Дмитрий Жуков - Русские эсэсовцы
Материально население жило в Локотском округе лучше, чем во всех остальных занятых немцами областях. Местное самоуправление всячески поощряло частную инициативу в развитии различных кустарных промыслов. В округе открылось несколько школ. Был даже свой драматический театр.
В середине 1943 года бригада Каминского, действовавшая против партизан, насчитывала до 10 000 человек. Во время летнего наступления Красной армии, когда фронт приблизился к границам Локотского округа, часть бригады принимала участие в боях против регулярных частей Красной армии Каминцы показали себя умелыми солдатами.
Бригада Каминского была хорошо вооружена, хорошо обмундирована, что нельзя сказать про некоторые полицейские формирования. Например, в Могилеве мне пришлось наблюдать любопытную картину. Начальник областной полиции полковник Савостеев делал смотр школе полиции. В задних рядах выстроившихся перед ним курсантов несколько человек стояли… босиком.
Начальник тут же учинил разнос начальнику школы.
Начальник оправдывался:
— На складе ни одной пары сапог. Писал немцам несколько раз. Все обещают прислать…
Присутствующие немцы были смущены не меньше самого начальника школы. Взбешенный Савостеев сел на лошадь и уехал.
У Каминского такого случая вообще не могло быть.
Личность самого Каминского представляет несомненный интерес. В нем наблюдалась некоторая двойственность. С одной стороны, это был человек большого личного мужества и храбрости, с другой стороны, истерик. Человек несомненно одаренный, хороший организатор и талантливый военачальник, он не знал, однако, чувства меры. Ему, например, говорили, что он, Бронислав Владиславович Каминский — вождь новой России, и это льстило его самолюбию. В местном театре не начинался спектакль, пока он не приезжал. Каминский входил — весь зал вставал. Только после этого поднимался занавес. Местная газета «Голос Народа», выходившая под девизом «Все для народа. Все через народ», посвятила целый номер Б.В. Каминскому в день его сорокалетия, весной 1943 года.
Несмотря на наличие в отрядах Каминского элементов вольницы, в них была твердая дисциплина. Каминцы не допускали грабежей населения, защищали население не только от партизан, но и от немцев. Дисциплина в бригаде основывалась еще и на духе братства — и между солдатами и между солдатами и офицерами.
Солдаты любили своих командиров, как старших товарищей по борьбе. Достаточно назвать таких командиров, как ставшего почти легендарным за свою храбрость и умелое командование полковника Белая или майора Хомутова.
Их знали не только солдаты, их знало население далеко за пределами Локотского округа.
В 1944 году бригада Каминского была переброшена в Белоруссию, в Лепель. С бригадой ушли все местные самоуправления, часть населения. Затем бригада перешла в район Лиды.
Чтобы дополнить далеко не достаточную характеристику Каминского (пусть это сделают те из его соратников, которые его знали лично), я должен рассказать о беседе Каминского с эсэсовским генералом, требовавшим, чтобы Каминский бросил свою бригаду на подавление Варшавского восстания.
Каминский, скрестив руки на груди, ответил эсэсовцу:
«Господин генерал, во-первых, я по происхождению поляк, во-вторых, я русский патриот. Я и мои солдаты борются только против большевизма, за свободу России. Я не могу участвовать в борьбе против них».
Вскоре после этого Каминского убили.
Переводчик Каминского, офицер его бригады, рассказавший мне об этой беседе, говорил, что он смотрел на Каминского с восхищением. В нем не было и тени рисовки. Он знал, чем рискует. Он рисковал своей головой. Не всякий в то время способен был на такой ответ эсэсовцу.
См.: Samarin V.D. Civilian life under the German Occupation. 1942–1944.TV. K,1954. P. 82–86.
Приложение 4Из воспоминаний P.H. Редлиха о Бригаде Каминского
Как известно, брянские леса славятся своей непроходимостью.
Между Брянском и Орлом есть такой городок — Локоть. Эти места для немцев были труднодоступны: лазить по дебрям было для них сложной операцией. Постепенно в лесах стали появляться партизаны. Это были еще не классические партизаны, а в основном местные жители или окруженцы, которые не хотели сдаваться в плен. Они уже знали, что их там ждет, и жили своими силами. Большая земля стала их постепенно приручать: направила руководящие кадры, помогла оружием и частично продуктами. Остальное они брали сами. Так всегда было. К концу 1941 года партизан расплодилось столько, что от них понадобилась оборона, не немцам, а самому местному населению — грабят и грабят, сколько можно. Во главе «оборонцев» стал Воскобойник, который собрал из местных же ребят полк или бригаду, не помню точно, как она тогда называлась, и организовал защиту. Вскоре он погиб в одной из стычек. Воскобойник оставил о себе самую добрую память. Знаете, как обычно бывает: о погибшем человеке складывается миф. Судя по молве, он был просто идеалом. Я не застал его, и могу сказать лишь, что у него осталась жена, которая позже стала секретарем Каминского, взявшего дело в свои руки.
Кто такой Каминский? Прежде всего, он поляк по национальности — Бронислав Станиславович [Так в тексте, правильно: Брониславович. — Примеч. авт.]. Это важно. Бывший инженер. Отсидел срок. После освобождения осел в Локоте с «минусом». Минус — это ограничение жить в определенных местах. Они были разные. Каминский имел минус сто, то есть живи в районном центре и больше никуда. Приход немцев он воспринял с радостью, что вполне естественно. Инженер-химик по профессии, зек по воспитанию и отношению к советской власти, как у человека, прошедшего такие «университеты». Был он человек волевой, властный, командный, обращавшийся к любым средствам и приемам, в которых был воспитан и научен за проволокой. И с такой же психологией. Он стоял на позициях: все равно с кем, хоть с чертом, лишь бы большевиков резать. Хорошие немцы, плохие, а мне какое дело. Он был зверский антикоммунист, как сейчас говорят — пещерный.
В Локотской округе Каминский завел строгий порядок и руководил очень жестко. С немцами заключил соглашение об их невмешательстве: он сдавал определенное количество продуктов немцам, а остальное — оставлял себе. Организованное самоуправление было одобрено генералом Миллером, который являлся командующим этого района и находился со своим штабом в Орле. Это был конец 1941 или самое начало 1942 года. Порядок, заведенный Каминским, в принципе был наш родной — советский. Были назначены новые начальники, примерно, по советской системе. Сохранились и колхозы, получившие, правда, название общинных дворов.
Участившиеся партизанские набеги отражали сами же местные жители. И оборонялись довольно крепко. Во всяком случае, в сам Локоть партизаны не совались. Местное население жило довольно зажиточно и относилось к Каминскому вполне нормально, даже хорошо.
В Локоть я впервые приехал весной 1943 года. Явился к Каминскому. Представился я из Министерства Восточных областей. Хочу посмотреть, познакомиться с системой самоуправления. Он достает бутыль, наливает по стаканчику — конечно, самоделка, но хорошая. Завязался дружеский разговор. Он сетует, что не хватает интеллигентных кадров. Я отвечаю ему, что пришлю людей из перевоспитанных нами военнопленных. На том и расстались.
Вернувшись в Берлин, я доложил обо всем увиденном своему руководству. Однако ко всему сказанному отнеслись довольно криво — нет, нам это не подходит. Ваши люди будут направлены в распоряжение Смоленска, а Локоть не относится к его ведому. Вскоре немцы стали отступать от Орла. Началась эвакуация. Бригада организованно и дисциплинированно передислоцировалась в город Лепель — на северо-западе советской части Белоруссии. Здесь ситуация была уже совершенно иной, чем в Локте. Болотистые озерные места этого района были непривычны и незнакомы для бойцов Каминского. Партизан было больше, обороняться сложнее. Да и местное население без радости встретило «пополнение» с длинным хвостом семей. Здесь уже поделили землю и распределили продукты. Кроме того, появилось еще и новое начальство. Мало того, что управляют немцы, так еще и Каминский. Но вскоре по его требованию немцев из Лепеля убрали, предоставив ему возможность жить на таких же условиях, как и в Локоти. Жизнь понемногу стала налаживаться. Однако примерно через год, в начале 1944 года бригада была вновь переведена, на этот раз в Дятлово — недалеко от Новогрудка. Небольшой районный центр с хорошей католической церковью и православным храмом. Местное население здесь уже было другим — не советское, а белорусы, которые издавна угнетались поляками. А Каминский сам был поляк. В это время я приехал к Каминскому вторично, уже уйдя из Министерства. До этого к нему, еще в Локоть, от Союза был направлен Жора Хомутов — из перевоспитанных, сам родом из брянских мест. Энергичный, образованный и неглупый, он быстро приобрел там вес. С его помощью Каминский создал Национал-социалистическую русскую партию. Нужна ли ему была именно национал-социалистическая партия? Нет, любая. Он был воспитан в системе, где без партии жить было нельзя. Созданной партией, так же как и остальной идеологической работой, ведал Жора Хомутов. Однако идея создания партии немцам не понравилась, и ее настрого запретили.
