Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Рафаэль Абрамович Гругман
Когда я родился, моя мать бросила меня. Она была приговорена к одному году тюрьмы и одному году лишения французского гражданства (так называемому году «национального позора»). Согласно приговору, она была лишена гражданских прав (например, права голосовать) за «горизонтальное сотрудничество». Короче, за то, что переспала с немцем.
После войны я воспитывался бабушкой, затем матерью и отчимом, которого я считал отцом. Когда мне было 12 лет, родилась моя сестра. Мать рожала дома. Получать свидетельство о рождении в мэрию пошёл я. Я открыл «семейную книжку» и увидел надпись напротив своего имени «был узаконен таким-то» — тем, кого я считал своим родным отцом. Напротив имён моих братьев и сестёр таких надписей не было.
С тех пор я и начал задавать себе вопросы. До 22 лет я ждал, когда мне наконец скажут, кем был мой настоящий отец. Моя бабушка хранила фотографии моего отца и матери, где они были изображены вместе. Когда мне исполнилось 22, бабушка вручила фотографии мне и назвала имя моего отца. Я начал исследования, пытаясь его найти. У отца была очень распространённая немецкая фамилия, это осложняло поиск…
Немецкие города были в руинах, архивы были в беспорядке либо не сохранились. Их восстанавливали постепенно. Мне удалось найти след своего отца только в 2006 году. С тех пор всё пошло быстрее. Я узнал, что в Германии у меня есть брат и сестра, которые не знали о моём существовании (как и я не знал о них раньше). Я предложил вместе отправиться к могиле отца — на небольшое кладбище рядом с городом Ульм. Мы так и сделали…
Конечно, я не говорю по-немецки (после войны на изучение этого языка практически было наложено табу, особенно для «сыновей бошев»). Теперь каждый раз, когда мы видимся, мы разговариваем через переводчиков.
Мне ещё повезло — некоторым из нас пришлось сделать тесты ДНК, чтобы найти следы своего отца…
В июле выйдет наша книга под заголовком «Обритая из Шартра». Ведь наши матери должны были пройти «очищение» — тысячам остригли волосы, другие были приговорены к тюремному заключению, как моя мать.
Моя мать умерла 15 лет назад. Когда шла война, она была молода, красива. И влюблена… Во время войны в стране было не так уж много молодых мужчин. Что вы хотите? C'est la vie, такова жизнь. Происходит то, что происходит».
* * *
Недаром за французскими мужчинами ходит слава покорителей дамских сердец. Средневековые рыцари, отправляясь на войну, надевали на жену пояс верности, ключ к которому вместе с крестиком носили на своей шее. Но ведь были в старые добрые времена слесарных дел мастера! Не им ли мы обязаны рождением поговорки: «от вора нет запора»? Хотя есть и другая поговорка, родившаяся в России: «на чужой роток не накинешь платок», возможно, намекающая о нетрадиционном зачатии, ведь сумела же при оральном сексе достойно распорядиться мужским семенем элитная проститутка, случайная русско-нигерийская подружка Бориса Беккера, и родила от него дочь, теперь уже русско-афро-немецкую. Заодно казну свою пополнила после рождения дочери на 5 миллионов долларов…
Немецкие женщины, оставленные без присмотра мужьями, ушедшими завоевывать для Третьего рейха жизненное пространство, повинуясь законам природы, ответили «тевтонским рыцарям», распыляющим немецкий генофонд над старушкой Европой, той же монетой. В Германии от двух миллионов французов, военнопленных и добровольных работников, пригнанных на заводы рейха на принудительные работы (спальня такой же рабочий станок), родилось… 50 тысяч детей.
Немецких женщин можно понять. И у них был возраст любви. А когда «свои» мужчины на фронте, пленный француз, работающий на ферме, становится палочкой-выручалочкой. Но что значит сильный пол! Французских мужчин за связь с немками никто не преследовал и волосы им не брил. Состоялся негласный бартер. Во франко-германском сообществе, с июня 1940-го превратившегося в свинг-клуб, партнеры, обменявшись семенным фондом, на генетическом уровне закрепили франко-германскую дружбу. Её осталось закрепить договором — и вот он, Римский договор 1957 года, заложивший основу Евросоюза и обогативший франко-германский союз новыми гранями.
Великое кровосмешение народов, «освежившее» в сороковых годах прошлого века Западную Европу — следствие Второй мировой сексуальной войны. Первая мировая, как известно, началась в 1914-м и официально имела другое название. Иные войны, прозванные колонизаторскими, в деле осеменения более заметны — они обогатили мир креолами, метисами и мулатами… Дети войны — дети разных народов.
* * *
Как тепло женщины Прибалтики встречали в 1941 году немецких солдат! Годом ранее, в соответствии с секретным приложением к пакту Молотова — Риббентропа, прибалтийские страны вошли в советскую зону влияния. 15 июня 1940 года Красная армия вторглась в Литву, 17 июня — в Эстонию и Латвию. Год познавали прибалты любовь восточного соседа. Вплоть до начала гитлеровского вторжения она сопровождалась арестами и депортацией в Сибирь «политически неблагонадежного и контрреволюционного элемента». В 1941-м, в первые недели июня, из Эстонии выслали в Сибирь более 10 тысяч «неблагонадежных», около 17,5 тысяч депортировали из Литвы, из Латвии — до 16,5 тысячи.
Евреев, попавших в этот список, как ни странно звучит, сталинская депортация «осчастливила», спасла от уничтожения. В Литве содружество нацистов и местного населения привело к гибели 95 процентов евреев. Это максимальный процент жертв Холокоста по всем странам, оккупированных Гитлером.
Авторское отступление
В Новосибирске в годы учёбы я дружил с Ривой Волович, студенткой факультета автоматики и вычислительной техники. Она родилась в Верхоянске, на Полюсе холода. Её маме на момент высылки в Сибирь было четырнадцать лет, папе — девятнадцать. Подростков вместе с родителями депортировали из Литвы за неделю до начала войны. Познакомились они в ссылке, там и расписались. Хотя немалое число депортируемых умерло в ссылке от холода и болезней, им депортация сохранила жизнь. Для литовских евреев шанс выжить на территории, оккупированной гитлеровцами, приближался к нулю. Рива родилась в 1949-м. Из детей, родившихся в ссылке, рассказывала она, выжило около ста. Большинство умерло, не дожив и до года.
Радостно встречали жители прибалтийских стран немецких солдат. Девушки и молодые женщины забрасывали солдат букетами цветов, и генеральный комиссар Риги радостно сообщал в Берлин: «Со дня освобождения местное женское население особенно любезно, прежде всего к немецким солдатам»[175].
Одинокие женщины стремились создать семью с гражданами Великой Германии; замужество за жителем рейха гарантировало им безопасность, стабильность и процветание. А что ещё женщине надо? Сохранилось фото: на центральной улице Риги комендант немецкой железной
