием живых детишек, массовым истреблением всех попавшихся под руку, разделом захваченных земель между «немцами»{88} — жуткими садистами с перекошенными зворообразными мордами.

Несомненно, «Александр Невский» — это очень, очень патриотический, в высшей степени «правильный» фильм… Его создатели сделали все необходимое, чтобы звуки немецкого языка вызывали отвращение и панику, а слово «немец» стало бы ругательством. Если фильм не на всех оказывает нужное воздействие — не их вина.

Только вот было все не так: никакими кошмарами и ужасами захват Пскова не сопровождался, часть горожан была скорее «за». Большинство было «против», Тевтонский орден нес чужую католическую веру, уйти под орден значило уйти под иноземцев, ведущих документы на немецком и на латинском языках.

Поэтому уже весной 1241 года Александр Невский легко отбил Псков — не без помощи самих же псковичей… той их части, которые хотели остаться под Новгородом и которых называли «предателями» уже тевтонцы. Псковские полки были в составе «русской» — то есть новгородской армии, разгромившей Тевтонский орден 5 апреля 1242 года.

Не особо трудно хвалить или осуждать людей XIII века, когда уже знаешь, чем все кончилось. Они же тогда думали и выбирали… Примерно как и мы делаем это сейчас.

Но до конца осознал свою самостоятельность Псков только при князе Тимофее… То есть официально этого князя крестили Тимофеем, и в большинстве документов он «проходил» под этим именем. Но православным князь был очень и очень нерадивым: постов не соблюдал, женщин любил до глубокой старости, а в питии вина был сдержан, не допивался до морока, но и садиться за обед без вина тоже не любил.