Ганнибал: борьба за власть в Средиземноморье - Бир Гейвин
Хотя Луций с самого начала стоял на правом фланге и участвовал в битве конницы, но пока еще он не был убит. Ему хотелось исполнить обещание, данное в речи к воинам, а потому, сознавая, что участь всей битвы зависит от легионов пехоты, он верхом на лошади прискакал к центру, сам кинулся в бой и рубил неприятелей, в то же время ободряя и воодушевляя своих воинов. Но подобным образом действовал и Ганнибал: и он с самого начала находился в той же части войска. Нумидийцы, с правого фланга нападавшие на неприятельскую конницу левого фланга не причиняли неприятелю большого урона и сами не терпели такового, благодаря обычному у них способу сражения; тем не менее, непрерывно нападая на римлян со всех сторон, они лишали их возможности действовать. Затем, когда на помощь нумидийцам подоспело войско Гасдрубала, истребившее стоявшую у реки конницу, тогда конница римских союзников, издали завидя неприятеля, подалась назад и начала отступать. В этот момент Гасдрубал, как рассказывают, придумал мудрую, соответствующую обстоятельствам меру, именно: принимая во внимание многочисленность нумидийцев и зная, насколько они опасны и страшны для неприятеля, обратившегося в бегство, он предоставил бегущих на волю нумидийцев, а сам устремился на место сражения пехоты с целью поскорее помочь ливийцам. Подойдя к римским легионам с тыла и направив на них ряды своей конницы, Гасдрубал ободрил ливийцев, а на римлян навел смущение и ужас. В это самое время пал в схватке тяжело раненный Луций Эмилий, человек, всегда до последней минуты честно служивший отечеству, как подобает каждому. До тех пор, пока римляне составляли круг и сражались лицом к лицу с неприятелем, оцепившим их кольцом, они держались еще; но стоявшие на окружности воины падали один за другим; римлян теснили со всех сторон все больше и больше, наконец все легли на месте, не исключая Марка и Гнея, консулов предшествующего года, людей доблестных и в битве показавших себя достойными сынами Рима. Пока шла эта смертоносная битва, нумидийцы преследовали бегущую конницу, большую часть воинов перебили, других скинули с лошадей. Лишь немногие спаслись бегством в Венузию, в числе их и римской консул Гай Теренций, человек, постыдно бежавший и власть свою употребивший во зло собственной родине.
Так кончилась битва римлян и карфагенян подле Канн, битва, в которой и победители и побежденные отличились величайшею храбростью. Ясно свидетельствуют об этом сами последствия. Так, из шести тысяч конницы в Венузию спаслось бегством вместе с Гаем семьдесят человек, и около трехсот человек из союзников укрылись врассыпную по городам. Что касается пехоты, то из нее в сражении взято было в плен около десяти тысяч человек; были и другие пленные, не участвовавшие в деле; из участвовавших в битве бежало в окрестные города лишь около трех тысяч человек. Все остальные числом около семидесяти тысяч человек пали с честью в сражении. Как в этот раз, так и раньше победе карфагенян наиболее помогла многочисленность конницы. Будущим поколениям преподан был этим урок, что для войны выгоднее иметь половинное количество пехоты сравнительно с неприятельскою и решительно превосходить врага в коннице, нежели вступать в битву с силами, совершенно равными неприятельским.
Из Ганнибалова войска галлов пало около четырех тысяч, иберов и ливийцев тысячи полторы, конных воинов около двухсот. Взятые в плен римляне были в стороне от сражения по такому поводу: Луций оставил у своей стоянки десять тысяч пехоты с тем расчетом, чтобы они, если Ганнибал не позаботится об охране лагеря и выведет в поле все войска, напали на неприятельский обоз во время битвы и завладели им; если же Ганнибал, предугадывая будущее, оставит в лагере значительный гарнизон, то настолько же уменьшатся силы неприятеля для решительной битвы. Пленение римлян произошло приблизительно при таких обстоятельствах: достаточно сильный гарнизон оставлен был Ганнибалом у стоянки, и лишь только началась битва, римляне согласно сделанному распоряжению повели приступ против воинов, оставленных в карфагенских укреплениях. Первое время карфагеняне выдерживали натиск одни, а когда положение их сделалось трудным, явился Ганнибал, который везде уже покончил с сражением, теперь помог своим, обратил римлян в бегство и запер их в их собственной стоянке; при этом две тысячи неприятелей было убито, все прочие взяты в плен. Точно так же нумидийцы принудили к сдаче и привели пленными в лагерь тысячи две конных воинов, которые обращены были в бегство и пытались укрыться в укреплениях.
Исход сражения имел решительные последствия, а именно: ценою этой битвы карфагеняне вступили в обладание почти всем остальным морским побережьем, ибо тарентинцы сдались им тотчас, а часть капуанцев звала к себе Ганнибала; все остальные племена Южной Италии тогда уже обращали свои взоры к карфагенянам, которые питали в них смелую надежду, что с первого набега возьмут Рим. Напротив, римляне вследствие поражения немедленно утратили господство над италийцами; они пребывали в сильном страхе и опасении за собственное существование и за родную землю, так как ожидали скорого появления Ганнибала у самого города, тем более что судьба как бы желала дополнить и завершить постигшие их беды: несколько дней спустя, в то время, как город объят был страхом, посланный в Галлию претор попал неожиданно в засаду и вместе со всем войском погиб от рук галлов.
И все-таки сенат делал все, что мог: ободрял народ, укреплял город, мужественно обсуждал положение дел. Так, невзирая на решительное поражение, понесенное в это время, невзирая на то, что военная слава померкла, римляне благодаря особенным свойствам своих учреждений и мудрости своих решений не только одолели карфагенян и тем возвратили себе владычество над Италией, но немного спустя стали обладателями всей обитаемой земли.
Осада и взятие Сиракуз римлянами
…Когда Эпикид и Гиппократ завладели Сиракузами, римляне, раньше еще уведомленные о насильственной смерти сиракузского тирана Гиеронима, выбрали в проконсулы Аппия Клавдия, дали в его распоряжение сухопутное войско, а начальство над флотом возложили на Марка Клавдия. Начальники расположились станом невдалеке от города и решили, что сухопутное войско поведет приступ против города со стороны Гексапил[23], а флот против Ахрадины[24], где стена тянется вдоль моря. Приготовив осадные башни, метательные орудия и все прочее, нужное для осады, римляне надеялись при многочисленности рабочих рук опередить неприятеля. Но при этом они не приняли в расчет искусства Архимеда, не догадались, что иногда дарование одного человека способно сделать больше, чем огромное множество рук. Теперь они убедились в этом по опыту. Город был достаточно крепок тем уже, что облегающая кругом стена покоилась на высотах и поднимающемся перед городом утесе; к ним трудно подойти даже и тогда, если бы осаждаемые не оказывали никакого сопротивления. Кроме того, Архимед заготовил внутри города, а равно и против нападающих с моря такие средства обороны, что защитникам не предстояло нужды утруждать себя непредусмотренными работами на случай неожиданных способов нападения; у них заранее готово было все к отражению врага на всякие случаи.
Аппий сделал попытку приблизиться с осадными башнями и лестницами к той части стены, которая с востока упирается в Гексапилы; а Марк с шестьюдесятью пятипалубными судами направился против Ахрадины. Находившиеся на каждом судне люди вооружены были луками, пращами и легкими дротиками, чтобы прогонять врага. Вместе с тем римляне связали восемь судов попарно и, действуя веслами только с наружных боков, стали подвозить к городской стене так называемые самбики. Устройство этого осадного орудия следующее: делается лестница в четыре фута ширины и такой длины, чтобы и при установке она достигала верхнего края стены; потом кладут ее вдоль соприкасающихся связанных между собою судов, так что лестница выступает далеко за корабельные носы.
