Г. Джемаль - Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке
Итак, при анализе историй пророков в Коране не обнаруживается никаких ремарок по поводу «борьбы с нафсом» — пророки не призывали к «сражению с плотской душой». Что касается последнего из них, Мухаммада (СААС), то он вообще крайне скептически и, более того, предосудительно относился к упражнениям по «умерщвлению плоти», самоистязаниям путем непрерывного поста и постоянных молитв. Пророк (СААС) вел крайне простую, скромную, бедную жизнь (он повел за собой преимущественно наиболее обездоленных членов общества), уделял значительное внимание молитве и посту, но вовсе не отказывался от «мирских» дел, от дозволенных исламом телесных удовольствий и радостей; он воевал, занимался политикой, восстал против зажиточных и алчных мекканских правителей, любил красивых женщин и секс (который в исламе считается одним из видов поклонения Аллаху). Посланник (СААС) осуждал напыщенный аскетизм, нарочитую мнимую, а не подлинную праведность, святошество и подавление здоровых инстинктов тела (и души), которые ислам рекомендует лишь облагораживать. На эту тему приведено немало достоверных хадисов. Например, «К святому Пророку (СААС) пришли однажды три женщины и стали жаловаться на своих мужей. У одной из них муж отказался есть мясо, у другой — перестал пользоваться благовониями, у третьей — стал избегать близости с ней. Пророк (СААС), возмущенный поведением мужчин, вышел из дому, взошел на минбар и, вознеся хвалу Аллаху, произнес: «Что случилось с некоторыми из моих соратников, которые перестали есть мясо, пользоваться благовониями и приходить к своим женам?» (Аль-Кафи, т. 5), «Имам Садык (АС) рассказал, что жена Усмана ибн Мазуна поведала святому Пророку (СААС) о том, что ее муж постоянно постится и молится днем и ночью, не обращая внимание ни на что другое, в том числе и на свою жену. Пророк (СААС) отправился в дом Усмана и застал его за молитвой. Когда тот закончил молиться, Пророк (СААС) сказал ему: «О Усман, Аллах послал меня проповедовать необременительную, приятную религию (которая отдает должное и телу, и душе). Я соблюдаю пост, молюсь, общаюсь с родными и близкими. Тот, кто разделяет мои взгляды и веру, должен поступать так же, то есть следовать моей сунне, а моя сунна велит вступать в брак» (Аль-Кафи, т. 5). В шиитских источниках приводится также хадис следующего содержания: «Имам Реза (АС) рассказал, что имам Садык (АС) в разговоре с женщиной, которая отказывалась выйти замуж, надеясь таким образом достичь вершины добродетели, сказал: «Не делай этого. Ведь если бы безбрачие было благим дело, то Фатима (АС), которая намного достойнее тебя, приняла бы этот обет. А ведь никто из женщин не превзошел ее в добродетели» (Бихар аль-анвар. Т. 103). Между тем суфийские круги зачастую славятся своим рвением ужесточить ритуальные правила и каноны, под видом «борьбы с нафсом» практикуется отказ от того, что исламом приветствуется или, по крайней мере, не возбраняется, измышляются ограничения, которых нет в шариате — так, например, действия, которые в фикхе относятся к категории «макрух» (порицаемое, но не запрещенное), объявляются «харамными» (абсолютно запретными), поощряются нелепые и также необоснованные запреты, направленные на «профилактику проявлений нафса». Как показал наш анализ аятов Корана и хадисного материала, апология концепции «борьбы с нафсом» с помощью основных источников исламского вероучения необоснованна, она лишь опровергается и с помощью Корана, и с помощью Сунны.
Призыв к борьбе с «плотскими устремлениями души» — удел восточной метафизики и «великих моралистов»
Апелляция к текстам Корана и Сунны позволила нам доказать инородность и враждебность концепции «борьбы с нафсом» по отношению к аутентичному исламу. Мы упоминали также и о том, что сам суфизм является контрабандно внедренным в мусульманство учением. Для того чтобы настоящее исследование приобрело стройный и завершенный вид, необходимо, во-первых, обозначить те чуждые исламу этические и философские течения, в контексте которых идея бесконечного самосовершенствования является центральной, стержневой и органичной, и, во-вторых, доказать, что загромождение религии этикой свидетельствует о выхолащивании смысла первой. Конечно, параллели с «исламским» учением о «борьбе с нафсом» можно провести лишь условно. Эти доктрины чрезвычайно разнообразны, порой кажутся весьма несхожими, однако их общим местом является акцент на этическом компоненте. Так, учение о самосовершенствовании является неотъемлемой частью философских систем буддизма, джайнизма, многих сект нью-эйдж, толстовства. Немалую роль в деле этизации религии сыграл протестантизм и, в частности, философ Иммануил Кант, бывший по вероисповеданию лютеранином.
Говоря о буддийском и джайнистском увлечении самосовершенствованием, борьбой с собственными желаниями, важно отметить, что стремление к подавлению «плотских влечений» обусловлено в этих традициях некими общими метафизическими и мировоззренческими особенностями. Так, все учение буддизма основывается на четырех постулатах, называемыми «четырьмя благородными истинами»:
1. Жизнь полна страданий и сама есть страдание.
2. Страдания происходят от наших желаний — от жажды чувственных удовольствий, славы, приверженности идеям, привязанностей, стремлений, желания изменить мир и т. д.
3. Существует состояние, в котором не существует страдания (нирвана — вечное успокоение, конечная цель).
4. Существует путь, с помощью которого можно достигнуть нирваны (тогда все энергии, соединение которых образует жизнь, приходят к угасанию).
Безусловно, буддизм ни в коем случае не пропагандирует «борьбу с плотской душой». Как отмечает знаменитый исследователь буддизма Ф. И. Щербатской, «буддизм начал с очень подробного анализа человеческой личности на составляющие ее элементы». По мнению ученого, главной особенностью раннего буддизма является отрицание души, поэтому его названием, помимо «учения о загрязнении и очищении», является «учение о не-душе». В соответствии с этой концепцией, не существует ни «Я», ни «души», ни «личности», ни человека как активного субъекта: «личность» — это лишь поток непрерывно меняющихся элементов, в котором нет никакого постоянного, стабильного элемента. Согласно буддизму, можно констатировать лишь наличие мгновенных вспышек действенной энергии, потока экзистенциальных моментов. Теория элементов существования называется теорией дхарм, которая подробным образом анализируется в трактате Васубандху «Абхидхармакоша». Категории души и материи в раннем буддизме де-факто заменены каузальными законами, и поток элементов не является хаотичным и беспорядочным процессом, ибо элементы эти находятся во взаимозависимости (поэтому они получили название «синергий», или «взаимодействующих факторов»). В контексте теории причинности главное, определяющее значение имела идея моральной причинности, или воздаяния (карма). Элементы существования гораздо больше походят на энергии (дхарма), чем на субстанциальные элементы. При этом буддисты делили эти элементы на психические (нравственные, безнравственные и нейтральные силы) и материальные (нечто, способное проявляться, как если бы оно было материальным). Поток взаимосвязанных элементов направлен к определенной цели — нирване, т. е. вечному успокоению всякого проявления жизни, абсолютно неактивному состоянию вселенной. Цель буддиста — «успокоение всех дхарм», состояние тотальной пассивности, в то время как стержень ислама — максимальное проявление активности, радикальный переход от состояния пассивности и униженности к активной борьбе, восстанию, сражению на пути Аллаха.
Доктрина раннего буддизма, в отличие от ислама, является учением об индивидуальном спасении. Согласно этой концепции, путем практики сосредоточенной медитации может быть достигнуто состояние транса, которое наделяет медитирующего сверхъестественными способностями и превращает его в «сверхчеловека», святого (йогина, архата), т. е. в такую совокупность элементов, среди которых элемент «незагрязненной мудрости» становится центральным и доминирующим. Поэтому Щербатской особо подчеркивает, что в первоначальном буддизме «онтологический анализ применялся для того, чтобы расчистить почву для теории пути к моральному совершенству и конечному освобождению, к совершенству святого и к абсолютному состоянию Будды». Спасение индивидуально, человек достигает его собственными усилиями, посредством морального и интеллектуального совершенствования. В исламе же, как нам удалось доказать, индивидуальное спасение невозможно. Гейдар Джемаль в «Манифесте нового интернационала» проницательно отметил, что ислам «абсолютно антиклерикален и он не является индивидуальным кодексом поведения. Это стратегия внутреннего человека, который должен каким-то образом обыграть тюремщиков и захватить тюрьму. Бежать из тюрьмы — бесполезно, нужно победить в ней с тем, чтобы ее уничтожить. Это можно сделать только силами всех заключенных. Здесь главное — социально-политическая разница между исламом и другими религиозными традициями: другие предлагают бежать, а бежать, как известно, лучше в одиночку. Увы, поймают!»
