Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812
Что касается вопросов гражданской деятельности, кроме внутренней политики и текущих дел империи, Наполеон постоянно был занят вопросами континентальной блокады и всем тем, что связано с присоединением Голландии к империи. 10 июля 1810 г. было объявлено о включении Голландского королевства, где правил брат Наполеона Людовик, в состав империи.
Отныне территория бывшего независимого королевства стала составной частью наполеоновского государства. Император обязался уважать религиозные свободы, местные обычаи и нидерландский язык. Аннексия Голландии мало что изменила для населения этой страны. Голландия была еще в 1794 г. занята французскими революционными войсками и превратилась в так называемую «дочернюю республику», то есть государство, целиком и полностью зависимое от Франции и находящееся с метрополией в тесном военном и политическом союзе. Поэтому присоединение Голландии к наполеоновской империи скорее улучшило положение населения, чем ухудшило, так как ко многим невыгодам зависимого положения добавились выгоды вхождения на равных в большое государство. Голландские элиты получили места в сенате в государственном совете и в законодательном корпусе. Лучшие голландские полки были включены в Императорскую гвардию. Впрочем, присоединение Голландии, так же как и присоединение к империи Рима и папских владений в 1809 г., являлось частью завоевательной политики Наполеона и было отрицательно оценено многими современниками.
Угрожало ли это расширение Французской империи российскому государству? После бракосочетания Наполеона с Марией-Луизой — весьма возможно. Империя, простирающаяся от Гамбурга до Рима, включавшая в себя в качестве зависимых государств почти все страны Западной Европы, присоединившая к орбите своей политики Австрию, отныне потенциально могла столкнуться с Российской империей.
Но в начале 1810 г. Наполеон никакими своими действиями не мог вызвать беспокойства российского царя. Да, после австрийского брака император больше не делал ставку на русский союз, но внешне он старался подчёркивать, что продолжает оставаться с Александром в дружеских отношениях, а реальность показывает, что в своих приказах и распоряжениях Наполеон был занят чем угодно, только не приготовлениями к войне с Россией.
Что же касается Александра, то первые приказы, которые можно оценить как указания, связанные с подготовкой войны, относятся к январю — марту 1810 г. В начале XX века в России была предпринята монументальная публикация документов, посвящённая войне 1812 г. Всего было издано 22 тома. К сожалению, Первая мировая война прервала эту публикацию, но, тем не менее, все основные русские бумаги, относящиеся к событиям 1812 года и подготовке России к столкновению с Францией, были напечатаны. Первый документ, который стоит в сборнике, датирован 2 (14) января 1810 г. Он касается назначения генерала Милорадовича на пост командующего армией, которая должна быть дислоцирована в Белоруссии со штабом в Могилёве.
Действительно, в начале 1810 г. к западным границам России начинают подтягиваться войска, которые образуют основу того, что в войну 1812 г. будет называться Первой и Второй западными армиями. На берегу Балтики, в Лифляндии, в 1810 г. был сформирован корпус Витгенштейна численностью около 29 тысяч человек (14-я и 5-я пехотные дивизии, часть кавалерии 5-й кавалерийской дивизии). На территории Литвы формируется корпус под командованием генерал-лейтенанта Эссена I, состоявший из 2, 3 и 4-й дивизий, общей численностью более 36 тысяч человек.
На Волыни формируется армия под командованием генерала Дохтурова (7, 25, 9-я пехотные дивизии, часть 5-й и 6-й кавалерийских дивизий и отдельные кавалерийские части). В документах того времени она называлась просто Западной армией. Название этой армии менялось от документа к документу, позже она будет называться также 2-й армией, Южной армией, Подольской армией. Накануне войны 1812 г. она получит название 2-я Западная армия. В приказе о назначении Дохтурова на пост командующего от 4 (16) февраля 1810 г. говорится просто: «Поручаю вам главное начальство над армиею Нашею на западе»11. Войска генерала Дохтурова насчитывали более 38 тысяч человек. Наконец, под командованием генерала Милорадовича, которого мы только упоминали, говоря о его назначении на пост командующего, формируется так называемая Резервная армия численностью более 38 тысяч человек.
Большое внимание в приказах по войскам в начале 1810 г. уделялось подготовке обороны крепостей. В марте подполковнику Эйхену, полковнику Вистицкому, полковнику Геккелю и генерал-майору Опперману были отданы распоряжения произвести осмотр западных границ России. Трём первым офицерам предписывалось найти выгодные места для расположения укреплённых лагерей, а Геккелю — выбрать место для постройки крепости «для обладания обоими берегами Двины и обеспечения коммуникаций между Ригою и Будиловым»12. Кроме того, Опперману позднее был отдан приказ об осмотре и подготовке к обороне киевской крепости. Приказы этим офицерам заканчивались одной и той же фразой: «Исполнение порученности вашей должно по возможности оставаться в непроницаемой тайне, а чтоб скрыть истинную цель оной, то можно будет дать вид, что вы занимаетесь исправлением погрешностей подробной карты тех мест»13.
Казалось бы, можно сделать вывод о том, что принимаются меры для подготовки оборонительной войны. Однако приведение в порядок крепостей необходимо было для любой войны, оборонительной или наступательной. Крепости в то время были надёжными базами для армии, действующей как наступательно, так и оборонительно. Кстати, забегая вперёд, отметим, что, когда в 1811 г. Наполеон начнёт свои приготовления, он будет усиленно укреплять крепости на территории герцогства Варшавского. Этого требовала элементарная осторожность. Так что сам факт усовершенствования той или иной крепости вовсе не означал, что характер войны обязательно будет оборонительным. Тем более что другие документы того же времени показывают большой интерес к изучению материалов, необходимых для наступления. Так, 26 августа 1810 г. графу Ливену (послу России в Пруссии) и графу Шувалову (послу России в Австрии) поручено было присылать карты и сведения о соответствующих странах.
В письме Ливену говорилось: «Настоящее ваше пребывание открывает удобный случай доставить секретные сочинения и планы. Ваше сият. знаете всю цену сим драгоценностям; не пожалейте трудов и, какою бы то ни было ценою, приищите и обогатите нас сими редкостями… Для собрания сколь возможно более материалов о состоянии соседних нам держав я почитаю нужным, под видом временных поручений или других каких либо предлогов, разсылать в разныя места военных чиновников… Варшава, составляющая главный узел многих военно-политических сношений, должна наиболее быть предметом наших обозрений…»14
В тот момент, когда в России уже начались первые приготовления к войне, состоялся новый обмен проектами конвенций по поводу Польши. Наполеон получил очередной русский проект в середине апреля 1810 года, и опять в нём красовалась фраза: «Польское королевство никогда не будет восстановлено». Это выражение, отвергнутое ранее, опять стояло на самом видном месте.
Под раздражённую диктовку императора министр иностранных дел Шампаньи написал: «Россия желает быть успокоена по поводу намерений императора в отношении Польского королевства. Эти намерения доказаны событиями. Император мог бы восстановить Польшу в Тильзите, если бы вместо того, чтобы заключать мир, он перешёл бы через Неман. Если бы у него было подобное намерение (восстановить Польшу), в Вене, вместо того чтобы забирать провинции, которые были дороги австрийской монархии, он присоединил бы к герцогству Варшавскому всю Галицию. Два раза он доказал, что его политика направлена на благо Франции, что он не желает ни продолжать войну, ни проливать кровь своих подданных за интересы, которые не являются их интересами».
И далее предлагалась очередная формулировка злосчастного пункта: «Его Величество обязуется не поддерживать никакое предприятие, направленное на восстановление Польского королевства, не давать никакой помощи любой державе, которая имела бы подобное намерение, никакой поддержки, никакой помощи, прямой или косвенной любому мятежу или восстанию жителей провинций, которые когда-то составляли это королевство».
Далее министр писал: «Нельзя понять, какую цель преследует Россия, отказываясь от редакции, в силу которой даётся ей то, чего она требует; зачем ей нужно заменить её догматической формулировкой, не употребительной, противной здравому смыслу и притом изложенной в таком виде, что император не может подписать её, не обесчестив себя… Подобный договор, вместо того чтобы скрепить союз — его ослабляет, потому что нельзя забывать, что альянс предполагает равенство между двумя империями и взаимное уважение, если же он будет основан на бессилии одной из сторон, мы получим ложный результат, противоречащий задачам союза»15.
