Владимир Захаров - Орден госпитальеров

Призывы и жалобы Великого Магистра, его просьбы о дальнейшей широкой поддержке, даже если оказание ее будет возможно лишь ценой продажи орденских владений, говорят сами за себя. Кем же был этот фра Филипп де Глис, который нанес ордену такой непомерный ущерб как в Италии, так и во Франции? Как он смог добиться такого могущества в условиях строгой орденской централизации? Ответ на этот вопрос мы сможем получить только в результате дополнительных исследований, которые необходимо предпринимать в соответствующих архивах Европы. Вне всякого сомнения, этот фра Филипп был сторонником партии честолюбивого брата короля Людовика IX Французского, Карла де Анжу, который намеревался, с папской помощью, завоевать штауфенские государства в Нижней Италии и на Сицилии.

Уже предыдущий патриарх Иерусалимский, Иаков Панталеонский, избранный в 1261 г. папой в Витербо и взошедший на престол св. Петра под именем Урбана VI (1261–1264), в 1266 г. призвал Карла де Анжу на помощь против Штауфенов и предложил ему Сицилию в качестве лена. Папа Климент IV (1265–1268 гг.) в 1266 г. короновал Карла, в качестве своего Великого вассала, королем Сицилии. Конрадин, последний Штау-фен, выросший в Германии, в 1267 г. вместе с Фридрихом фон Баденом направился в Италию, чтобы начать борьбу за норманнское наследие своей семьи. В битве при Тальякоццо он был побежден и в 1268 г. обезглавлен на рыночной площади Неаполя. Вместе с последним Штауфеном были казнены и те, кто сохранил ему верность, ибо они, как утверждал Карл, совершили в отношении него государственную измену. Это был конец штауфенского периода в истории Западной Европы.

При Великих магистрах ордена госпитальеров в период Крестовых походов Гуго де Ревель занимал особое место. На протяжении его девятнадцатилетнего правления Статуты ордена были значительно расширены. В течение восьми лет, с 1262 по 1270 гг., в Кесарии либо в Акре было проведено шесть Генеральных капитулов, принявших ряд далеко идущих решений и внесших порядок в жизнь отдельных рыцарей по эту и по ту сторону моря. Управление орденским имуществом и собираемым оброком в пользу ведомства Великого Магистра были при этом урегулированы по-новому. До тех пор была принята практика, согласно которой только заработанная прибыль должна была сдаваться в кассу ордена, при чем управляющий коммендой (командорством) орденский брат мог сам решать вопрос о размере суммы, вносимой в орденскую кассу. Теперь капитул госпитальеров в Кесарии постановил, что каждый орденский дом обязан был вносить определенную сумму под названием респонсии. В какой степени руководству ордена приходилось настаивать на таком решении, явствует из приведенных ниже высказываний Великого Магистра и орденской делегации на Лионском соборе. Решение капитула звучало следующим образом:

Verum cum in communi (praedia aliaeque proprietates) administrari non possent propter locorum distantiam et dissidentiam nationum majores nostri ea veritim fratribus per partes regenda commendarunt, unde nomen commendarum sumpserunt, impositis annuis pensionibus, quo augerentur prout rei et tempori, hoc est necessitati, convenire visum est.

Или, в переводе с латинского языка на русский:

Поскольку имения и иная собственность воистину не могут быть управляемы сообща вследствие удаленности мест и несогласия местных обычаев, предки наши доверительно поручили их управление братьям в разных областях (почему они и получили название «порученных» — commendae), причем были назначены ежегодные выплаты с тем, чтобы они увеличивались, на сколько то покажется соответствующим обстоятельствам и времени — то есть необходимостью[504].

От латинского слова commendare (доверить что-либо кому-нибудь) позднее произошли название комменда обозначающее небольшую самостоятельную административную единицу и комтур а также комменда-тор для обозначения управляющего ею орденского рыцаря. В Бальяже Бранденбургском последнее из приведенных обозначений сохранилось по сей день для руководителей отдельных товариществ. Насколько папы принимали близко к сердцу борьбу орденов в Святой Земле, и как они пытались просветить христианство относительно деятельности ордена, явствует из буллы папы Климента V, обнародованной 4 июля 1267 г., в которой говорилось:

Братья Госпиталя святого Иоанна Иерусалимского должны рассматриваться в качестве Маккавеев Нового Завета. Эти рыцари, отказываясь от земных желаний, покинули свое отечество и свои владения, чтобы взять крест и последовать за Иисусом Христом. Ими Спаситель человечества пользуется ежедневно чтобы сохранить Свою Церковь от разорения неверными, и они подвергают свою жизнь величайшим опасностям ради защиты пилигримов и христиан[505].

Во второй половине ХШ в. в Западной Европе наступила духовная перемена. Крестоносный дух больше не имел уже такой притягательной силы. Крестоносный идеал все больше блекнул, его место заступили земные и реальные интересы. Они-то и имели определяющее значение для мышления людей и властей той эпохи. Разумеется, этому способствовал и неуспех самих Крестовых походов, постоянно вспыхивавшая борьба между Императором и папой, честолюбивые планы Карла де Анжу, конфликты между соперничавшими морскими державами в палестинских представительствах и бесконечные распри между обоими рыцарскими орденами. К тому же папы в силу своей духовной власти злоупотребляли идеями крестовых походов для реализации своих собственных политических планов.

Когда папа Григорий X (1271–1276 гг.) призвал христианство к новому крестовому походу — его призыв распространился по всей Европе вплоть до Финляндии и Исландии, то он уже не нашел прежнего большого отклика. «Крестовый поход сам себя обесценил, — пишет Рэнсимэн. — Теперь, когда духовную награду стали обещать людям, которые были готовы драться против греков, альбигойцев и Гогенштауфенов, священная война превратилась всего на всего в инструмент узкоэгоистической и агрессивной папской политики; и даже верные сторонники папства уже не видели причин, по которым они должны были предпринимать связанное с неудобствами странствие на Восток, раз им предоставлялось так много возможностей добиться угодных Богу заслуг в ходе военных походов сопряженных с меньшим напряжением»[506].

Папа Григорий X в 1274 г. созвал Вселенский собор в Лионе, чтобы изыскать пути и средства помочь Святой Земле и вновь оживить крестоносный дух. Рыцарские ордены были представлены Великим магистром тамплиеров, Вильгельмом фон Боже, и делегацией госпитальеров. В связи с повесткой дня Собора оба ордена были особенно заинтересованы в его переговорах, ведь он должен был принести им долгожданную помощь. С другой стороны, они знали, что здесь должны будут вестись переговоры об их существовании в прежней форме. В связи с новым Крестовым походом на Соборе приняли различные решения, которые, однако, не были реализованы в жизнь. Лишь Карл де Анжу, который уже мог, с папской помощью, называть себя королем обеих Сицилий, усматривал возможность, расширить зону своей власти, и стремился к короне Иерусалимского королевства. Ее с 1269 г., не без сопротивления претендовавшей на эту корону Марии Антиохийской, носил Гуго III Кипрский. Ее претензии были благосклонно выслушаны папой Григорием X. Папа выступил посредником, с его помощью она установила связь с Карлом де Анжу и за выкуп уступила ему свои права, так что он отныне мог включиться в политику крестоносных государств, в качестве будущего короля Иерусалимского.

Еще одним, весьма заинтересовавшим рыцарские ордены пунктом переговоров на Соборе в Лионе была попытка провести реформу рыцарских орденов или слить все рыцарские ордены воедино. Мнение о них в Европе значительно переменилось за это время. Положение в Святой Земле и ожесточенные конфликты, которые постоянно разыгрывались между тамплиерами и госпитальерами, выливаясь в открытые вооруженные столкновения, а также вызванное их большими привилегиями уникальное положение орденов привело к жизни требования их реформировать.

Наиболее важными были противоречия между орденами и прелатами. Экземция, то есть освобождение от всех епископских авторитетов, делала их подчиненными только высшей духовной власти — папе. Ордена в принципе запрещалось привлекать к уплате каких-либо финансовых взносов. Кроме того, они имели право сбора подаяния, то есть им дозволялось собирать по всем епископствам деньги на собственные нужды, к тому же, по папскому повелению, епископы и священники были обязаны особо рекомендовать своим прихожанам сдавать на эти нужды деньги. К этому добавлялись и иные церковные привилегии, умалявшие духовный авторитет епископального духовенства. К их числу относилось прежде всего право на церковное погребение в период интердикта, являвшегося церковным наказанием, охотно и быстро применявшимся в Средневековье и выражавшегося в запрете на проведение публичных богослужений и церковных погребений. Список папских привилегий и благодеяний можно было бы продолжать бесконечно долго.