Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
Такие же обнадеживающие известия Крюгер передал в штаб корпуса от полковника фон дер Медена, части которого находились на берегу реки Нача. Пока 30-й армейский корпус и 1 — я танковая дивизия смыкали кольцо, силы фон дер Медена начали развивать успех, воспользовавшись добровольным отходом русских с оборонительных позиций на западном берегу реки. Фон дер Меден приказал своим войскам максимально усилить давление на противника. На всем участке у реки немцы почти не встречали сопротивления, части 246-й пехотной дивизии захватили Ананино, 1-й батальон 1-го танкового гренадерского полка двинулся на запад от Жегунов, К-1 и 2-й батальон 1-го танкового гренадерского полка заняли окрестности Кислово. А уже успевшая собраться 12-я танковая дивизия генерала Весселя наступала в западном направлении из Баси-но, сменила 1-й батальон 1-го танкового гренадерского полка, продвинулась на запад к Тараканово, преследуя по пятам отступающего противника. Единственный уцелевший офицер и 117 солдат измученного танкового гренадерского батальона были выведены из боя и отправлены в свою дивизию в Белый на заслуженный отдых (25).
Далее на юг маленькая боевая группа Хольсте 1 — и танковой дивизии преследовала отступающих на север русских, старающихся ускользнуть от 20-й танковой дивизии, готовой перерезать им путь к отступлению. Пока Хольсте теснил русских на север, немецкий 200-й строительный батальон и К-1 повернули на юг, захватили Городню и ближайшие деревни, вынудив отступающих русских повернуть на запад.
На участке фронта протяженностью более 50 км впервые за все время операции немцы перешли в наступление. Ликующие Гарпе и Крюгер из штабов подбадривали их.
Вечером 8 декабря в штабе 41-й армии генерала Тарасова царили смятение и ужас. День закончился так же, как и начался, — катастрофой. Находясь в относительной безопасности за пределами «котла» у Белого, Тарасов мог только догадываться о том, что творится там внутри, да и то с трудом. Большинство приказов, которые он отдавал, никак не соотносились с реальной обстановкой. Короче говоря, ему удавалось только командовать сражением на берегах Вишенки, но не более, несмотря на все старания. В «котле» генералу Соломатину приходилось обходиться без приказов начальства. Целый день Тарасов то собирал резервы, чтобы преградить немцам путь на запад, то обращался в штаб фронта к Пуркаеву с просьбами о помощи. Помощи можно было ждать лишь от 279-й стрелковой дивизии, которую штаб фронта уже передал в подчинение Тарасову для участия в возобновленном наступлении. К счастью, эта новая дивизия запоздала с прибытием, потому не попала в окружение вместе с Соломатиным и теперь могла приступить к созданию новой линии обороны. Силами этой дивизии Тарасов решил закрепиться на берегу реки Вишенка, в качестве подкрепления выделив остатки бригад 6-го стрелкового корпуса, вырвавшиеся из окружения (75-й и 78-й), а также разрозненные части почти полностью уничтоженной 150-й стрелковой дивизии полковника Груза. Вдоль новой линии обороны были дислоцированы уцелевшие танки 65-й и 219-й танковых бригад при поддержке сравнительно невредимой 104-й танковой бригады майора А.Г. Зубатова. Узнав о контрударе противника и вероятности окружения советских войск, генералы Жуков и Пуркаев немедленно приказали Тарасову собрать сменные войска и прорваться сквозь позиции противника на помощь сорока тысячам окруженных советских солдат. Этот приказ Тарасов счел смехотворным: имеющиеся в его распоряжении войска едва могли удержать позиции вдоль Вишенки. И тем не менее, лихорадочно развертывая войска в оборонительном порядке, Тарасов мрачно и машинально обдумывал призрачный план спасения (26).
А в немецкой ловушке перед Соломатиным встала дилемма: с одной стороны, требовалось создать круговую оборону, с другой — готовиться к прорыву в западном направлении. Поскольку Тарасов приказал держаться, Соломатин отдал предпочтение выживанию своих войск. Позднее он описал свой первоначальный план:
«В этой очень сложной обстановке было принято решение оборонять 48-й механизированной бригадой участок Сырмат-ная, Быково, 35-й механизированной бригадой — участок Сорокине, восточная опушка леса западнее Тараканово, 91-й стрелковой бригадой — участок Марьино, северо-западные склоны высоты в 2 км от Марьино. Для наступления навстречу войскам 41-й армии в северо-западном направлении в течение ночи на 8 декабря были выведены из боя и сосредоточены в лесу, в районах юго-восточнее Цицино, Зипарево, Шевнино, две механизированные (19-я и 37-я) и одна стрелковая (74-я, командир полковник И.П. Репин) бригады» (27).
Во время перегруппировки Соломатин столкнулся со множеством проблем, и не в последнюю очередь — с усилившимся натиском противника. Когда Соломатин отдал 91-й стрелковой бригаде приказ выйти из боя, к своему ужасу, он узнал, что генерал-майор И.И. Попов, заместитель командира армии, уже приказал этой бригаде и одному из полков 150-й стрелковой дивизии отступить в Цицино. 91 — я стрелковая бригада полковника Репина пыталась выполнить приказ, но путь в Цицино преграждали наступающие немецкие танки и пехота. Мало того, из-за отступления бригады между ее участком и участком соседней 35-й механизированной бригады подполковника Кузьменко осталась брешь шириной 8-10 км. Немцы не замедлили воспользоваться ошибкой и ринулись в сторону Марьино, оборону которого должна была осуществлять 91 — я бригада. Чтобы исправить ошибку, пришлось отправить бригаду полковника Лобанова в ночную атаку с целью захвата деревни, которую бригада и захватила рано утром ценой больших потерь (28).
Убедившись во временной надежности новых оборонительных рубежей, Соломатин сформировал небольшой специальный резерв корпуса из 32-го отдельного автобронебатальона и 57-го отдельного мотоциклетного батальона и расположил их вокруг КП корпуса в лесах, в 5 км к юго-востоку от Цицино. Теперь Соломатину предстояла самая сложная задача: воздвигнуть сплошную линию обороны по всему периметру и одновременно собрать силы для прорыва окружения. Позднее Соломатин так описывал свои действия:
«Для большей устойчивости обороны противотанковые орудия и пушечная артиллерия в бригадах были расположены непосредственно в боевых порядках подразделений и предназначались для стрельбы по танкам, крупнокалиберные зенитные пулеметы поставлены в первой линии боевых порядков для стрельбы по наземным целям, оставшиеся танки располагались вблизи переднего края обороны и предназначались только для стрельбы с места с круговым обстрелом. Кроме того, в бригадах были созданы небольшие резервы из мотострелковых рот и рот автоматчиков.
В связи с недостатком боеприпасов и трудностью их получения был дан приказ огонь по атакующим танкам врага открывать с дистанции не далее 400–500 м, а по пехоте, в том числе и из крупнокалиберных зенитных пулеметов, — не далее 200–300 м. Для ведения огня по пешей разведке противника были специально выделены пулеметы, расчеты которых имели право открывать огонь только по команде командиров рот.
Во всех частях устанавливалась сокращенная норма дневного рациона питания, так как неизвестно было, сколько времени придется вести боевые действия в тылу противника» (29).
Несмотря на первоначальный приказ Тарасова сохранить позиции, Соломатин чувствовал, что в штабе фронта приняли иное решение, и предпринял первую попытку вырваться из окружения на рассвете 8 декабря. Но три его штурмовых бригады сразу столкнулись с наступающими частями немецких танковых гренадерских соединений на окраине Цицино и были вынуждены в беспорядке отступить. В ожесточенной схватке во время штурма немецких форпостов погибли командир 37-й бригады полковник Шанаурин и его комиссар, подполковник И.А. Панфилов. Потерявшая частьличного состава бригада, командование которой принял капитан П. Р. Угрюмов, вместе с двумя другими отступила на восток, в леса (30). Войска Соло-матина заняли круговую оборону в ожидании удобного случая, чтобы вырваться из немецкой ловушки. Соломатин был уверен, что Жуков и Пуркаев не бросят его и солдат на произвол судьбы.
9-14 декабря
Начиная с 9 декабря окруженные войска Соломатина неоднократно предпринимали атаки различной силы против немецких войск, занимавших 3-5-километровый коридор, который отделял части Соломатина от основных советских сил. Полная неразбериха с обстановкой, нехватка немецкой пехоты в коридоре и усиливающееся отчаяние советских войск превратили операцию в ряд отдельных вылазок, увенчавшихся 15 декабря окончательной попыткой русских вырваться из окружения.
9 декабря перед генералом Гарпе и его дивизионными командирами встала первая задача: найти способ превратить укрепления в коридоре, представляющие собой несколько небольших опорных пунктов, в прочный заслон, способный выдержать широкомасштабные усилия русских, направленные на прорыв. Для этого требовалось закрепиться на позициях, занятых 1-й танковой дивизией генерала Крюгера и боевыми группами дивизии «Великая Германия» на севере, а также силами 30-го армейского корпуса, рассредоточенными в южном направлении по всей территории коридора. Для этого на рассвете 9 декабря небольшая ударная группа стрелкового полка и боевой группы Кассница, состоящая из шести штурмовых орудий и пехотной роты, атаковала Дубровку, но сразу обнаружила, что передовые части 19-й танковой дивизии находятся не в самом населенном пункте. Вместо этого они заняли деревушку Черепы к югу от Дубровки и закрепились там. Как только небольшой отряд немецких стрелков вошел в Дубровку, русские попытались атаковать его с целью прорыва. Понеся тяжелые потери, немецкая ударная группа отступила на километр к северу и запросила помощи, чтобы заделать брешь в укреплениях. Чтобы закрыть эту брешь и предотвратить дальнейшие попытки русских прорваться на запад, 73-й танковый артиллерийский полк 1 — и танковой дивизии приступил к интенсивному обстрелу Дубровки и разрыва между позициями 1-й и 19-й танковых дивизий. Пока боевая группа Кассница закреплялась на позициях и перегруппировывалась для более мощного штурма Дубровки, боевая группа фон Витерсгейма (113-й танковый гренадерский полк) атаковала в южном направлении и захватила Влазнево — русский опорный пункт в трех километрах к северо-востоку от Дубровки (31).
