Николай Задорнов - Амур-батюшка (Книга 2)
Санька удивлялся, что хорошего и Дуня и отец ее нашли в Илюшке.
Иван посмеивался, поддакивал, а сам думал, что Дуня, видно, прославилась, из-за нее шла целая война. Люди бьются в дом Спиридона, охотников много на его дочь. "Чем милей и старше становилась она, тем больше спрос, как на товар. Но еще посмотрим, кто лучший охотник! Неужто Илья?"
- Попробуй, попробуй! - с надеждой говорил Санька, провожая его. Он полагал, что Иван хочет набить цену. - А я не постою.
- Ладно, а ты жди, - уходя, сказал Бердышов. - Может, что-нибудь и получится.
В зимнике и в избе у Родиона на сохачьих и медвежьих шкурах улеглись вповалку тунгусы и работники Бердышова. Родион лежал в кровати. Иван присел к нему и сказал, что был у Овчинниковых.
- Они просили меня помочь сосватать Дуню.
- Я с ними поссорился, - отвечал Родион. - Сына его драли мы на сходе. За что - я тебе говорил... А летом я у них одалживал коня. Теперь придираются ко мне, требуют соболей. Чем Санька богат? Кому надо занять, идут к нему. Он с гольдами тоже здорово торгует!.. Только он от своей избы и не шагнет далеко. Как ты, по речкам не таскается. Ему выгодно, что Синдана прогнали. Горюнцы теперь чаще к нему ездят. А сам он выше первых быков по реке не поднимался, говорит, что хлеб за брюхом не ходит... Бродяги у них в тайге живут, лес рубят для пароходов.
Бердышов сидел повесив голову.
- Я замечаю, что злодеи на Амуре заводятся, - сказал он, и глаза его заиграли.
- Эка поздно же тебя доняло! - оживляясь и выпрастывая свою окладистую темную бороду из-под красного ватного одеяла, молвил Родион. А ты почему быстро хочешь уехать? Ведь хотел задержаться? Однако, тигры струсил.
- Между прочим, приедет Илюшка скоро. Спиридон и ваши звероловы распалят его на тигру...
- Ладно, я его не пущу. Уж если надо будет, сам с ним схожу. Я думаю, что надо народом ее уничтожить. Давай ложись, Иван, а то холодно. Избу сегодня выстудили.
- Я в избе сам мерзляк. В тайге не мерзну, а дома чуть что - застыну.
Бердышов стал раздеваться.
- Овчинниковым желательно согнуть Спирьку. Они же свои, соседи, из старой деревни шли вместе, а спят и видят, как бы задавить его. Они злятся, что он не хочет Дуню выдать за их Терешку.
- Это верно, - подтвердил Шишкин.
- Ты, Родион, только не дерись ночью, - поворачиваясь к приятелю спиной, весело сказал Иван.
- Я еще в тот раз рассердился на тебя, - отвечал Шишкин. - С тобой спать нельзя. Ты во сне обнимаешься.
Иван ухмыльнулся в подушку и тут же получил тычка в бок.
- Тамбовка - тигриное место. Тигры откуда-то берутся! - вздохнул Шишкин.
- Тигры охраняют вход на Горюн, - отвечал Бердышов. - Тут их гнездо, тигрятник.
Родион, кое о чем догадывавшийся, хотя Опиридон еще ничего никому не говорил, помолчав, ответил:
- Нет, тигрятник в Уральском, там самая тигра.
* * *
- Эх, Иван! - с затаенной надеждой взглянув на Бердышова, говорил наутро Спиридон. - Ты ли не зять! Каждый бы гордился. Ты с деньгой, - и он дружески и покровительственно хлопнул Ивана по плечу. Но тут же нахмурился, встал как ни в чем не бывало, отошел в угол, где стояло ружье. Деньги, кажется, соблазняли Спирьку.
"Хорош же будет у меня тестюшка! А ну, как дочка в него?" - мелькнуло в голове Ивана.
- Я дурной, всего не пойму никак! - сказал он.
- Помозгуй...
- Я не все пойму, что ты толкуешь.
- Я давно хочу с тобой поговорить, но побаиваюсь: язык у тебя длинный.
- Это верно, - согласился Иван.
- Ты в шутку будто, а все выболтаешь...
Говорили околичностями и намеками и никак не сговорились. Шишкин сказал, что согласился бы отдать дочь, но прежде надо отказать Илье и сделать это политично, а то рассердятся все: и тамбовские и пермские.
- Твое дело - волчье: схватил, да и был таков, а я отец.
Еще хотел он узнать, венчан ли Иван с гольдкой.
Толковали долго.
- Но твердо не обещаю, - уклончиво говорил Спирька.
Иван знал: чем сильней такой человек чего-нибудь хочет, тем менее старается это показать.
Иван затеял угощение в избе Родиона. Так часто случалось, когда он приезжал. Мужики этому не удивлялись.
Пришли Овчинниковы и опять затеяли разговор про сватовство. Иван поддерживал их, подмигивая Спирьке. Советовал ему соглашаться.
В это время в горнице в доме Спиридона было полно девиц. Они пели за прялками. Иван пришел туда. Он подсел к Дуне.
Она в новом сарафане, в светлых рукавах. Он знал: ее собирают к венцу.
- Ты не обиделась на меня?
- Нет, - спокойно ответила Дуня и взглянула, как бы желая спросить: "За что же?"
- Какая ты светлая, белая, чистая.
Она засмеялась.
- Шибко хороша!
- Эй, эй, чего ты ей поешь! - вступились девицы.
Иван вспомнил, какое злое чувство пробудила она в нем прошлый раз. А сама скромная, нежная.
- Знаешь, Дуня, я люблю утром пойти тайгой, послушать, как птицы поют. Солнышко чуть всходит, чисто на душе, так светло. Как в детстве, душа радуется... Птица сидит, перышки чистит, ясная, свежая. Воздух какой!.. И вдруг вскидываю ружье - бац, грохот, все к черту, эта самая красавица птица валится вся в крови, перья летят... Скажи, не зверь ли человек?
Она глядела на него с огорчением: дядя Ваня опять глупости порол.
- Так же ведь и с любовью, - продолжал он, глядя странно и пристально.
Она вспыхнула от стыда. "Попробуй!" - как бы ответил ее взор.
* * *
Олени Старик и Царь бежали, широко раскидывая ноги. Закутавшись в доху, Иван лежал в нартах и смотрел вперед. За рогами оленей виднелись ущелье и снежная равнина. Он вспомнил разговор у Саньки. Овчинников ждет, пока соседа нужда задавит. Край богат, а он от избы не отойдет и из соседа гроши выжимает. Он даже хвалиться стал, что к нему все с нуждой идут.
Нынче повсюду в деревнях росли торговцы. Началась борьба за богатство. Иван не боялся. Он чувствовал, что все эти люди, пришедшие на Амур издалека, со всеми их желаниями и грехами еще понадобятся ему, что от богатых пригодится богатство, от бедных - труд. "Спирька склонялся... Но не врет ли он, расейский хитрован? Толкует: мол, твердо не обещаю... Может, я умом рехнулся, поверив ему? Ну, пусть-ка..."
Стены каменного ущелья поползли над нартами. Острые черные скалы в белых березах лезли ввысь, во мглу. Сжатый между ними Горюн застыл буграми и торосами. Глубокий снег завалил лозы.
- Ы-ий!.. Ы-ий!.. - как волки, выли во мгле погонщики.
Сквозь изморозь и туман косматым желтым пятном едва проступало солнце.
"А как бы барса на самом деле Илью не съела", - думал Иван. После разговора со Спирькой зло его к Илье стало стихать, но как он злу этому и прежде старался не давать воли, так противился он теперь и доброму чувству, что явилось в душе к парню. Он вообще не любил поддаваться чувствам и всю жизнь был настороже. Даже своей душе не верил иногда и держал ее в узде. С такой душой, он знал, можно гору своротить.
"Неужели Спирька меня обманывал? Цену набивал?" - подумал он. Еще никто не обманывал Ивана.
"Но что она нашла в Илье? Говорит, что любит его... Сам я говорил Илье, чтобы на Горюне свататься. Но никогда не думал, что так случится. Вот, говорят, на грех из палки выстрелишь, ударило из пня, из Ильи! Вот шутки! Шутил, шутил - и дошутился. Уж очень плохо судил об Илье..." Надежда была на богатство... "Я люблю ее, а она Илью. Я готов на руках ее носить, а она меня не видит".
Иван уснул и проснулся под той горой, где перебил он кучу людей.
"Что это я задумал? Может, пусть она любит парня?" - мелькнуло в голове.
Нежность и боль явились в душе Ивана. "Пусть она будет счастлива с парнем. Она молодая".
А другой голос нашептывал: "Погоди, еще все переменится, поживет, полюбит и тебя. Начал бить, Иван, бей дальше! Не жалей никого!"
* * *
А Спиридон, проводив Бердышова, подумал: "Поверил Тигр! Но, слава богу, я нашелся"!
Он сказал дочери:
- Берегись всю жизнь Ивана, он тебя сватал, не постыдился, говорит: полюбил, чуть ли, мол, еще не видавши тебя. Как сладко врет!.. И ямщики подтверждают, что Илья собирается сюда.
Жене сказал:
- Надо торопиться. Иван нас за дурачков принимает. Я слыхал его рассказы, что у них в Забайкалье богачи с девками творят. Тут есть отец, и этому не бывать! Дочь я ему не продам! Надо скорей играть свадьбу. Я его утешил, сказал, что свадьбу отложим будто бы до весны, но с условием, чтобы он не мешался, убрался бы с глаз, а то люди осудят. У него же складно врать научился!
Дуня очень обрадовалась, услыхав, что приезжает Илья и что отец торопится со свадьбой.
В этот приезд Ивана многие заметили, как он лип к Дуняше. И хотя Ивана любили, но тут он хватил через край. Даже Родион - друг его и приятель - полагал, что нельзя поддаваться торгашу. А Сильвестр прямо сказал: пусть он свои разбойничьи замашки оставит и здесь мошной не трясет. Все надеялись, что Спирька не даст себя объехать на кривой.
- Отец, - приговаривала Петровна. - Свое дитя!
- Отец отцу рознь. Мало ли какие бывают отцы!..
Все понимали, что Иван хотел купить и отца, и мать, и Дуняшу. Тигр!
