Николай Костин - Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

Соболев, привел в действие "адскую машину". Подумал злорадно: сейчас будет вам очередной оратель. Держите!

Бомба хряснулась недалеко от стола президиума. Загорский поднял руку.

— Спокойно, товарищи.

Загорский бросился к шипевшей бомбе и поднял ее с пола. Секунды не хватило, чтобы выбросить ее обратно в окно…

Заряд оказался настолько мощным, что рухнула крыша дома. Погибло 12 коммунистов, в том числе и 3агорский. 55 человек получили ранения. Среди них оказались А.Ф.Мясников, М.С.Ольминский, Ю.М.Стеклов, Е.М.Ярославский, М.Н.Покровский и многие другие видные деятели партии и государства.

В работе собрания МК РКП/б/ должен был участвовать В.И.Ленин. К счастью, он задержался в Моссовете…

"Ленин впервые после ранения выступает /не ранее 17 час.40 мин. — не позднее 20 час./ на Объединенном заседании ВЦИК, Моссовета, фабзавкомов и профсоюзов /Б.Дмитровка, д.1, Дом союзов, колонный зал/ с докладом о международном положении Советской России… Ленин подчеркивает, что на первое место выдвигается вопрос о войне, об укреплении армии: "… Пусть каждая организация Советской России не перестает ставить на первом месте вопрос об армии… Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться…"

Из обвинительного заключения…

"Будучи разбитой в открытой борьбе, партия с. — р., приняв на конференции в феврале 1919 г. постановление об отказе от вооруженной борьбы с Советской властью, и в обман и явное нарушение принятого постановления, подготовила и организовала повсеместно на территории Советской России ряд мятежей и восстаний, оказывала им всяческое содействие в целях свержения Советской власти и восстановления буржуазных порядков.

Партия с. — р. оказывала содействие и помощь Кронштадскому мятежу и контрреволюционному движению, возникшему в связи с ним на территории Республики, и в то же время, в лице своих заграничных ответственных членов ЦК и других вождей, входила в сношения с представителями капиталистических государств и русской контрреволюционной эмиграции в Париже на совещании бывших членов Учредительного собрания и для своей деятельности пользовалась средствами, исходящими из империалистических источников, в том числе от чехословацкого правительства, от американских капиталистов и других империалистических держав.

ЛУНАЧАРСКИЙ:… Естественно, что Советская власть в годину голода, разрухи и окруженная со всех сторон врагами в высшей степени может опасаться всякой внутренней смуты, которая нарушает план хозяйственного восстановления жизни страны. И одним из самых главных обвинений, которое выдвигается здесь против социалистов-революционеров в последней формации их политического существования, является, конечно это обвинение: вы сеете постоянную смуту, где только можете. Поскольку рабочий устал или голоден или недоволен чем-нибудь, сейчас же является эсер и кладет сюда свои яйца, как отравленная муха. Как каждая рана, каждая царапина, которая на здоровом теле излечивается очень скоро, превращается в зловредный гнойник, если есть микроб в окружающей атмосфере, так и эсеры в Советской России являются отравителями всякого пустякового по существу недоразумения, которое в тканях Советской России оказывается имеющим место… Эсеры играют роль микробов, что не было случаев в нашем опыте, чтобы где-нибудь мы, встречаясь с трудностью, не обнаружили бы там эсера…

ПОКРОВСКИЙ:… Постыдная роль партии социалистов-революционеров в голодной компании нисколько не изменилась… Чрезвычайно выразительно вступление к извещению о 16-м Совете партии… Оно чрезвычайно выразительно по тому цинизму, я бы сказал, который в этом вступлении звучит. Оно начинается так: "Странное время переживает Россия. Голод и мор охватили ее. Разрушена промышленность. Разорено сельское хозяйство. Замирает транспорт. Нет топлива. Останавливается добыча угля, нефти и металлических руд. Города перестали работать и умирают. Опустели поля больше чем трети России". Пропустите то, что идет непосредственно дальше и перейдите к заключению: "Силой и бодростью веяло на Совете. Чувствовалось, как выросла и окрепла партия, как уверенно идет она по своему пути, как твердо решила бороться до конца за народные права, за Землю и Волю против большевиков и против реакционеров. И голос ее, раздающийся в объятой голодом и мором, закабаленной комиссарами и чекистами стране — есть голос жизни". Вкратце можно резюмировать так: слава Богу, голод наконец пришел, можно наконец вздохнуть свободнее, иметь некоторую надежду.

К.ЦЕТКИН: Партия эсеров поддерживалась не только собственными штыками, но оружием государств Антанты, располагающих лучшей в мире военной промышленностью. И все же она смогла только на короткий срок удержаться у власти. Сбросив путы кровавого насилия и коварства эсеров, рабочие, крестьяне и солдаты с бранью и позором изгнали их из правительства. Советское же правительство и советский строй существуют почти пять лет, поддерживаемые доверием масс…Эсеры стали делать все, чтобы воспрепятствовать процессу оздоровления, воспрепятствовать проведению в жизнь энергических мероприятий революционного правительства, имевших целью преодоление капитализма. Они саботировали все мероприятия в области строительства народного хозяйства… Они заключили союз с богом и дьяволом. С царскими генералами, с черной сотней, с тамбовским бандитом Антоновым, с самарским Поповым, с державами Антанты…

"Мы у черты. Никто теперь не говорит об активной борьбе с Советской властью. Вся заграничная русская пресса занимается тем, что на разные лады критикует политику комиссаров и раскрывает картину распада России…На банкетах разных демократическо-республиканских и реакционно-монархических кружков назначается даже срок, когда Ленин начнет упаковывать свои чемоданы… Все это уже не ново. Мы уже обогнали все сроки… а Ленин, даже больной, продолжает управлять Россией…

Лишь активной борьбой можно упразднить большевиков. К сожалению, в русской эмиграции теперь отсутствует пафос борьбы с большевиками. В последнее время лишь правые эсеры высказались за революционную борьбу с ними…"

В Солдатенковской больнице

Тяжелое ранение 30 августа 1918 года не могли не сказаться отрицательно на состоянии здоровья В.И.Ленина, и в конце 1921 года он серьезно заболел."…Надо знать Ильича, — писал В.Карпинский, — никогда не щадившего своих сил: он не обращал никакого внимания на свою болезнь". Ничто не могло отвлечь Владимира Ильича от дела, которому он отдавал себя без остатка.

Ленина донимали сильные головные боли. Мучила по ночам бессонница. Надежда Константиновна с огорчением и глубокой душевной болью замечала на энергичном, живом и подвижном лице Ильича неимоверную усталость. Иногда по целым дням она не видела в глазах дорогого ей человека веселости и доброй озорной лукавинки.

Владимир Ильич нуждался в продолжительном отдыхе. Однако он об этом не хотел и слышать, отделывался шутками. Говорил, что пока еще довольствуется "текущим ремонтом". А болезнь прогрессировала. М.И.Ульянова позвонила В.Н.Розанову. Попросила повлиять на Владимира Ильича. Попугать его как следует, чтобы он немедленно взял длительный отпуск.

При первой же встрече с Лениным, как только речь зашла о работе правительственной медицинской комиссии по обследованию руководящих работников Совнаркома, ВЦИК и ЦК РКП/б/, Розанов обратил внимание на то, что Владимир Ильич работает без ограничения, не считается ни с возрастом, ни со своими физическими возможностями.

— Лицо у вас бледное, усталое, — говорил Розанов. — Следовало бы отдохнуть, подлечиться….

В ответ услышал:

— Нет, нет, я совсем здоров, — засмеялся, пожал руку и почти убежал, а на пороге обернулся и сказал:

— Правда, правда, здоров, скоро по тетеревам!

20 апреля 1922 года Н.А.Семашко позвонил В.Н.Розанову и просил его приехать к В.И.Ленину на консультацию.

— Из Берлина прибыл хирург профессор Борхардт, — сказал нарком. — Стоит вопрос об удалении пули у Владимира Ильича.

Розанов откровенно удивился и спросил:

— Почему?

Семашко рассказал Розанову о том, что все беды Владимира Ильича, по мнению профессора Клемперера, от оставшихся в организме Ленина пуль, якобы вызывающих своим свинцом его отравление.

Мысль эта Розанову показалась довольно странной и на следующий день он в решительной форме на консультации с профессором Борхардтом отверг мнение Клемперера.