Юрген Граф - Накануне мировой катастрофы
Студент: Но это невероятно!
Ф. Брукнер: А знаете ли вы, что ряд речей У Черчилля по радио, которые слушала вся Англия, в действительности зачитывал имитатор по имени Норман Шелли и никто не заметил обман? [537] Этот факт долго оспаривался, но был доказан экспертизой голоса. Такая экспертиза могла бы внести ясность и в случае со злополучной речью Гиммлера, но ее не проводили.
Студент: А если экспертиза докажет, что это действительно говорит Гиммлер? Тогда ревизионисты будут посрамлены.
Ф. Брукнер: Если это действительно произносил Г. Гиммлер, то он, по неизвестным мне причинам, говорил вещи, не соответствовавшие действительности.
Есть еще ряд цитат такого рода из речей Г. Гиммлера и две-три — генерал-губернатора Польши Ганса Франка, но у нас нет времени на них останавливаться. Интересующимся рекомендую прочесть ответ К. Маттоньо М. Шермеру и А. Гробмену. Но я не могу не процитировать следующий отрывок из дневника Й. Геббельса (27 марта 1942 г.):
«Из Генерал-губернаторства теперь, начиная с Люблина, евреев высылают на восток. При этом применяется довольно варварский метод, который не стоит подробно описывать, и самих евреев не очень много остается. В целом можно констатировать, что 60 % подлежат ликвидации и лишь 40 % могут быть использованы на работах» [538].
Валентина, пожалуйста, прокомментируйте эти строки.
Студентка: Мне кажется, здесь нет вариантов для толкований. Под «варварским методом», при котором «евреев остается не очень много», невозможно понимать их депортацию в восточные области. И констатация того, что «60 % должны быть ликвидированы», вполне однозначна.
Ф. Брукнер: Согласен.
Студент: Тогда вы, может быть, станете утверждать, что этот отрывок — подделка?
Ф. Брукнер: Когда я говорил о речи Г. Гиммлера, я не «утверждал», что это подделка, а лишь указывал на ее возможность. Что касается цитаты из Й. Геббельса, то английский историк Дэвид Ирвинг, автор подробной биографии Й. Геббельса [539], считает подделку дневника невозможной. Да, Вадим?
Студент: Что вы будете делать теперь, г-н д-р Брукнер?
Ф. Брукнер: Что буду делать? Прочту другой отрывок из того же дневника: запись, сделанную 7 марта 1942 г, на 20 дней раньше:
«Еврейский вопрос должен быть теперь решен в масштабах всей Европы. В Европе еще есть более 11 миллионов евреев [сильно преувеличенная цифра]. Их надо позже сначала сконцентрировать на Востоке. После войны можно будет отвести им какой-нибудь остров, тот же Мадагаскар. Во всяком случае, в Европе не будет покоя, пока из нее не будут удалены все евреи без остатка».
Что вы будете делать теперь, Вадим?
Студент: Я удивлен. Эти две цитаты радикальным образом противоречат друг другу… Но — стоп! Когда был открыт лагерь Белжец?
Ф. Брукнер: В середине марта 1942 года.
Студент: Ага! Вот вам и решение!
Ф. Брукнер: Я понимаю, что напрашивается именно это объяснение, но есть две проблемы. Во-первых, Белжец не был лагерем уничтожения, где «и самих евреев не очень много остается». Археологические раскопки на территории лагеря исключают это с абсолютной точностью. Помимо этого, мы имеем ряд документов того же времени о переселении евреев. Один из них датирован 22 марта 1942 г. Речь идет о докладе, посвященном переселению евреев в галицийскую деревню Тарноград, в котором говорится:
«22 марта 1942 была произведена эвакуация 57 еврейских семей, всего 221 человек, из Билгорая в Тарноград. Каждая семья получала машину, чтобы забрать с собой необходимую мебель и кровати. Регулировку и надзор взяли на себя польская полиция и рабочая бригада. Акция прошла планомерно, без инцидентов. Эвакуированные в тот же день были размещены в Тарнограде» [540].
За полтора месяца до этого, 9 февраля, 1500 евреев были переселены во Влодаву и Парчев. В докладе об этом говорилось, что евреи «по прибытии на новое место поселения в течение 3 недель должны подвергаться врачебному контролю » и при подозрении на сыпной тиф необходимо «незамедлительно известить окружного врача» [541].
Варварский метод? Не говорите только, что эта директива была отправлена за пять недель до открытия Белжеца. Если там намеревались уничтожать евреев, это должно было планироваться заранее, и компетентные органы должны были об этом знать.
Студент: Все это очень логично, но не объясняет злополучную запись в дневнике Геббельса!
Ф. Брукнер: Я представляю себе ситуацию таким образом. И. Геббельс, самый непримиримый враг евреев среди национал-социалистической верхушки, испытал 27 марта 1942 г. приступ яростной ненависти к евреям и перенес на бумагу свои фантазии, которые не имели ничего общего с реальностью.
Студент: Меня это объяснение не убеждает.
Ф. Брукнер: Тогда придумайте другое, более убедительное. Во-первых, в Белжеце не было массового уничтожения евреев, а кроме открытия этого лагеря, нет другого, хотя бы смутного повода для того, чтобы Й. Геббельс сделал 27 марта в дневнике запись, которая столь радикально отличалась бы от записи, сделанной 7 марта. Так что следует рассматривать ее как необъяснимую аномалию.
Студент: Для вас было бы, конечно, лучше, если бы этой записи не было?
Ф. Брукнер: Конечно, но она есть, и, как историк, я должен считаться с фактами. Однако для меня результаты археологических раскопок обладают большей доказательной ценностью, чем дневниковые записи, даже если они принадлежат д-ру Йозефу Геббельсу собственной персоной.
Нюрнбергский процесс и англо-американские послевоенные процессы
Ф. Брукнер: То, что сегодня называется «Холокостом» — то есть программа истребления евреев, «лагеря уничтожения», 6 миллионов жертв, — обрело свои оформившиеся очертания во время Нюрнбергского процесса (ноябрь 1945 — октябрь 1946). Именно тогда распространявшиеся во время войны противоречивые и путаные слухи стали постепенно оформляться в единое целое и были объявлены «очевидным историческим фактом». Поэтому мы теперь немного подробней остановимся на этом процессе и его правовых основах. Кстати, аналогичный суд проходил и в Токио над японскими «военными преступниками», но поскольку там речь о Холокосте не шла, мы его касаться не будем.
Я начну с крайне интересной цитаты из книги «Еврейский парадокс» Наума Гольдмана, многолетнего председателя Всемирного еврейского конгресса. Он писал о предыстории Нюрнбергского процесса следующее:
«Во время войны Всемирный еврейский конгресс в Нью-Йорке создал Институт по еврейским проблемам, который сегодня находится в Лондоне. Его руководителями были два замечательных литовских еврея, Якоб и Неемия Робинсоны. По их планам были разработаны две абсолютно революционные идеи: Нюрнбергский суд и компенсация Германии.
Значение международного суда в Нюрнберге сегодня еще не совсем правильно оценено, так как, согласно международному праву, тогда действительно было невозможно карать военных, выполнявших приказы. Эту революционную идею выдвинул Якоб Робинсон. Когда он излагал ее юристам американского Верховного суда, они приняли его за сумасшедшего. «Что такого необыкновенного сделали эти нацистские офицеры? — спрашивали они. — Можно себе представить, что Гитлер и, может быть, еще Геринг предстанут перед судом, но не простые военные, которые выполняли приказы и вели себя, как лояльные солдаты». Нам стоило большого труда убедить союзников; англичане были против, французы не проявляли интереса, и, хотя они потом согласились, не играли большой роли. Мы в итоге достигли успеха потому, что Робинсону удалось убедить судью Верховного американского суда, Роберта Джексона» [542].
Эта информация имеет огромное значение. Во-первых, Н. Гольдман не делает тайны из того, что идея Нюрнбергского процесса исходила с еврейской стороны, а во-вторых, выясняется, что первоначально этот план был отвергнут. Дело в том, что суд, на котором победители выступают в роли обвинителей и судей побежденных, противоречил всем нормам международного права.
После того, как европейская коалиция одержала победу над Наполеоном, его не отдали под суд как «военного преступника» и не повесили, а только сослали на остров Эльба. После того, как он, вернувшись с Эльбы, вступил с триумфом в Париж, снова собрал мощную армию и проиграл решающую битву при Ватерлоо, его опять-таки не осудили и не повесили, а вторично сослали, но на этот раз на более отдаленный остров Св. Елены, возвращение откуда было невозможным. Этим победители обезопасили себя от Наполеона, но они никогда не покушались на его честь. Тогда еще был жив дух рыцарства.
