Монастырь и тюрьма. Места заключения в Западной Европе и в России от Средневековья до модерна - Коллектив авторов -- История
В этом контексте в 1777 году недавно созданная Академия Шалона-на-Марне757 объявляет свой первый конкурс на тему жгуче актуальную: она призывает высказаться относительно «способов истребить бедность, сделав нищих полезными государству, но не делая их несчастными»758. Проект этот, задуманный интендантом Шампани и осуществлявшийся под руководством аббата Мальво, генерального викария Шалона-ан-Шампань и директора Шалонской академии, – следствие постепенного превращения во второй четверти XVIII века академического конкурса в место для обмена критическими суждениями, а порой даже в источник новых идей для генеральных контролеров и интендантов759. С самого начала академический конкурс давал молодым авторам шанс прославиться независимо от меценатов и покровителей, открывал возможность искать успеха вне салонов760. Аббат Пьер-Клод Мальво, настоящий мотор академии, ведший ее публичные заседания и придумывавший темы конкурсов, был видным духовным лицом; окончив, как и Кондорсе, Наваррский коллеж в Париже, он в 1764 году стал генеральным викарием епископа Шалонского. В 1781 году, когда последний был назначен архиепископом Парижским, Мальво последовал за ним в Париж, а в октябре 1789 года, после смерти архиепископа, сделался одним из семи генеральных викариев, поставленных во главе епархии. Умер он в 1790 году761.
В количественном отношении конкурс 1777 года, на который было подано 125 сочинений, заслуживает звания конкурса века762. За перо взялись аристократы и священнослужители, юристы и врачи, интеллектуалы и торговцы, а также некоторые авторы, пожелавшие остаться неизвестными. Из 85 участников, чьи имена известны, 20 – парижане, 19 – жители Шампани, 16 проживали южнее линии Бордо – Марсель, а 12 – в Северной и Центральной Франции. Сочинения на конкурс были присланы из Брюгге, Антверпена, Брюсселя, Куртре и Гааги, а также Мадрида, Триеста и даже из Санкт-Петербурга (за подписью некоего Иоганна Лота). Некоторые сочинители, такие как аббат Леклер де Монлино или г-н Пюриселли (мы к ним еще вернемся), знали работу благотворительных заведений не понаслышке.
Разумеется, в центре всех сочинений стоит проблема лишения свободы. Однако разграничение между заведениями, куда отправляют нищих: больницами, приютами и арестными домами – проводится не везде достаточно четко; впрочем, эта нечеткость, по всей вероятности, отражает неопределенность во взглядах власть имущих763.
По прошествии десяти лет после основания приютов для нищих большинство тех, кто размышляет о проблеме нищенства, с недоверием относится к такому ее решению, как лишение нищих свободы. Губернатор Безансонского виконтства, уже принимавший участие в конкурсе на сходную тему в 1759 году, выражает всеобщее мнение, когда констатирует неспособность больниц принимать вдобавок к больным, увечным, сиротам, старикам и умирающим еще и бедняков. Ссылаясь на три бестселлера своего времени: «Зрелище природы» аббата Плюша (1732), «Дух законов» Монтескье (1748) и «Друга людей» Мирабо (1756), он прибавляет, что строить мастерские и арестные дома нужно только в самых крайних случаях, когда не остается других способов, вообще же следует помогать беднякам иначе: «Желательно вместо больниц завести такие правила, чтобы не дать никому впасть в нищету, а тем, кто случайно оступился, оказывать помощь»764.
1. ОСУЖДЕНИЕ БОЛЬНИЦ
Чаще всего цитируются критические оценки, высказанные Монтескье. Он осуждает больницы за пороки двух типов: «политические» и «физические». Первый из политических пороков – чересчур дорогая цена; больницы походят на дворцы, денег на обеспечение их продовольствием и оплату обслуживающего персонала уходит слишком много, независимо от того, есть там больные или нет765. Ораторианец Роман де Коппье, член Руанской академии, цитирует Монтескье и следует советам «Энциклопедии», в которой содержится требование публиковать «приход и расход всех больниц», дабы выяснить соотношение между помощью реальной и требующейся; это должно помочь утолять естественную потребность в сочувствии страждущим разумным образом766. По этой причине Роман де Коппье изучил счета руанской больницы и выяснил, что расходы ее в три раза больше необходимых. Он приводит суммы, выплачиваемые персоналу; выясняется, что 12 000 ливров идут на плату шести каноникам за отпущение грехов умирающим, 24 000 ливров – на гонорары и жалованье врачам, хирургам и прочим служащим, 15 000 франков – на воду и все принадлежности, на постройки и жалованье чиновников администрации, которые получают гораздо больше, чем принципал, тогда как на лечение одного бедняка отпускается всего десять ливров. Если учесть, что центральная Городская больница получает 338 000 ливров, она могла бы облегчить страдания 33 800 больных! Коппье обличает «просторные заведения, плоды благотворительности и, возможно, тщеславия», включая Сен-Сир и «Дом инвалидов, усыпальницу героев»: заведения эти чересчур многочисленны и чересчур красивы. Но больницы хуже всех: «на фасаде у них начертана гордыня, а внутри царит отвратительная скупость; в этих дворцах обитает нищета». Коппье спрашивает, что же это за «удивительный народ, выстроивший дворцы для блох и клопов», и прибавляет, что еще более отвратительны дворцы, в которых обитают люди, принесшие обет бедности (монастыри)767.
Многие авторы возлагают на роскошь вину за политические пороки, развратившие народы768. Она разоряет благотворителей, заставляет вводить новые налоги, однако это не мешает больницам объявлять о банкротстве или о невозможности принять нищих в достаточном количестве: «лекарство хуже болезни»769. Аббат Леклер де Монлино, занявший в 1777 году в Шалоне второе место, два года спустя за ту же работу о нищенстве получил на конкурсе Суассонского сельскохозяйственного общества первую премию и в 1781 году был нанят интендантом Суассона на должность инспектора для реформирования местного приюта для нищих. Он продолжал надзирать за этим приютом долгие годы, а в 1790–1791 годах состоял в Национальном собрании членом комитета по нищенству. Монлино возлагает вину за неудачу в решении проблемы нищенства на Людовика XIV:
Людовика XIV, окруженного льстецами, которые превозносили едва ли не все его деяния, опьяненного славой и почти всегда предпочитавшего великолепие трона благополучию народов, можно, пожалуй, считать основателем больниц: он одарил деньгами больницу в Париже и собрал там три тысячи нищих, как больных, так и здоровых. Все кругом неумолчно восхваляли заведение столь полезное и благословляли бога (см. письмо короля от 1670 года), а между тем толпа неимущих возрастала. Большие города королевства пожелали последовать примеру государя, богоугодные общества соединили усилия, были возведены великолепные здания, назначены администраторы и управляющие, а тем временем число нищих увеличилось еще больше. Все эти заведения, заполненные нищими всех возрастов и обоих полов, не сумели совладать с огромными затратами, каких требовало предприятие, начатое столь блистательно, и, желая продолжать дело с неменьшим великолепием, принялись все
