Великая война. 1914–1918 - Джон Киган
Столкновение у Нёв-Шапель было важным ещё и потому, что оно в миниатюре предвосхитило как характер, так и ход весеннего наступления в Артуа, предвестником которого являлось, а также нового наступления в Артуа и Шампани, предпринятого осенью. Действительно, во время боёв у Нёв-Шапель перед первыми волнами британских и индийских подразделений на какое-то время открылся путь к вершине гребня Обер, и бывшей целью их атак в Артуа. Однако до начала нового наступления британские войска ждало наступление противника с противоположного направления — во Фландрии. Это сражение впоследствии назвали Второй битвой при Ипре. В первой, в результате которой в конце 1914 года на Западном фронте образовался тот самый выступ, ни немцы, ни союзники не добились поставленных перед собой целей, и в конце декабря на этом участке отмечались только беспорядочные и безрезультатные стычки, в основном с участием французских подразделений. Тем не менее к началу апреля Фалькенхайн решил возобновить давление на выступ — отчасти для того, чтобы скрыть переброску войск на Восточный фронт для предстоящей активизации на линии Горлице-Тарнув, а отчасти для того, чтобы посмотреть, как действует новое оружие — отравляющий газ. Атака с самого начала планировалась ограниченной, поскольку Фалькенхайн понимал, что его надежды добиться решающей победы на западе придётся отложить из-за того, что Гинденбург и Людендорф сумели направить стратегические резервы на Восточный фронт. И всё-таки начальник немецкого Генерального штаба рассчитывал захватить и удержать более выгодные позиции на побережье Ла-Манша.
Отравляющие вещества уже использовались немцами 3 января на Восточном фронте в районе Болимова — тогда они обстреляли позиции русских на реке Равка западнее Варшавы снарядами, наполненными газом. Химическое вещество ксилилбромид, которое немцы называли T-Stoff, обладало слезоточивым действием, но к смерти не приводило. Как выяснилось впоследствии, русским оно вообще не причинило никакого ущерба — температура воздуха была такой низкой, что жидкость замёрзла, а не испарилась[344]. Однако к апрелю немцы уже имели в своём распоряжении смертоносное вещество, доступное в больших количествах, — хлор. «Боевой отравляющий газ», вызывавший смерть из-за образования жидкости в лёгких, в результате чего человек задыхался, был побочным продуктом немецкой лакокрасочной промышленности, контролируемой концерном IG Farben, который обладал практически мировой монополией на эти товары. Глава IG Farben Карл Дуйсберг однажды уже оказал немецкой армии большую услугу, синтезировав искусственные нитраты — важный компонент взрывчатых веществ, — заменившие природные, месторождения которых находились под контролем союзников. Также Дуйсберг сотрудничал с ведущим немецким химиком Фрицем Хабером, главой Института Общества кайзера Вильгельма в Берлине, — они разрабатывали способ «сброса» больших объёмов хлора во вражеские окопы. Эксперименты с наполненными газом снарядами окончились неудачей (впрочем, впоследствии такие снаряды, но с другим наполнителем найдут широкое применение). Более перспективным казалось непосредственное выпускание сжатого хлора из баллонов при соответствующем направлении ветра. К 22 апреля 6000 баллонов, содержащих 160 тонн газа, были размещены напротив Лангемарка к северу от Ипра. Позиции там удерживали 87 территориальная и 45-я дивизии французов. Последняя состояла из подразделений белых алжирских зуавов, африканской лёгкой пехоты (белые штрафные батальоны) и алжирских стрелков. Рядом держала оборону канадская дивизия, первая из заокеанских дивизий Британской империи, добравшаяся до Западного фронта. Остальные части Ипрского выступа защищали три кадровые британские дивизии — 5, 27 и 28-я.
Вторая половина дня 23 апреля выдалась солнечной. С востока дул слабый ветер. В пять часов пополудни от немецких траншей к французским поплыло серо-зелёное облако. Через четверть часа тысячи зуавов, алжирских стрелков и штрафников уже бежали назад, с посиневшими лицами, хватаясь за горло, кашляя и спотыкаясь. Очень скоро передовые позиции были пусты, и в обороне Ипра появилась брешь шириной больше 7 километров. Часть газа попала на позиции канадцев, но они сумели удержаться и, получив подкрепления, атаковали немецкую пехоту, которая вместо того, чтобы развивать наступление, принялась окапываться. Газ быстро идентифицировали, и, поскольку хлор растворим в воде, подполковник Фергюссон из 28-й дивизии предложил в качестве защитной меры закрывать нижнюю часть лица влажной повязкой. 24 апреля немцы снова пустили газ на позиции канадцев, но эффект был меньшим, чем в первый день. К тому же к канадцам подтянулись новые свежие соединения. И французы, и британцы пытались контратаковать. 1 мая газовая атака повторилась среди насыпей, которые британцы называли «высота 60», «свалка» и «гусеница», к югу от Ипра, в районе Зиллибеке, где железная дорога проходит среди отвалов пустой породы. Даже сегодня воронки от снарядов и могильные холмы создают в этой крошечной зоне боёв зловещую атмосферу, выделяющуюся особой мрачностью среди других реликтов Западного фронта. 1 мая, когда солдаты 1-го батальона дорсетского полка под артиллерийским огнём противника вжимались в стрелковые ячейки своих окопов, их начал душить газ, а через нейтральную полосу хлынула вражеская пехота. Это был настоящий ад на земле… Молодой офицер, второй лейтенант Кестелл-Корниш, вместе с четырьмя солдатами, оставшимися от его взвода из 40 человек, открыл огонь по газовому облаку[345]… Другой англичанин — он помогал пострадавшим от газа — впоследствии писал: «…через мои руки прошло около 200 человек, некоторые умирали у меня на глазах, другие по дороге в тыл. <…> Мне приходилось убеждать их, что они ещё живы… 90 человек умерли от отравления газом прямо в окопах, из 207
