Петер Гостони - Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945
Те венгерские части, которые проделали отступление в Австрию вместе с соединениями 2-й танковой армии или же 8-й армии, избежали столь позорной дискриминации. Они и в дальнейшем принимали участие в боевых действиях на фронтах и разделили – вплоть до дня капитуляции – судьбу своих немецких товарищей по оружию.
Все усилия генерала Балька в эти апрельские дни были направлены на то, чтобы любыми средствами стабилизировать положение на своем участке фронта. «Мне было совершенно ясно, что одним только тупым сопротивлением никак не удастся преодолеть сложившееся положение. Армию следовало по-новому организовать, вооружение и снаряжение привести в порядок. В этом нам оказали содействие промышленные предприятия, имевшиеся в Штирии. Куда труднее решался вопрос с горючим. <…> Сотрудничество с многими правительственными службами оказалось плодотворным. Исполнило свой долг и местное население, так что поступившее в наши войска шти-рийское пополнение отважно обороняло свою родину».
На долю Балька выпала еще не самая трудная задача. Напротив его участка фронта располагалась всего только одна русская армия, перед которой была поставлена задача связать германские силы. Основной же удар русского наступления был направлен севернее Земмеринга в Венскую котловину и севернее Дуная, где с одной стороны Толбухин намеревался взять австрийскую столицу, а с другой стороны Малиновский продвигался в северо-западном направлении, чтобы овладеть городом Брно.
Борьба за Вену
Решение об обороне Вены «при всех обстоятельствах» было принято на исходе осени 1944 года. Гитлер требовал этого как от вермахта, так и от остмаркского партийного руководства и органов управления регионом. Когда 24 февраля 1945 года имперский наместник и имперский комиссар обороны Бальдур фон Ширах вместе с доктором Хуго Юри[111], гауляйтером Нидердонау (Нижнего Дуная), приехали в Берлин, чтобы вместе с другими сановниками Третьего рейха принять участие в торжествах по поводу двадцатипятилетия провозглашения партийной программы, Гитлер задал ему вопрос: «Вы будете удерживать Вену, Ширах?» На это последний ответил: «До сих пор венцы выполняли свой долг и будут делать это и впредь!» В своих опубликованных в 1967 году воспоминаниях Ширах дополняет этот эпизод: «Это было все, что я мог сказать, но также и самое малое из того, что я должен был сказать. Так мы распрощались в последний раз: он в уверенности, что я принесу в жертву два миллиона венцев, послав их в бой ради продления его жизни, – а я в убеждении, что рейх уже давно потерян и что я буду бороться теперь не за Гитлера, но ради сохранения города и его жителей…» В своей же официальной ипостаси имперский наместник Вены представлял другую точку зрения. Выступая 11 марта 1945 года перед группой членов гитлерюгенда, отправлявшихся добровольцами на фронт, он воодушевлял их следующими словами: «…всего лишь несколько дней тому назад, во время посещения фюрера, я снова пережил на себе чудо соприкосновения с его личностью. Адольф Гитлер ничуть не изменился. <…> Его первые вопросы были о Вене, о людях и о городе, который он так любит. И еще его вопросы касались прежде всего юношества: испытаны ли они как защитники, хватит ли у них отваги, чтобы принять на себя тягчайшую ношу? И я верю, что вы не разочаруете фюрера! Не напрасно же вы столько лет носили его имя!»
В конце марта, когда венцы узнали о катастрофе вермахта на озере Балатон, а газеты с редкой открытостью сообщили о приближающейся с востока опасности, в городе было введено чрезвычайное положение. Соответствующий указ был подписан опять-таки Бальдуром фон Ширахом, который кроме прочего требовал «от каждого немца» решимости сражаться и самоотверженности, а трусам и забывшим свой долг людям грозил всей строгостью закона. 31 марта жителям Вены было запрещено покидать город «без разрешения». Началось формирование батальонов фольксштурма, с 1 апреля были закрыты школы. Все тот же Бальдур фон Ширах объявил по венскому радио, что «час испытаний для Вены настает». После этого он представил своим слушателям защитников Вены: оберст-группенфюрера (генерал-полковника) СС Зеппа Дитриха, который со своей стороны в краткой речи заверил венцев, что «все, что есть в человеческих возможностях, будет сделано для того, чтобы удержать этот юго-восточный бастион нашего германского фатерланда. Обещать большего означало бы дерзко испытывать судьбу. Борьба будет тяжелой, успех достанется нелегко…»
Однако все это были только слова. Да от Дитриха и нельзя было ожидать ничего другого. Он возвратился в Вену с жалкими остатками своей некогда столь гордой армии и нашел приют в доме Шираха. «Я спросил его, – рассказывал позднее Ширах, – сколько танков осталось у него. Дитрих ответил: «Мы называемся 6-й танковой армией, поскольку у нас есть еще шесть танков!» (Несмотря на огромные потери, кое-какая техника у немцев еще оставалась – Дитрих здесь утрирует. – Ред.) Затем он яростно обрушился на Гитлера. «Адольф требовал от нас, чтобы мы наступали там, у Балатона, хотя вся местность от проливных дождей стала сплошным болотом. Если предпринимается танковая атака, то танкам нужна прочная почва. Но Адольф не желал подождать хотя бы пару дней. Поэтому все наши танки и завязли в болоте!..» – «И с этими оставшимися машинами ты хочешь оборонять Вену?» – Черта с два я буду, – возразил Зепп Дитрих. – Все это только фантазии прошлого. Мы можем только вести сковывающее сопротивление, чтобы у Шёрнера[112] в Чехословакии не было оголенного фланга…»
Спустя несколько дней русские вели бои в пригородах Вены и начали обходить город с запада – Дитрих покинул Вену. Ширах со своими ближайшими сотрудниками тоже перебрался на запад. Он утверждал, что выполнял «приказ фюрера». На самом же деле он просто-напросто бросил партию, население, молодежь и военнослужащих вермахта на произвол судьбы. Вместо себя он назначил 2 апреля 1945 года командующим войсками в районе Вены генерал-лейтенанта Рудольфа фон Бюнау, а также генерала войск СС и обергруппенфюрера СС Вилли Биттриха, который с остатками своего II танкового корпуса СС должен был оборонять город. Оба этих генерала должны были организовать оборону города силами фольксштурма, солдат вермахта и войск СС. В самую последнюю минуту (5 апреля) город был объявлен зоной обороны, а не крепостью. Таким образом, Вена избежала судьбы Будапешта.
Бюнау и Биттрих с чрезвычайной поспешностью приступили к работе. На всех въездах в город были возведены баррикады, большинство уже под обстрелом русской артиллерии. В многочисленных общественных зданиях были складированы боеприпасы и оружие, прежде всего фаустпатроны. В районе городского театра окопались войска СС. Во Внутреннем городе[113] солдаты Биттриха создали многочисленные опорные пункты. Все магазины были закрыты, населению по радио запрещено появляться после 17.00 на улицах. Охрану порядка в городе стали нести патрули СС и фельджандармерии (полевой полиции). Венская полиция была сведена в так называемые «тревожные группы». Они должны были участвовать как солдаты в обороне города.
Зона обороны Вена быстро превращалась в поле битвы. Центр обороны должен был располагаться южнее Дуная. При этом внешняя граница города образовывала первое кольцо обороны. В качестве второго кольца предусматривались Гюртель и Ринг[114], при этом Придунайский район должен был служить в качестве резервной позиции. В самый последний момент Вена получила еще несколько подразделений из хорватского учебного лагеря в Штоккерау и несколько батальонов из состава спешно подтянутой сюда из Италии 701-й пехотной дивизии. Для обороны Вены также были направлены два венгерских артиллерийских дивизиона (88-й и 103-й артдивизионы). И все же, несмотря на подход этих новых формирований, для обороны двухмиллионного города сил было слишком мало. Положение осложнялось еще и тем, что местное население не желало вести бои внутри города. Особенно пассивно при этом вели себя рабочие венских предприятий, а часть из них были настроены прямо враждебно по отношению к вермахту и войскам СС. «Руководитель одной из ячеек района Абсберг в десятом округе, – читаем мы в секретном донесении венского отделения гестапо начальнику службы безопасности в Берлине, – сказал: «Я убежден, что если бы мои соотечественники получили оружие, то дело тут же обернулось бы стрельбой». К этому автор донесения добавляет: «То, что во всех этих процессах видно не просто шоковое воздействие от воздушных налетов, но речь идет уже о глубоком разложении самых широких слоев населения, видно из многочисленных высказываний… Активные члены партии весьма удручены констатацией этого факта и не могут больше полагаться на рабочие кварталы…»
Командование обороной Вены испытывало беспокойство еще и оттого, что в Вене находились многочисленные иностранные рабочие из Юго-Восточной Европы, в особенности югославские, поведение которых во время сражения могло стать опасным.
