Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 1)
Поучая нас, оппозиционеров, насчет того, что нужно «иметь заботу о защите первой в мире рабочей республики от интервенций» (мы этого не знали), Сталин присовокуплял:
«Если профсоюзы нашей страны встречают в этом деле поддержку со стороны английских профсоюзов, хотя бы и реформистских, то это надо приветствовать...»
Голоса: правильно! (стр. 71).
Можно не сомневаться, что среди голосов «правильно» был и голос Андреева. А между тем, это были голоса слепцов, которые подводили защиту СССР под неожиданный удар. Мало иметь «заботу о защите СССР» — надо иметь заботу о правильной линии политики, надо знать основные силы мировой борьбы, надо понимать классовые отношения и механику партий, надо быть марксистом [ленинцем], а не филистером.
[Сталин развивает свою мысль далее с самодовольством уездного мудреца. Он нумерует свои пошлости: во-первых, во-вторых, в-третьих, в-четвертых. Во-первых, надежда на Чан Кайши, во-вторых — надежда на Ван Цзинвея, в-третьих, надежда на Перселя, в-четвертых — надежда на Хикса. Нынешняя надежда на французских радикалов[303], которые-де дадут отпор французским империалистам, это уже в-пятых.
Сталин в той же речи поучает:
«Ежели реакционные профсоюзы Англии готовы с революционными союзами нашей страны иметь блок против контрреволюционных империалистов своей страны — почему бы этот блок не приветствовать?» (стр. 71.)
Сталин не понимает, что, если бы «реакционные» профсоюзы способны были вести борьбу против своих империалистов, то они не были бы реакционными профсоюзами. [Сбившись на мещанское верхоглядство,] Сталин утратил водораздел между понятиями реакционный и революционный. Он по старой памяти называет профсоюзы Англии (т. е., очевидно, их руководство) реакционными, а на деле питает на их счет [совершенно меньшевистские] иллюзии, в духе блаженной памяти Керенского или Церетели.
Сталин резюмирует свою философию в следующих словах: «Итак, АРК есть блок наших профсоюзов с реакционными профсоюзами Англии... на предмет борьбы против империалистических войн вообще, против интервенции — в частности» (стр. 71).
Вот именно; мелкобуржуазная ограниченность вообще и — в частности [(тема для «красных» профессоров сталинской школы)].
[С самодовольством уездного мудреца] Сталин заканчивает свои поучения попыткой иронии:
Пусть запомнят это хорошенько Троцкий и Зиновьев (стр. 72).
Вот именно! Мы все очень твердо запомнили. Мы запомнили, что нашу критику сталинских надежд на Перселя как на ангела хранителя рабочего государства Сталин называл отходом «от ленинизма к троцкизму».
Ворошилов: Правильно!
Голос: Ворошилов печать приложил.
Троцкий: К счастью, все это будет в стенограмме (стр. 71).
Да, все это будет в стенограмме того самого июльского пленума, который [выводил т. Зиновьева из Политбюро,] громил «троцкизм» и брал под защиту АРК [шпаргалку Угланова[304] — Мандельштама[305] ].
Мы предлагаем опубликовать теперь к Пятнадцатому съезду речи Сталина по вопросу об АРК вместе с нашими речами. Это будет хорошей проверкой того, чьи взгляды выдерживают проверку событий и времени: взгляды Сталина или взгляды оппозиции?
[6. Не будем останавливаться на схоластических построениях Бухарина. У него в этом вопросе было семь теоретических пятниц на неделе. [Критиковать их бесплодная трата времени.] Тут и софизм насчет того, что АРК есть профсоюзная организация, а не политический блок. Тут и софизм насчет того, что АРК есть не союз вождей, а союз масс. Тут и защита апрельской капитуляции в Берлине доводами государственно-дипломатического характера. И многое, многое другое. Все эти теории были нами в свое время оценены по достоинству. Распутывать сейчас задним числом заячьи петли Бухарина было бы бесплоднейшей тратой времени. Ходом событий противоречивая схоластика Бухарина сметена, как мусор, из которого отчетливо выступает только один факт: идейно-политическое банкротство. И подумать только, что все это вместе преподносится под видом генеральной линии Коминтерна! ]
5. «С момента срыва всеобщей стачки, — рассказывает Андреев, —начинается подготовка плана, каким бы образом поудобнее сорвать АРК или свести АРК окончательно к нулю, к такому положению, когда он не будет мешать Генсовету... К этому сводился план нынешних руководителей Генсовета. И то, что произошло на последнем конгрессе, является завершением этого плана».
Это вполне правильно сказано [совсем как у оппозиции 1 1/2 года тому назад]. У Генсовета был свой план, и этот план проводился им систематически. «Разрыв есть завершение продуманного плана, который Генсовет подготовлял и осуществил на последнем конгрессе». Это безусловно правильно. Генсовет знал, чего хочет. Вернее сказать: хозяева Генсовета знали, куда его вести. А вот знал ли Андреев, куда он идет? Не знал. Ибо Сталин не только не помешал, но помог Генсовету выполнить его вероломный план с наибольшей выгодой для Генсовета и для его действительных политических доверителей, т. е. для английской буржуазии.
Если у Генсовета был план, и он этот план мог систематически проводить, то нельзя ли было этот план понять, разгадать, предвидеть? Оппозиция предвидела. Еще 2 июня 1926 года, т. е. через две недели после срыва всеобщей стачки, мы писали в Политбюро:
«А не возьмет ли на себя инициативу разрыва Генеральный совет? Это более чем вероятно. Он заявит, что ВЦСПС стремится не к единству мирового пролетариата, а к разжиганию раздоров внутри тред-юнионов и что ему, Генеральному совету, с ВЦСПС не по пути. Тогда вдогонку им мы бросим еще раз: предатели! — в чем и выразится еще раз весь реализм политики, состоящей в поддержке гнилых фикций» (Стенограмма Политбюро 3 июня 1926 г., стр. 71).
[Необходимо нанести удар буржуазному господству, диктатуре буржуазии с этой стороны, и эта задача может осуществиться только разрушением Амстердама (Объединенный пленум ЦК и ЦИК ВКП (б) 14-23 июня 1926 г. Речь т. Рыкова, стр. 58)].
Разве же это не подтвердилось слово в слово, буква в букву? Вы не порвали с Генсоветом, когда он предал всеобщую стачку и вызвал против себя величайшее ожесточение миллионов английских рабочих. Вы не порвали уже в менее для нас благоприятных условиях, когда он, вместе с церковниками и буржуазией, сорвал стачку углекопов. Вы не порвали в еще менее благоприятных условиях — на вопросе об английской интервенции в Китае. А теперь англичане порвали с вами на вопросе о вашем вмешательстве в их внутренние дела, на вашем стремлении «командовать» английским рабочим классом или превратить английские тред-юнионы в орудие вашей государственной политики. Они порвали на вопросах, наиболее для них выгодных, наиболее способных обмануть английских рабочих. Это самое мы и предсказывали вам. Какая же политика является правильной, трезвой, революционной? Та ли, которая понимает махинации врага и предвидит завтрашний день, или та политика, которая слепо помогает врагу довести до конца его вероломный план?
7. Во время июльского пленума 1926 г. получена была от Ген-совета телеграмма о его милостивом согласии собраться с представителями ВЦСПС (чтоб надуть их). Эта телеграмма была разыграна тогда как победа — не над Генсоветом, а над оппозицией. С каким эффектом бедняга Лозовский поднес тогда эту телеграмму!
Что вы будете делать, — спрашивал он оппозицию, — если он (Генсовет) согласится, более того, что будете делать, если он уже согласился? Об этом есть телеграмма сегодня.
ТРОЦКИЙ. Он согласился на временную поддержку его вашим авторитетом теперь, когда он готовит новую измену (шум, смех), (стр. 53.)
Все это запечатлено в стенограмме! Тогда наши предвидения были предметом для издевательств, для шума и для смеха. Как торжествовал Томский по поводу полученной телеграммы!
ТОМСКИЙ. Покойничек смотрит одним глазом... (громкий смех) (стр. 58.)
Да, громкий смех. Над кем вы тогда смеялись? Над собой смеялись! Как издевался Лозовский по поводу того, что ожидания оппозиции не оправдались!
Почему вы думаете, — вопрошал он, — что второе ваше предположение осуществится? Погодите... (стр. 53).
Что мы на это отвечали:
ТРОЦКИЙ. Значит, победили там в данный момент более умные, более хитрые, поэтому пока и не разорвали (шум). (Стр. 53.)
Опять «шум». Совершенно ясно было для Сталина, для Лозовского и других, что оппозиция руководствовалась «грубо фракционными соображениями», а не заботой о том, как нам правильно отличать друзей от врагов, союзников от изменников. Отсюда-то и смех, и шум, в производстве которых Андреев занимал не последнее место. «Почему вы думаете, что второе ваше предложение осуществится? — спрашивал Лозовский. — Погодите...» Большинство было с Андреевым и с Лозовским, т. е. со Сталиным. Пришлось погодить. Годили больше года. И оказалось, что Англо-русский комитет, который должен был, по Рыкову, крушить буржуазные твердыни, помог своей буржуазии нанести нам удар и потом прикрыл удар Чемберлена против нее своим дополнительным ударом.
