Тайные безумцы Российской империи XVIII века - Александр Борисович Каменский
РГАДА. Ф. 349. Д. 7101. Л. 3–3 об.
7. Из дела «О свидетельстве безумных»
Сего 1776‑го года генваря 29‑го дня в общем Правительствующаго Сената Санкт-Петербургских департаментов собрании господин действительный тайный советник генерал-прокурор и кавалер князь Александр Алексеевич Вяземской предлагал, что вследствие имянного указа 6‑го апреля 1722‑го года Правительствующим Сенатом определено 6 декабря 1723‑го года для свидетельства безумных спрашивать их пред собранием о всяком домовном состоянии, и ежели не по надлежащему ответствовать станут, то признавать безумными. Но как ныне открывается, что многие умышленным образом представляют себя повредившимися в уме для собственных своих обстоятельств и для выгод родственников, которым достается имение, и в таковых случаях по одним вопросам всякой свободно может представить себя безумным, то не благоволит ли Правительствующий Сенат, войдя в подробное о сем разсуждение изискать надежнейшия средства для свидетельства безумных, предписав Медицинской коллегии, не может ли оная с своей стороны преподать испытанных наукою правил для неошибочного познания совершенных безумцов, которых излечить невозможно и таких, которых безумие помощию врачевания может быть излечимо.
И того ж числа определено согласно с оным действительного тайного советника генерал-прокурора и кавалера предложением в Медицынскую коллегию послать указ с тем, чтоб о вышеписанном разсмотря, естли оная найдет какия испытанныя наукою к тому средства, то б оныя представила Сенату неукоснительно, которой и послан.
На оной указ Медицынская коллегия репортом представляет:
1. Что помешательство ума и безумие есть двоякаго рода. Одно, когда с повреждением тела купно и дух болезнует, так что не может надлежащим образом какой-либо вещи понять и разсудить. Сей род почти всегда удобно и надежно узнавается медиками и лекарями, однако так, что часто надлежит долго и обстоятельно примечать больнаго и все случающиеся в его корпусе перемены изведывать. Тут часто еще требуется подробное знание того, что прежде приключения безумия происходило. Но как весьма различныя бывают таковыя в телах человеческих перемены, из которых ум разслабевает и совсем приходит в беспорядок, то вернаго о таковых больных разсуждения иметь неможно, кроме от медика или от лекаря, который сих болезней различие и следствие хорошо знает и по оным заключение зделать может.
2. Другой род есть, когда тело бывает здорово, а болезнь единственно в одном уме вселилась, что случается тем, кои долго и много в одну и тую ж, де, вещь всем стремлением и всеми душевными силами мысли свои вверяют. Сии люди ни в каковом ином деле не сходят с ума, кроме в одном том, о котором, долго и безпрерывно думая, содержали ево в уме. И сей род безумия, наипаче в начале весьма трудно и почти невозможно распознать, притворное ли или прямое. С продолжением же времяни от повреждения ума повреждается и тело и оказывает знаки, из коих сию болезнь совершенно узнать можно. В протчем, естьли справедливое и верное получено будет сведение о том, что делал больной прежде, нежели впал в сию болезнь, то весьма удобно и справедливо узнать можно и точность свойства сей болезни, то есть справедлива ли она или притворна.
3. Коллегия медицинская признает, что таких знаков никаких не имеется, по которым бы, увидя неизвестного человека один или другой раз, вдруг из одного взгляду, не зная прежняго его жития и поведения, задачу сию разсудить было можно. При том, как те, кои сию болезнь себе притворяют, часто употребляют превеликую хитрость и лукавство, что таковыя их ухищрения едва ль и самой прозорливейший открыть может. И отсюду явствует, что тем паче не вдруг о сей болезни должно делать заключение, притворна ли или подлинная сия болезнь, но с довольным между тем времяни продолжением, в кое бы все касающеяся к сему испытать можно.
4. Чтобы человек, в протчем всегда здоровой, в коем никакой болезни прежде не было и слабости ума преж сего не примечено, без всякой внешной причины стал вдруг безумствовать, то сие едва быть может, почему в таковом случаи немалое кроется подозрение, что болезнь сия не подлинная, но притворная. И в самом деле нечаянное произойти безумие в человеке совершенно здоровом от какова-нибудь яду, по злобе или случаем в пищу вмешанного, что однако редко долго продолжается, но или перестает, или другия болезни, из действия яда последующия, производит, подобно також и от нечаянного ужасу, ярости и от других пристарастий быть может.
Сверх же того им, господином действительным тайным советником, генерал-прокурором и кавалером собраны следующия о сей материи разсуждения:
1. Господина Тоде.
Главнейшия душевныя болезни, пишет он, суть меланхолия и бешенство, различающеяся от первой только градусом, наипаче, когда от оной происходит.
Меланхолики большею частию бледной и желтоватой или пепеловатой имеют вид и бывают иногда полны в лице, а глаза у них по большой части печальны и мутны.
Меланхолия от бешенства различается особливо тем, что главныя оной страсти обыкновенно суть страх, грусть и печаль. Они печальны, боязливы, задумчивы, недоверчивы, любят уединение и общество им несносно, и боятся всего, воображают всякия страшныя представления и что только не вздумают, от того их нескоро отвратить можно; сон у них часто страшлив,
