Александр Шубин - Анархия – мать порядка
Глава VII
Хранители опыта
Анархисты в эмиграцииОказавшись в Румынии, махновцы были разоружены властями. Нестор с женой были поселены в Бухаресте. Большевики требовали его выдачи, и в апреле 1922 г. Махно предпочел перебраться в Польшу. Советская дипломатия и здесь добивалась его выдачи как уголовного преступника. При этом Махно не скрывал своих взглядов, агитировал за советскую власть, и польская администрация на всякий случай отправила группу анархистов из России в лагерь для перемещенных лиц. В июле 1922 г. Махно обратился к властям с просьбой разрешить ему эмиграцию в Чехословакию — более демократическую страну. Но в этом батьке было отказано — поляки подозревали его ни мало ни много в стремлении поднять восстание в Восточной Галиции в пользу Украинской советской республики. Прокурор окружного суда Варшавы видимо не вдавался в разногласия между российскими революционерами, и по–своему истолковал высказывания Махно в поддержку Советов, революции, коммунизма и свободного самоопределения украинцев в Восточной Галиции. 23 мая 1922 г. против Махно было возбуждено уголовное дело. 25 сентября 1922 г. Махно, Кузьменко и двое их соратников — И. Хмара и Я. Дорошенко, были арестованы и отправлены в Варшавскую тюрьму.
В мире поднялась кампания в защиту Махно, которую вели массовые анархо–синдикалисткие организации.
27 ноября Махно второй раз в жизни предстал перед судом. Его обвиняли в контактах с миссией УССР в Варшаве и подготовке восстания. После того, как абсурдность этого обвинения стала очевидна, прокурор стал доказывать, что Махно не политэмигрант, а бандит. Возникла угроза, что Польша использует узников как разменную монету в дипломатической игре и выдаст их большевикам.
Выступления батько на процессе имели успех — особенно напоминания о том, что своими действиями в тылу красных он фактически спас Варшаву в 1920 г.[705] Уголовные обвинения доказаны не были, и 30 ноября Махно был оправдан. Он поселился в Торуни, но после откровенных заявлений о стремлении продолжать вооруженную борьбу с большевиками польское правительство выслало Махно из страны в январе 1924 г. К этому времени было уже ясно, что в ближайшее время поднять восстание на территории СССР не удастся. Махно уехал в Данциг, но там тоже подвергся преследованиям, и перебрался в Париж, где и прожил остаток дней.
Последние годы Махно не были такими же бурными, как предыдущие, но все же это не было тихое угасание, подобное жизни многих эмигрантов. В Париже Махно оказался в самом центре политических дискуссий.
После завершения Российской революции отечественные анархисты оказались носителями уникального практического опыта революционной борьбы и создания нового общества. Опыт, которым обладали анархисты из России и Украины, определял то внимание, с которым мировая анархистская общественность следила за спорами в среде российских анархистов в 20–30–е гг. Важность исхода этих споров для мирового анархизма определила и активное участие в них таких авторитетных в международных анархистских кругах теоретиков, как Александр Беркман, Энрике Малатеста, Макс Неттлау, Луиджи Фабри, Себастьян Фор, Рудольф Рокер и др. Но их авторитет, приобретенный десятилетиями участия в анархистском движении и множеством произведений, на которых воспитывались целые поколения анархистов, оказывался решающим не сам по себе, а только в соответствии с тем или иным мнением, поддержанным деятелями российского анархизма. Ведь за их плечами была практика революции.
Дискуссии анархистов из России оказались в центре эволюции анархистской мысли между двумя европейскими революциями, в которых анархизм сыграл заметную роль Российской и Испанской революциях. Развитие идей хранителей опыта Российской революции во многом определяло логику развития анархизма того времени.
Участие анархистов в махновском движении и других выступлениях против власти РКП(б), поддержка ими Кронштадского восстания, активизация анархо–синдикалистской пропаганды в городах — все это вызывало репрессии против анархизма со стороны карательных органов большевистского режима. Большинство лидеров анархизма было арестовано, им угрожала гибель. В 1921 г. под давлением международной общественности руководители РКП(б) приняли решение выслать из страны часть арестованных анархистов, среди которых были видные анархо–синдикалисты Г. Максимов и А. Шапиро, В. Волин и П. Аршинов.
Вскоре сформировались три основных группировки анархистов–эмигрантов, различавшиеся прежде всего тактическими разногласиями и практическим опытом. Первая — анархо–синдикалисты (А. Шапиро, Г. Максимов, Е. Ярчук и др.), считали основным направлением работы создание синдикатов, способных взять в свои руки регулирование социально–экономической жизни. По прибытии за рубеж они организовали Комитет защиты анархо–синдикалистов в России. Комитет вошел в качестве рабочей группы в структуру Международного товарищества рабочих — созданного при участии российских эмигрантов на конгрессе революционных синдикатов и анархо–синдикалистских групп в Берлине в 1922–1923 гг. объединения крупнейших синдикалистских профсоюзов, насчитывавших позднее в общей сложности более миллиона человек. А. Шапиро стал одним из трех секретарей МАТ. В 1923 г. Комитет выпускал журнал «Рабочий путь». Члены Международного товарищества рабочих считали основной организационной формой сил, стремящихся к анархии, синдикаты — профсоюзы, выступающие за революционное переустройство общества на основе безгосударственного социализма и коммунизма. Анархо–синдикалисты выдвинули идею «переходного периода» к анархии после революции. В соответствии с ней после революции власть отомрет не сразу, а сначала перейдет к сети самоуправляющихся организаций — рабочих профсоюзов, потребительских обществ и территориальных коммун. Но большинство анархистов были воспитаны на трудах Кропоткина конца XIX — начала XX вв., и верило в немедленный переход к анархическому коммунизму в ходе социальной революции. Анархо–синдикалистская идея «переходного периода» была навеяна как раз опытом Российской революции и открыла путь разработке программы–минимум анархистского движения, реалистичных моделей устройства уже не капиталистического и не бюрократического, но в то же время еще не коммунистического общества. Но анархо–синдикалисты имели среди российских анархистов репутацию «меньшевиков нашего движения», и их идея подверглась острой критике со стороны преобладающих в мировом анархистском движении сторонников радикального анархо–коммунизма. Однако в 1923–1925 гг. ветераны анархистского движения Макс Неттлау и Мария Корн обратили внимание анархистов на необходимость постепенного вызревания анархических отношений в предреволюционном обществе. Правда, эти взгляды остались тогда фактически незамеченными.
Второе формирование — Группа русских анархистов за границей (далее — ГРАЗ) объединяла анархистов, лидеры которых имели за плечами опыт махновского движения (Н. Махно, П. Аршинов, В. Волин) и их последователей. Они признавали синдикализм в качестве пути к анархическому коммунизму, но считали необходимым применять различные, не только синдикалистские, методы, в том числе и повстанчество. В 1923–1924 гг. группа выпускала журнал «Анархический вестник».
В 1919–1924 гг. в США и Канаде действовала третья группировка российской анархистской эмиграции — Федерация анархистов–коммунистов Северной Америки и Канады, в которой доминировало «свободническое» течение, отрицавшее любые жесткие формы организации и принуждения. До 1924 г. «свободники» участвовали в выпуске газеты «Американские известия» и журнала «Волна», позднее — газеты «Рассвет» и журнала «Пробуждение».
Оказавшись за границей, Махно, Аршинов и Волин продолжали «махать кулаками после драки», ждали нового революционного подъема, готовились к новым боям. Раз уж на этот раз потерпели поражение, нужно понять почему, сделать выводы, подготовиться к новой схватке. По мнению Группы русских анархистов за границей для того, чтобы координировать работу различных проанархических массовых организаций, вести совместную пропаганду, анархисты должны создать собственную единую организацию. По поводу формы этой организации в 1923 г. возникли все более заметные разногласия. В. Волин считал, что организация может быть создана из представителей всех основных направлений анархистского движения. Для этого созданию организации должна предшествовать широкая теоретическая дискуссия, которая могла бы выявить общие черты воззрений всех течений и на их основе формировать «синтетическую» идеологию анархизма.
Идея «синтеза» встретила противодействие сторонников П. Аршинова, который считал невозможным объединить в одну организацию представителей большинства направлений. Аршинов считал, что в анархизме фактически господствует одна идеология — анархо–коммунизм, признающий синдикализм в качестве метода борьбы. Все остальные направления являются второстепенными и могут быть вынесены за рамки единой организации. Эти две позиции обсуждались в журнале «Дело труда», который ГРАЗ издавала с 1925 г[706].
