Елена Браун - Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз
Очевидно, что даже самый лучший исторический трактат XVI в. неизбежно подгоняет реальные события под заранее разработанную схему, упрощает и схематизирует и факты, и характеры главных героев.
В «Истории Ричарда III» упомянутые черты достигли такого размаха, что ее легко принять за художественное произведение. Томас Мор не ограничился обычными для историографии XVI в. приемами драматизации истории, он пошел гораздо дальше. Примерно третью часть объема «Истории Ричарда III» занимают диалоги. Мор зачастую описывает выражение лиц, сомнения и мысли своих «героев», воссоздает даже незначительные реплики и реакцию толпы. Действительно, при чтении «Истории Ричарда III» время от времени возникает драматический «эффект присутствия».
В качестве примера можно привести начало «Истории Ричарда III». Произведение открывается несколькими историческими экскурсами. В научной, почти дидактической манере Томас Мор рассказывает о начале Войн Роз, царствовании Эдуарда IV и Ричарде Глостере. Затем авторский стиль разительно меняется, и перед читателем разыгрывается драматическая сцена смерти Эдуарда IV: «Но вот во время своей последней болезни он [король Эдуард] …начал размышлять о юном возрасте своих детей… поэтому он призвал к себе некоторых лордов, которые были в ссоре… И вот когда эти лорды… явились перед ним, король приподнялся и, опершись на подушки, обратился… к ним с такими словами: “Милорды, любезные мои родственники и друзья! В каком бедственном состоянии лежу я здесь, вы это видите, а я чувствую…”» Мы почти видим и умирающего короля, и опечаленных придворных, собравшихся у его ложа. Это уже не история в собственном смысле, это подлинная драма. Неудивительно, что речь Эдуарда IV построена по всем правилам риторического искусства. Она похожа, скорее, не на слова мучимого болезнью и сомнениями человека, а на длинный (в несколько страниц) монолог абстрактного «доброго короля» из пьесы XVI в., который перед смертью просит лордов помириться и позаботиться о его малолетних детях. Но вот герой умолкает, и следует реакция массовки: «Не было там никого, кто мог бы удержаться от слез. Но лорды ободрили его, как сумели, добрыми словами и ответили тотчас, что они готовы поступить, как ему угодно… Они простили друг друга и соединили руки вместе». Сцена закончена, занавес опускается, и автор возвращается к более обычной для исторических сочинений наукообразной манере изложения материала: «Как только король испустил дух, благородный принц, его сын направился к Лондону из Ладлоу в Уэльсе, где в дни болезни отца держал он свой двор».
Отрицать наличие драматических вставок в «Истории Ричарда III» абсолютно бессмысленно. Однако сторонники достоверности произведения Томаса Мора справедливо указывают, что значительный объем диалогов и даже присутствие целых литературных «сцен» не является основанием для однозначного суждения. Разумеется, в таких «сценах» есть элемент условности, вполне вероятно, что некоторые мелкие детали были попросту вымышлены для создания наибольшего драматического эффекта. Тем не менее следует помнить, что от описываемых событий Томаса Мора отделяло менее 30 лет, поэтому он мог, опираясь на свидетельства очевидцев, верно передать не только общий смысл речей, но и основные аргументы «персонажей».
Таким образом, камнем преткновения является не форма «Истории Ричарда III», а степень достоверности фактов за литературной формой скрывающихся. Относительно этого вопроса исследователи до сих пор не пришли к согласию. В XIX в. официальная историческая наука нисколько не сомневалась в правдивости Томаса Мора, его труд считался наиболее авторитетным источником сведений о событиях 1483–1484 гг., почти что мерилом ценности других исторических произведений, хроник и документов. В XX в. ситуация постепенно менялась. Более пристальное изучение истории Войн Роз и обращение к архивным фондам показало, что гуманисты нередко позволяли себе отступать от исторической правды в угоду политическим и иным соображениям. Как минимум с середины XX в. большинство британских и американских историков оценивает «Историю Ричарда III» как литературное или философское произведение, «для которого едва ли уместно оставаться верным исторической правде». Расходясь в определении жанра «Истории Ричарда III», зарубежные исследователи констатируют, что Томас Мор был крайне неточен в деталях, а сообщаемые им факты нуждаются в дополнительной проверке. Тем не менее некоторые историки до сих пор продолжают опираться на произведение Томаса Мора как на основной источник.
Русскоязычному читателю проблема достоверности «Истории Ричарда III» зачастую представляется надуманной. В советские времена Томас Мор был провозглашен основоположником утопического социализма, поэтому любое его творение попросту выводилось из зоны критики. Единственный перевод «Истории Ричарда III» на русский язык был осуществлен в 1970 гг. Е.В. Кузнецовым. В комментариях к тексту и сопроводительной статье смысловые акценты расставлены предельно четко: «Сопоставляя “Историю Ричарда III” с… источниками, можно установить, что в ней нет ни одного факта, который не был бы известен другим историкам… Важно подчеркнуть, что никаких нарочитых искажений описываемых фактов… не существует»… “Ричард III” Томаса Мора достоверен. Это не литературное, а историческое произведение, имеющее литературную ценность». Другие советские исследователи также считали «Историю Ричарда III» безупречным историческим источником. Пожалуй, только голос М.А. Барга выбивался из этого восторженного хора. Его позиция гораздо ближе к воззрениям британских исследователей. Барг отмечал, что главной целью Томаса Мора было создание психологического портрета тирана — Ричарда III.
С тех пор ситуация не так уж сильно изменилась. Возможно, это связано с тем, что правление Ричарда III в российской исторической науке исследовано поверхностно. Свою роль, по-видимому, сыграло и то обстоятельство, что английская и латинская версия «Истории Ричарда III» используются только узкими специалистами, а русский перевод поневоле воспринимается как одно целое с комментариями Е.В. Кузнецова.
Коль скоро исследователи не пришли к единому мнению о достоверности или недостоверности «Истории Ричарда III», попытаемся разобраться в этой проблеме более подробно. Прежде всего следует ответить на главный вопрос — имел ли Томас Мор намерение создать правдивый исторический труд или написать морализаторскую пьесу на исторический сюжет? Разгадку, на наш взгляд, стоит искать в биографии сэра Томаса Мора.
Известно, что профессиональным историком Мор не был, его гораздо больше занимали философия и литература. «История Ричарда III» является единственным историческим трудом Мора, более того, она так и осталась незавершенной и при жизни автора не была опубликована. Исследователи выдвинули множество объяснений того, почему Томас Мор не стал доводить свой труд до конца. Очевидно, дело было не в недостатке времени. «История Ричарда III» была закончена около 1513 г., т.е. в самом начале карьеры Томаса Мора. По мнению большинства ученых, завершить «Историю» и описать царствование Генриха VII Томасу Мору помешало опасение подвергнуться преследованиям за критику родоначальника династии Тюдоров, использовавшего тиранические методы правления. В поэме на коронацию Генриха VIII Томас Мор довольно резко критикует предыдущее царствование, другие его работы также не дают оснований полагать, что его мнение о Генрихе VII могло измениться к лучшему. Таким образом, именно сопротивление материала не позволило Томасу Мору завершить свой труд — если бы он довел свою «Историю…» до появления Генриха VII, ему пришлось бы или поступиться убеждениями, или поставить крест на своей политической карьере. Иными словами, история оказалась материалом недостаточно податливым, более того, небезопасным. Не случайно следующим трудом Томаса Мора стала предельно оторванная от реальности «Утопия».
Итак, после 1513 г. Томас Мор к истории не возвращался. Однако к другой явно прослеживающейся в «Истории Ричарда III» теме — противопоставлению идеального государя и тирана — он обращался постоянно. Еще в 1506 г. Мор опубликовал «Ответ» на диалог античного мыслителя Лукиана «Тираноубийца». Эпиграммы Томаса Мора, «История Ричарда III» и, наконец, «Утопия» — все эти произведения построены на антитезе хорошая — плохая форма правления, хороший — плохой правитель.
Необходимо подчеркнуть, что политико-философские рассуждения об идеальном правителе и его политическом антиподе — тиране были, пожалуй, самой актуальной темой философских трактатов начала XVI в. Среди ученых того времени развернулась целая дискуссия о том, какими качествами должен обладать достойный король и где пролегает грань, отделяющая законную власть оттирании. В «Истории Ричарда III» Томас Мор мастерски нарисовал оба портрета — доброго короля Эдуард IV и тирана Ричарда. Почти одновременно с произведением Томаса Мора его ближайший друг, известнейший гуманист Эразм Роттердамский закончил работу над «Наставлением христианскому государю», в котором говорится, что правитель должен быть образцом морали и заботиться прежде всего об интересах своих подданных. В 1516 г. «Государь» Макиавелли, напротив, провозгласил политику сферой свободной от морали. Наряду с этими величайшими образцами политической мысли выходило множество других политико-философских трактатов. По-видимому, для ученой среды, в которой вращался Томас Мор, его политические воззрения были гораздо важнее и актуальнее исторических опытов.
