Яровой Евгений - Мистика древних курганов
Когда утром следующего дня мы с трудом проехали по размокшей дороге к кургану, перед нами предстала следующая картина: обвалившиеся стенки погребальной камеры засыпали ее почти наполовину. В. С. Бейлекчи мрачно смотрел на яму, а ребята нервно смеялись — оказывается, так случалось после каждого дождя. А дожди в этом месяце шли по три раза в неделю. Теперь им предстояло несколько дней заниматься тоскливой рутинной работой — вынимать из ямы рухнувшую глину. Глина была раскисшей и тяжелой, яма — глубокой и наверняка пустой. Но делать нечего, в любом случае ее необходимо было докопать и только после этого приступать к дальнейшим исследованиям. «У всех свои проблемы», — подумалось мне тогда. Уже из кабины уезжавшей машины я наблюдал, как коллеги обреченно спустились в яму и, кряхтя, стали загружать глинистую жижу в подаваемые на веревках ведра. При этом они сразу же провалились в нее по колено, но сохраняли при этом присутствие духа, декламируя на прощание лозунги о неизбежной победе коммунизма. Что ж, работа археолога часто бывает неблагодарной!..
Спустя неделю я узнал, что Буджакская экспедиция разделилась на два отряда: один из них во главе с В. С. Бейлек-чи переехал в соседнее село, где начал раскопки поселения медно-каменного века, а второй остался докапывать курган. Собственно говоря, второй отряд состоял всего лишь из двух человек — Сергея Агульникова и шофера. «Да, не повезло парню!» — услышал я от шофера, когда мы узнали эти новости. Однако вскоре выяснилось, что произошло совершенно обратное! «Сергей нашел золото!» — прокатилось через неделю по всем южным экспедициям. Так как наша экспедиция работала в нескольких десятках километров, я тут же выехал к соседям.
Еще с XIX века в профессиональной среде полевых исследователей сохранилось поверье, что существуют археологи счастливые, то есть те, кому постоянно везет при раскопках, и не очень. Точнее, совсем наоборот! Уверен, что родилось оно не случайно: я знаю несколько очень известных археологов, причем среди них есть академики и доктора наук, которым самым фатальным образом не везло в поле. Другими словами, они находили обычный археологический материал, хорошо известный в науке, а выдающиеся находки обнаруживали другие. Были даже случаи, когда они уезжали на время из экспедиции, а их ученики раскапывали уникальные археологические и исторические ценности. Не случайно у различных народов существуют поверья о том, что клады и сокровища даются в руки не каждому человеку. Так вот у Сергея всегда была «легкая рука», и, начав свою археологическую карьеру в моей экспедиции, он прославился в узкой профессиональной среде не только пением соленых частушек и феноменальной памятью на аналогичный народный фольклор, но и своим поразительным везением. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ему в очередной раз улыбнулась фортуна. А произошло вот что…
Когда все сотрудники Буджакской экспедиции переехали на новое место, Сергей остался один, зная, что ему нужно выбрать последние полметра заполнения ямы. Оставшийся объем работ был известен, так как в одном углу археологи прокопали грунт и убедились, что дно совершенно чистое. Оставалось выполнить лишь требуемые формальности: докопать яму, а затем сделать чертежи и фотографии зачищенного сооружения. Наверное, можно было бы схитрить и бросить недоисследованное погребение, заявив потом, что все работы завершены по методике, — проверять все равно никто бы не стал. Но я не знаю таких людей среди профессионалов-археологов!
Вот и Сергей добросовестно выполнял возложенные на него обязанности, делая одновременно работу землекопа, археолога и чертежника. При этом он знал, что это захоронение начисто ограблено и ожидать каких-либо находок не стоит. Хорошо еще, что изнывающий от безделья экспедиционный шофер помогал ему в этой работе, спуская и вытягивая из глубокой ямы ведра с землей и глиной. А глубина ямы уже превысила четыре метра. В грунте заполнения отсутствовали даже кости погребенного. Видимо, грабители вынесли из ямы не только все находки, но и тело умершего! Наконец, началась зачистка дна. Но и здесь о находках не было даже речи — яма была девственно чистой! Лишь сбоку у стенки чернело несколько крупных кротовин. На всякий случай Сергей начал проверять и их. И неожиданно в одной из них нож наткнулся на что-то твердое. Когда в ход на всякий случай пошла кисточка, под ней сразу же сверкнул фрагмент… кроваво-красной смальты.
Через полчаса в крупной кротовине были зачищены два фрагмента конских удил, скрепленных с длинными прямоугольными пластинами. Как оказалось, кольца удил изготовлены из железа и покрыты сверху тонким слоем серебра, а сами пластины сделаны из серебра. Сверху они были украшены мозаикой из разноцветной смальты, кусочки которой отделялись один от другого тонкими серебряными перегородками. Чтобы смальта имела глубокий и теплый оттенок, под нее были подложены тонкие листики сусального золота. Удила изготовлены с высочайшим мастерством и представляли собой изумительное произведение древнего ремесленного искусства. Даже неочищенные, лежавшие в земле, они производили громадное впечатление, показывая, что данное захоронение являлось, вероятно, настоящим хранилищем уникальных сокровищ. Вот почему оно и было ограблено сразу же после своего совершения!
На колхозном полевом стане мы внимательно осмотрели эти находки и пришли к выводу, что подобных вещей в курганах региона ранее не встречалось. Предстояла кропотливая работа в научных библиотеках и архивах, хотя и так было ясно, что удила, как и само захоронение, относятся к историческому времени. Вскоре удалось установить, что этот погребальный комплекс был оставлен в Буджакских степях проходившими здесь во II веке нашей эры позднесарматскими племенами аланов.
Как сообщает иудейский историк и писатель Иосиф Флавий, аланы около 36 года нашей эры занимали области Меотиды (современное Приазовье. — Примем, авт.) вокруг реки Танаис (Дон). Часть их спустя некоторое время продвинулась к Дунаю. Писатели I века нашей эры помещали западных аланов уже у Нижнего Дуная. Во II веке они образовали мощный союз племен, который занял господствующее положение среди других кочевых народов и дал свое наименование сарматскому племенному объединению. По словам Аммиана Марцеллина, аланы «мало-помалу изнурили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам. Гоня перед собой упряжных животных, — отмечал этот римский историк, — они пасут их вместе со своими стадами, а более всего заботы уделяют коням… Все, кто по возрасту и полу не годятся для войны, держатся около кибиток и заняты домашними работами, а молодежь, с раннего детства сроднившись с верховой ездой, считает позором для мужчины ходить пешком, и все они становятся вследствие многообразных упражнений великолепными воинами».
Частые военные столкновения с сарматами в конце I и во II веке нашей эры нашли свое отражение в искусстве Боспора и северопричерноморских городов. Яркими памятниками этих событий являются росписи пантикапейских склепов, изображающие пеших и конных воинов, одетых в панцирные доспехи, скачущих всадников, пылающие крепости с привязанными к их стенам пленными варварами и ряд других боевых сюжетов. У воинов, нарисованных античными художниками, характерные для сарматского вооружения мечи с кольцевым навершием, длинные копья, развевающиеся плащи и круглые фалары — украшения — на крупах коней. Продвинувшись в области Дуная в Буджакскую степь, аланы активно участвовали в нападениях на римские провинции. В середине III века нашей эры они вступают в союз с готами, которые вторглись в данный регион. Их начальники занимали не последнее место в руководстве армии готов, которая совершала опустошительные набеги на причерноморские города.
Скорее всего, в это время и было оставлено в Буджакской степи это богатое аланское захоронение. К счастью для науки, в древней погребальной камере раньше грабителей побывали кроты и суслики. Именно они зачем-то утащили в одну из кротовин два прекрасных фрагмента конской упряжи. Благодаря этой находке мы можем представить уровень социального расслоения аланского общества, если даже украшением коня служили огромные по своей ценности и уникальные по мастерству изготовления изделия. Не зря археологи перебирали руками кубометры пустой земли! Этот кропотливый и тяжелый труд дал науке два редчайших шедевра замечательной аланской культуры!
В данном случае можно предположить, что здесь был погребен один из предводителей аланского войска, которое направлялось или же возвращалось из набега на задунайские провинции Рима. Привязать его к конкретному историческому событию крайне сложно. Однако другой курган региона, хотя и не содержал подобных сокровищ, сумел донести до нас дыхание грозных событий той суровой и воинственной эпохи.
