Радуга - Русское языческое княжество
Московский царь без проблем содержал на западной границе пятидесятитысячную армию, в то время как литовский князь не мог собрать более 20 тысяч бойцов. В этой ситуации власти Великого Княжества Литовского пошли на объединение с Польским королевством. Решение об этом было принято на Люблинском сейме летом 1569 года. Однако объединение военных потенциалов Польши и Литвы сказалось далеко не сразу.
Литва смогла пережить 1567–1569 годы только благодаря внутренним проблемам в России.
Литовская элита совершенно справедливо рассчитывала на измену части московской знати, недовольной действиями Грозного и прилагала немалые усилия к перетягиванию отдельных её представителей на свою сторону. Однако, благодаря действиям опричников, эти попытки завершились неудачей. Честно говоря — нет никакой уверенности, что все пострадавшие от опричнины состояли в заговорах против царя или были склонны к измене. Скорее есть уверенность в обратном — многие были невиновны, например поверить в измену князя Александра Воротынского достаточно сложно (во время болезни молодого царя он с саблей защищал его покои и угрожал князю Старицкому). Но нельзя не признать, что большая часть казненных и сосланных вела себя крайне подозрительно. Самые известные из казненных — князь Старицкий и конюший Федоров-Челяднин несомненно вели переговоры с литовскими властями и состояли в заговоре против царя. Из двух высших церковных иерархов — митрополита Филиппа (Колычева) и архиепископа Новгородского Пимена кто-то также несомненно был заговорщиком. Апофеозом борьбы с заговорщиками стали события зимы 1569–1570 годов, когда только поход опричного войска сорвал восстание в Новгороде. Естественно, что в этом случае опричникам пришлось действовать крайне жестко и только в самом городе было уничтожено более двух тысяч человек. В начале похода по непонятным причинам был убит низложенный митрополит (по одной версии его казнил Малюта Скуратов по приказу Грозного, по другой — его убили сторонники Пимена, стремясь не допустить встречи с Малютой). По результатам похода (и следствия) опального бывшего конюшего привезли в Москву и казнили, а князя Старицкого заставили принять яд.
Помимо "человеческого фактора" Россия столкнулась и с природными проблемами.
Эпидемия сыпного тифа 1566 года и трехлетняя засуха 1567, 1568 и 1569 годов подорвали московскую экономику и серьезно ударила по финансам сестрорецкого княжества. Казна, казавшаяся бездонной, была потрачена на борьбу с голодом.
Тут сказалось то, что даже в урожайные годы Сестрорецкое княжество не обеспечивало себя хлебом, закупая его в южных районах. И неурожай просто привел к тому, что потребовалось закупать больше продовольствия. Естественно, что в Московии закупить большее количество хлеба было невозможно, но Сказочнику (а точнее — Ведьме) удалось за счет наличия статистической информации собираемой Учетным приказом заранее узнать о нехватке продовольствия и обеспечить его доставку из других районов (дожди шли в степях, где в результате увеличилась численность поголовья скота). Совмещая две цели — необходимость обеспечить голодающих средствами для приобретения продовольствия и необходимость доставить продовольствие в голодающие районы, языческое руководство развернуло программу строительства дорог и каналов (в частности именно в эти три года был прорыт канал Вычегда — Кама и были перестроены дороги через Урал). Но эти шаги оказались убыточны для казны. Сестрорецкое княжество восстановило свое финансовое состояние только к 1575 году. С 1569 по 1575 годы финансирование активных действий оказалось резко сокращено. Фактически средства направлялись на текущие расходы (к числу которых относится война на Чукотке) и всего на два "проекта" — подавление восстаний в Пруссии и продолжение строительства засечной черты на юге России.
По Московскому царству засуха ударила гораздо сильнее. Доходы казны уменьшились многократно (и налогов собрали меньше, и многие налогоплательщики "выбыли"). А расходы из-за войны сократить было невозможно (к Московскому государству можно относиться по-разному, но в нем действующей армии из казны платили всегда, несмотря ни на какие обстоятельства). И запасов, сравнимых с языческими, у Ивана Московского не было. В результате пострадала именно экономика, поскольку сокращать собираемые подати Грозный не стал. Этот голод на силу московского государства не повлиял. Однако, в 1570 году на Русь обрушилось новое бедствие — эпидемия чумы, уменьшившая численность населения. Сестрорецкое княжество пострадало от неё сравнительно слабо (из-за более развитой медицины), а вот Московское царство пострадало намного сильнее.
Часть 31. Ливонская война. Война со Швецией
В этой ситуации в июле 1570 года было заключено трехлетнее перемирие между Московским государством и Речью Посполитой, по условиям которого за обеими сторонами сохранялись занятые ими территории (Сестрорецкое княжество формально не воевало, будучи московским вассалом).
Иван Грозный решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы нанести решительный удар по Швеции, где в сентябре 1568 г. был свергнут его союзник Эрик Четырнадцатый. Новым королем стал младший брат свергнутого государя Юхан Третий, женатый на сестре польского короля. Новый шведский король пошел на уступки датчанам, отказавшись от всех территориальных претензий и заключив с ними мир, и разорвал мирный договор с Россией. В Стокгольме были ограблены прибывшие на очередную ратификацию договора московские послы. Война между Московским государством и Швецией стала неизбежна.
Готовясь к наступлению на Ревель, Иван Грозный решил заручиться поддержкой части осевшего в Прибалтике немецкого дворянства и Дании, враждовавшей со Швецией. С этой целью он передал герцогу Магнусу часть Ливонских земель с городами Пернов и Феллин и признал его королем. Магнус, в свою очередь, признал Русского царя своим сеньором. Таким образом, летом 1570 года было создано королевство Ливонское, вассальное Московскому царству. На службу к новому королю Грозный отпустил большую часть пленных немцев.
В конце августа 1570 года большое войско во главе с королем Магнусом и воеводами И.П. Яковлевым и В.И. Умным-Колычевым, подошло к Ревельской крепости. По шведским данным оно насчитывало не менее 25 тысяч человек (реально — минимум вдвое меньше). В Москве считали, что войну должен вести Ливонский король при помощи русских войск, поэтому ограничились отправкой не самой крупной армии.
Однако, Магнусу и его советникам не удалось собрать достаточных сил, и русский отряд стал основной частью этой армии. Имелась также надежда на мирное занятие города, в чем убеждали некоторые советники Магнуса — Таубе и Краузе. Взятые московитами в плен в Ливонии, они перешли на службу к Грозному и исполняли его "деликатные поручения" (в частности были причастны к переговорам с Магнусом), а также были связаны с некоторыми опричниками. Впоследствии они утверждали, что состояли в опричнине и не на последних ролях (объективности ради следует признать, что опричниками они быть могли — царь в большинстве случаев доверял важные поручения именно им, но ни о какой "видной роли" речи быть не может).
Надежда на мирный захват города была настолько велика, что Магнус (равно как и русские воеводы) не позаботились о блокировании Ревеля с моря. Однако горожане, ранее добровольно принявшие подданство и покровительство Швеции, ворота не открыли и ответили решительным отказом на предложение сдаться. Началась долгая и трудная осада хорошо укрепленного города.
Русские вели интенсивный обстрел. Но на этот раз он не принес успеха (едва ли не впервые за все правление Грозного). Защитники Ревеля не только оборонялись, но и совершали частые вылазки. Численность войска оказалась явно недостаточна для взятия столь крупного портового города с мощными фортификационными сооружениями.
Тем не менее, русские воеводы настояли на решении продолжать осаду. Только в этот момент были отправлены гонцы к язычникам с требованием выслать флот и блокировать Ревель с моря.
Однако Сестрорецкое княжество было не в состоянии выставить достаточное количество кораблей. Большая часть флота находилась в Индийском, Тихом и Атлантическом океанах. Спешно собранная эскадра все-таки подошла к Ревелю в конце октября и начала блокаду, но через месяц была разбита шведским флотом. Тем временем, русские войска и их ливонские союзники не предпринимали активных действий против осажденной крепости, ограничившись опустошением окрестных селений. 10 ноября 1570 года шведский флот разбил сестрорецкую эскадру и доставил ревельцам подкрепления, запасы продовольствия, дров и боеприпасов. Блокада была сорвана.
Не было у язычников шансов в том бою. Не было. С одной стороны — главные силы шведского флота. Только что в войне 1563–1570 годов разгромившие флоты Дании и Любека и завоевавшие морское господство. С другой — худшие корабли язычников с худшими капитанами. Все лучшие — уходили в Индию и Амазонию. Сказочник не готовился к войне против Швеции, а Польша серьезного флота уже не имела. И среагировать уже не успел. Все на что хватило Василия Савелкова — это на спасение части кораблей.
