Петер Гостони - Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945
Для солдата, будь он рядовым, сержантом, офицером или генералом, все части и приказы одинаково важны и почетны. Но этот приказ имел для нас особое значение. Мы видели в нем конец этой тяжелой кровопролитной войны.
Новость о том, что мы получили приказ атаковать Рейхстаг и водрузить на его куполе Знамя Победы, мгновенно облетела все подразделения нашего корпуса. Несмотря на изнурительные бои в течение последних двенадцати дней, наши солдаты пробились к самой реке. При этом коммунисты и комсомольцы шли впереди, показывая хороший пример остальным.
Первым серьезным препятствием на пути к Рейхстагу оказалась сама река Шпре с ее высокими бетонированными берегами.
Единственной возможностью форсировать Шпре был полуразрушенный мост Альт-Моабит, оборудованный с обеих сторон баррикадами.
Немцы держали все подходы к этому мосту под постоянным плотным огнем. На другой стороне возвышалось здание имперского министерства внутренних дел, которое наши солдаты называли «дом Гиммлера». Весь этот квартал обороняли войска СС. 28 апреля они получили даже подкрепление: ночью по воздуху из Ростока сюда был переброшен целый батальон морской пехоты. К тому же допрошенные лично мной пленные сообщили, что Гитлер лично контролировал центральный сектор обороны Берлина, в который входило и здание Рейхстага, и что он отдал приказ «держаться до последнего человека».
Нам предстоял тяжелый бой.
В ночь с 28 на 29 апреля подразделения полковника Негоды и генерала Шатилова предприняли первую попытку прорваться через мост. Саперы помогали расчистить путь. После кровопролитного боя удалось закрепиться на другом берегу. Передовые штурмовые группы ворвались в стоящие на берегу дома и в рукопашной схватке уничтожили оборонявшихся эсэсовцев. После перегруппировки мы продолжили атаку на «дом Гиммлера». Бой за этот дом продолжался весь день 29 апреля. Окопавшиеся здесь отборные подразделения войск СС были уничтожены. В этот же день мы заняли еще несколько зданий. Вечером 29 апреля перед взором наших солдат уже возвышалось огромное серое здание Рейхстага. Все входы и окна здания были замурованы, виднелись только узкие бойницы. Вокруг всего здания и в соседнем парке Тиргартен тянулись глубокие траншеи и ходы сообщения. Для обороны Рейхстага использовалась также зенитная артиллерия, поставленная на прямую наводку.
До здания Рейхстага оставалось не более двухсот – трехсот метров. Но эти вражеские позиции были хорошо укреплены. Пулеметные гнезда, заполненные водой траншеи и воронки мешали нашему продвижению к цели.
У нас оставался только один выход. Мы должны были организовать нашу атаку из уже занятого «дома Гиммлера». Танки заняли огневую позицию, в окнах министерства внутренних дел были установлены пулеметы. На верхние этажи бойцы занесли на руках даже пушки.
Каждый батальон получил Красное знамя. У самого корпуса тоже было очень красивое вышитое знамя. В эту ночь, с 29 на 30 апреля, три ударных батальона готовились к выполнению почетного задания.
30 апреля в 10 часов утра началась артиллерийская подготовка. Тысячи снарядов и мин обрушились на здание Рейхстага и прилегающую к нему территорию. Под прикрытием этого огня пехота медленно двинулась вперед к Рейхстагу. В 14.00, когда артиллерийский огонь достиг своего апогея, начался штурм здания Рейхстага.
Я стоял у окна в одной из комнат «дома Гиммлера». Мои нервы были напряжены до предела. «Как будет развиваться атака? Правильно ли я все рассчитал? Не будут ли напрасными жертвы в эти самые последние дни войны?» Такие мысли не давали мне покоя, пока я ждал телефонного звонка.
После томительного ожидания раздался звонок.
– Батальону Сазонова, понесшему тяжелые потери, удалось ворваться в здание Рейхстага. Я уже вижу знамя, которое они повесили над входом! – доложил мне полковник Негода.
Я позвонил генералу Шатилову:
– Доложите, как у вас идут дела!
– Батальоны Неустроева и Давыдова ворвались в здание Рейхстага, но остальные отрезаны концентрированным огнем немцев из района Тиргартена. Они залегли перед зданием. Повсюду идет тяжелый бой. С батальонами в здании Рейхстага связи нет. Это меня очень беспокоит! – отрапортовал генерал Шатилов.
– Знамя, где знамя? Вы видите его? – спросил я.
– Знамя находится в полку Зинченко. Они ведут бой! – ответил генерал Шатилов.
Я сам должен был доложить командующему нашей армией генерал-полковнику Кузнецову, как идут дела. Кузнецов постоянно торопил нас.
Поэтому я приказ артиллерии снова открыть огонь по зданию Рейхстага. Она должна была держать под постоянным обстрелом амбразуры защитников Рейхстага и подавить в зародыше любую попытку противника контратаковать.
Через некоторое время снова позвонил генерал Шатилов:
– Знамя, знамя, оно уже на крыше Рейхстага! Бой идет внутри здания… Я приму все меры, чтобы выполнить полученное задание как можно быстрее!
Однако до самого вечера бой продолжался с неослабевающим ожесточением. Немцы отступили в подвалы Рейхстага.
Вечером к нам на помощь подошли свежие части. Они выбили немцев из зданий, расположенных рядом с Рейхстагом. Красное знамя нашего корпуса медленно поднималось с одного этажа на другой. И когда солнце начало садиться и окрасило весь горизонт своим красноватым светом, два наших солдата водрузили Знамя Победы над поврежденным пожаром куполом Рейхстага. Два отважных бойца. Одним из них был русский Егоров, а вторым – грузин Кантария.
Ночью мы закрепились на позициях вокруг здания Рейхстага и стали готовиться к следующему дню. На следующий день мы собирались атаковать через парк Тиргартен в южном направлении, чтобы соединиться с подразделениями 8-й гвардейской армии».
Уже в течение двух дней бойцы армии Чуйкова вели бой в Тиргартене. Чуйков вспоминает:
«Захватив несколько небольших плацдармов на той стороне Ландвер-канала, войска армии начали штурмовать Тиргартен с юга. Острие удара всех частей, в том числе и наступающих с севера, запада и востока, было направлено на центр острова, где находилась ставка Гитлера и откуда все еще шли приказы о продолжении бессмысленной борьбы.
Территория Тиргартена напоминала сильно вытянутый эллипс – восемь километров в длину и два в ширину. Это все, что осталось от фашистской империи, – остров, охваченный огненным кольцом, которое неумолимо сжималось.
Бой за здание Рейхстага
В западной части Тиргартена раскинулся обширный парк и зоологический сад. В центре парка возвышались два мощных железобетонных бункера из шести этажей каждый – три под землей и три над поверхностью. Двухметровые стены с бойницами и смотровыми окнами, закрывающимися стальными створками, надежно укрывали находящиеся там узлы связи, пункты управления и штабы противовоздушной обороны Берлина. На крышах бункеров располагались зенитные батареи.
Одно из огромных зданий, которыми густо застроена восточная часть Тиргартена, мрачное, угловатое, с массивными квадратными колоннами, занимает целую улицу Фоссштрассе. Это и есть новая рейхсканцелярия. В ее трехэтажных подземных укрытиях нашел свое последнее убежище Гитлер. Пленные показали, что начиная с марта фюрер нигде не показывался [и все время находился в подземном бункере рейхсканцелярии]. Нам стало известно, что вместе с ним в подземелье имперской канцелярии находятся Геббельс, Борман, начальник Генерального штаба Кребс, заменивший на этом посту Гудериана, и много других высокопоставленных чиновников; всего около шестисот человек. Туда сходятся все нити руководства войсками Третьего рейха, и от того, как скоро будет взято это гнездо, последняя цитадель Гитлера, зависит окончание боевых действий не только в Берлине, но и на всей территории Германии.
Севернее имперской канцелярии, около Бранденбургских ворот, находится Рейхстаг – высокое, с куполом здание. Оно было повреждено прямыми попаданиями бомб и теперь представляло собой пустую массивную коробку, удобную для обороны как тактический опорный пункт.
Оперный театр, дворцы, музеи – все это гитлеровцы превратили в опорные пункты и мощные узлы сопротивления.
Каждый шаг здесь стоил нам труда и жертв. Бои за этот последний район обороны Третьего рейха отмечены массовым героизмом советских воинов. Да каких! Они шли на смертный бой в солнечные весенние дни. Они хотели жить. Ради жизни, ради счастья на земле они прокладывали дорогу к Берлину через огонь и смерть от самой Волги.
Два дня – 29 и 30 апреля – войска фронта, преодолевая возрастающее упорство противника, особенно батальонов СС, все глубже вгрызались в правительственные кварталы Берлина».
Как это ни покажется парадоксальным, но сопротивление германских войск постоянно возрастало. Не обращая внимания на то, что центральное командование войсками уже почти полностью отсутствовало, что отдельным подразделениям вермахта приходилось организовывать оборону на свой страх и риск, а русское кольцо неумолимо сжималось, защитники Берлина не думали о капитуляции (однако сдавались – см. далее. – Ред.). Пауль Давид, служащий швейцарской миссии на Кёнигсплац, расположенной недалеко от Бранденбургских ворот, рассказывает о боях за Тиргартен:
