Ольга Елисеева - Геополитические проекты Г. А. Потемкина
Однако шведский король сдержал свое слово, что сильно затруднило положение Англии. Британский военный флот уже стоял на якоре в Портсмуте, готовый выйти в море. Горячим сторонником силового давления на Петербург выступал премьер-министр Уильям Питт Младший, однако его не поддерживала не только оппозиция, но и многие старые сторонники. Дело в том, что мануфактурные центры Англии работали на русском ввозном сырье, а портовые города жили во многом за счет постоянного товарооборота с Россией. Эти устойчивые торговые связи не раз спасали русско-ангийские отношения во время политических конфликтов. Но на этот раз Питт открыто объявил парламенту, что британский военный флот предназначен для войны с Россией.
Именно в это время русский посол в Лондоне С. Р. Воронцов развернул в британской прессе кампанию, доказывая экономическую невыгодность для Англии столкновения с Петербургом. На деньги русского посольства были изданы дешевые анонимные брошюры, объяснявшие пагубность остановки русского экспорта в Британию, неизбежную в случае военного конфликта. В крупных мануфактурных центрах начались митинги и народные собрания, на стенах домов появились надписи: «Не хотим войны с Россией». Одновременно шли дебаты в парламенте, под их давлением Питт вынужден был отказаться от своих планов. Он приказал вернуть гонца, уже посланного в Петербург с нотой об объявлении войны, флот был разоружен. В Россию для проведения секретных переговоров о заключении мира с Турцией на русских условиях срочно отбыл секретарь английского королевского кабинета Уильям Фалькнер {699}.
Впоследствии Семен Романович был склонен приписывать себе главную заслугу в предотвращении войны. Однако изменение позиции Швеции сыграло, как нам представляется, в [147] этом деле главную роль. В самый разгар дебатов в парламенте о начале войны с Россией к Питту пришло убийственное известие о том, что Густав III отказывается от совместных действий и закрывает для англичан порты. Дело было выиграно. Успех этой чисто дипломатической акции следует приписать Потемкину, уговорившему императрицу пойти на переговоры о союзе со вчерашним врагом. 30 апреля Екатерина с облегчением констатировала, что войны не будет, а 14 мая в Царское Село прибыл Фалькнер {700}.
От чрезмерных требований со стороны Швеции в вопросе о более выгодной разметке границы Потемкину удалось отбиться в своем традиционном стиле. 23 апреля светлейший князь назначил Стединку аудиенцию и, распространяясь о выдающихся способностях Густава III, изложил дипломату совершенно фантастический проект относительно судьбы Финляндии. Серьезность, с которой говорил князь, не вызывала сомнения. Потрясенный министр сообщил в Стокгольм подробности грандиозных планов соправителя императрицы: все жители края должны быть перевезены в области за Петербургом; Финляндия - жалкая страна и будет превращена в пустыню, чтоб не вызывать проблем с установлением границы; особенно никчемен Нейшлот, который Густав III желает сохранить за собой {701}. Словом, шведскому кабинету дали почувствовать, что еще немного упрямства, и в Финляндии может завариться такая бурная каша, которая вообще отодвинет вопрос о границе на неопределенный срок.
В многочисленных беседах Потемкина с иностранными дипломатами любопытнее всего та вера, с которой они принимали его самые фантастичные заявления. И Гаррис, и Сегюр, и де Линь, и Стединк. Словно для этого расчетливого, очень осторожного политика в их глазах не было ничего невозможного, и любая невероятная идея могла стать явью. Образ капризного сумасброда с огромной властью в руках, так не вяжущийся с реальными документами светлейшего князя, на этот раз снова сослужил Григорию Александровичу нужную службу.
Договор между Россией и Швецией был заключен в октябре 1791 г., через месяц с небольшим после смерти князя. В течение русско-турецких переговоров в Яссах Потемкин поддерживал с Густавом III обмен любезными письмами о готовящемся союзе, который мог принести на Балтику «совершенный покой».
Заключение
Итак, как мы видим, практически весь внешнеполитический курс России во второй половине царствования Екатерины II строился на основе проектов, разработанных светлейшим князем Григорием Александровичем Потемкиным-Таврическим. Эти документы касались трех важнейших направлений русской внешней политики того времени: турецкого, польского и шведского. Взаимоотношения с другими странами: Англией, Францией, Австрией, Пруссией, Швецией, Данией - строились уже не сами по себе, а подчиняясь задачам названных проектов. Они представляли собой для России не самостоятельную ценность, а как бы средство в достижении традиционных целей в трех самых болевых узлах международных проблем на ее границах.
Именно тот факт, что проекты Потемкина не навязывали России совершенно новые, не подкрепленные многовековой практикой цели в ее внешней политике (как это было у Н. И. Панина в «Северном аккорде» или у А. А. Безбородко в «Греческом проекте»), а, наоборот, как бы венчали традиционно развивавшиеся направления, обусловил высокую степень реализации потемкинских записок.
Говоря о Крымском проекте Потемкина, следует сделать вывод, что он возник в процессе выработки более обширного проекта, который в исторической литературе принято называть «Греческим». Его текст фактически входил в один документ со знаменитым черновиком письма Екатерины II императору Иосифу II от 10 (20) сентября 1782 г., написанным рукой А. А. Безбородко, и был подложен к нему в качестве альтернативного проекта после ознакомления князя с этим источником.
Записка «О Крыме» стала тайной составной частью большого проекта, которую, по требованию князя, ни в коем случае нельзя было показывать союзникам, открывая перед ними ближайшие планы России. Эта часть проекта могла быть реализована (и была реализована) как самостоятельный план, силами самой России, без помощи заинтересованных европейских стран. Пометы Потемкина на черновике Безбородко показывают, что князь в то же время отнюдь не считал предложения Александра Андреевича нереальной химерой или только отвлекающим маневром для союзников. Потемкин видел возможность воплощения «Греческого проекта» в жизнь при условии объединения усилий нескольких европейских стран. Он даже перечисляет, какую из держав можно «поманить» каким куском [150] турецких земель. В частности непримиримой защитнице Порты Франции предлагалось обещать Египет. Однако свои собственные действия Россия, по твердому убеждению Потемкина, должна была соразмерять «по силам нашим».
Именно проект «О Крыме» тщательным образом скрывали от союзников, боясь их противодействия. Это заставляет взглянуть на альянс России и Австрии как на способ старых противников держать друг друга за руки в вопросах аннексии турецких земель, а на записку Потемкина, как на выражение истинных планов русского правительства в тот исторический момент.
Сама записка представляет собой новое, по сравнению с прошлым, оригинальное решение вопроса о Крымском ханстве - не изгнание татар из Крыма, а присоединение полуострова вместе с населением к России; превращение его в «регулярную» часть империи; развитие такого хозяйства края, которое могло бы прокормить его жителей и не требовало бы ежегодных походов за пленниками в соседние страны с единственной целью хоть как-то свести концы с концами за счет работорговли; активная переселенческая политика, которая сделала бы Крым не столько «татарским», сколько «русским» по этническому составу жителей и «врастила» бы полуостров в Россию.
Новаторской является сама идея светлейшего князя о выпрямлении южной границы России по Черному морю для придания ей таким образом прочности, «неразорванности», и пресечения возможности для Турции «входить к нам… в сердце», т. е. в подбрюшье южных русских земель.
В проекте Потемкина впервые разрабатываются основы переселенческой политики России на вновь присоединенных территориях, главной из которых может считаться создание положительного баланса жителей новых земель в пользу пришлого великорусского населения, украинцев, казаков и подкрепляющих их христианских общин греков, армян, албанцев, поляков и сербов по сравнению с немногочисленными татарскими аймаками. Не менее важной чертой переселенческой политики является принцип несоприкосновения народов с разной культурной и религиозной традицией: переселенцы оказывались только на пустующих землях, создавали новые города и деревни, не вторгались на территорию кочевников и практически не соприкасались с ними в хозяйственных занятиях. Так сложился устойчивый принцип заселения Крыма, не допускавший конфликтов между разными, под час враждебно [151]настроенными друг к другу народами. Русское и обрусевшее население охватывало побережье, главные торговые и промышленные города, важные в транспортном отношении поселки вдоль дорог, а татарское - в основном центральные степные районы. Такое расселение не позволяло татарам в случае удара Турции по Крыму сразу прийти на помощь единоверной Порте - на берегу размещались базы русской армии и флота, окруженные русскими колонистами или представителями других православных народов. Именно такой подход создавал условия, при которых Крым не мог быть отторгнут извне, и Черное море оставалось под контролем России.
