Мое открытие Москвы: Новеллы - Евгений Иванович Осетров
В ленинском кабинете всегда чувствуется биение жизни. И многочисленные посетители, приходящие сюда, всегда ощущают себя не в музее, а в рабочем кабинете вождя.
Московские дубравы
Благословляю вас, леса…
А. К. Толстой
Если ты, читатель, будешь проходить коломенским заповедным местом к высокому берегу Москвы-реки, то благоговейно обнажи голову перед матерым дубом - он, наверное, единственный на свете, при жизни которого произошла Куликовская битва. Во времена Бориса Годунова или, скажем, в годы Ивана Болотникова, стоявшего здесь бунтарским лагерем, дуб был немолод. В XVIII веке поэт Александр Сумароков, любивший гулять в Коломенском, вспоминал былые годы: «Сей дуб присутствием Петровым украшался, отец отечества под оным просвещался». Тогда еще помнили, что юный Петр любил читать, сидя возле могучего дерева. Теперь же почтенный старец, как подобает ветерану, в шрамах и рубцах, ссадинах и затянутых ранах, бодро шумит по весне зеленью, радуется теплу, прилетевшим с юга пернатым. Как удалось патриарху уцелеть среди бесчисленных природных и людских бурь?
Издавна у нас считалось, что дуб - краса лесов, что среди дубов дышится особенно легко. Леса-чащобы с небольшими прогалинами на протяжении столетий вплотную подступали к Москве; внутри города и в ближайших окрестностях было много тенистых дубрав, рощ, перелесков. Коломенское всегда было местом, где не мог разгуляться топор дровосека. Так и пережил своих одногодков коломенский патриарх. У него есть внуки и правнуки, возраст которых не менее трехсот лет. Прислушаемся к их шуму - многое видели они, живя столетиями.
Не надо думать, что деревья-монументы - одни почтенные старцы. Седовласый Кремль в последние годы украсился прекрасными цветущими аллеями. Яблони, груши, вишни непередаваемо хороши в пору белого цветения или в золотые дни листопада. К одному из деревьев охотно подходят и подолгу стоят приезжающие из разных стран. «Космос» - так назвали дуб, посаженный Юрием Гагариным, первым из людей планеты поднявшимся в космос. Есть аллегорический смысл в том, что холм над Москвой-рекой хранит воспоминания о «космическом Колумбе». Где-где, а в Кремле особенно очевидно, что у камней - долгая память. Но дерево, шелестящее листвой, воссоздает образ живого человека. Есть аллея космонавтов и на Выставке достижений народного хозяйства.
ОСТАФЬЕВО. БЫВШАЯ УСАДЬБА П. А. ВЯЗЕМСКОГО. ЗДЕСЬ БЫВАЛИ А. С. ПУШКИН. В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕР, Н. В. ГОГОЛЬ, АДАМ МИЦКЕВИЧ. Гравюра.
Москва, огромная, многомиллионная, пропахшая бензином и выхлопными газами, с теплотой и нежностью относится к деревьям-памятникам и заповедным лесным местам. Режим государственного заказника, предусматривающий охрану и воспроизведение растительного и животного мира, установлен в лесопарковом защитном поясе Москвы, занимающем десятки тысяч гектаров. Особенно тщательно охраняются ансамбли садово-паркового искусства, такие, как Коломенское, Измайлово, Царицыно, Кусково, Останкино, а также Бульварное кольцо, Александровский и Кремлевский сады. Среди создателей этих ансамблей мы видим таких зодчих, как Аргунов, Баженов, Казаков, Растрелли, Воронихин… Зеленые старожилы высоко ценятся Москвой. Кто равнодушно пройдет в Ботаническом саду на проспекте Мира мимо «ивы Петра», посаженной, по преданию, им самим? Царицыно, называвшееся Черной Грязью (помните главу в радищевском «Путешествии из Петербурга в Москву» - здесь была почтовая станция), принадлежало славному семейству Кантемиров, выходцев из Молдавии. В царицынском парке сохранился дуб, который молва именует «дубом Кантемира». Предание гласит, что Кантемир мечтал о будущем под этим дубом. Таким образом, это дерево - память о выдающемся деятеле.
ШЕСТИСОТЛЕТНИЕ ДУБЫ В СЕЛЕ КОЛОМЕНСКОМ.
Есть возле Москвы село Остафьево, принадлежавшее некогда другу Пушкина П. А. Вяземскому, поэту и литератору. Особенно же Остафьево знаменито тем, что в нем Карамзин написал семь томов
«Истории государства Российского». Этой выдающейся книге в Остафьеве установлен памятник, один из немногих памятников книге в нашей стране. С памятником соседствуют дубы, посаженные при таких обстоятельствах. В начале XIX века, когда были установлены дипломатические отношения России с Соединенными Штатами Америки, первый американский посол, вручая свои верительные грамоты, преподнес также своеобразный сувенир - желуди с могилы первого американского президента Джорджа Вашингтона. Желуди были высажены в парке Царского Села под Петербургом, и спустя много лет здесь выросли дубы. По просьбе Николая Михайловича Карамзина его дочь собрала желуди с «дубов Вашингтона» в Царском Селе, вырастила их в горшках и потом высадила в Остафьеве, где выросла аллея красавцев дубов.
Теперь шум остафьевской дубравы повествует нам о давних дружественных путях, связующих великие народы.
Едва ли не все Бульварное кольцо - память о проходивших некогда по этим аллеям поэтах, прозаиках, живописцах, ученых, артистах… Старые деревья хранят в своих кронах давно умолкшие голоса. Когда, юный читатель, ты будешь проходить Покровским бульваром, то, находясь возле Подколокольного переулка, вспомни о том, что угловой дом - обитель писателя Николая Дмитриевича Телешова, устроителя некогда знаменитых «сред». «Среды» меняли вместе с Телешовым адрес, но последнее их местопребывание-Покровский бульвар. Под этими деревьями проходили, споря, Чехов, Горький, Короленко, Мамин-Сибиряк, братья Бунины, Куприн, Вере саев, а также Шаляпин, Рахманинов, Левитан, Головин… Они не были безразличны к окружавшей их жизни - восхищались Москвой, горевали о ее бедах, мечтали о будущем… Деревья, помните ли вы, о чем толковали большие люди? Прислушаемся к голосам, доносящимся из глубин десятилетий.
Мамин-Сибиряк. «Что ни шаг, то история… Москва походит на старинную книгу».
Иван Бунин. «Жизнь не стоит на месте, - старое уходит, и мы провожаем его часто с великой грустью. Да, но не тем ли и хороша жизнь, что она пребывает в неустанном обновлении?… Чем-то осветят новые люди свою новую жизнь? Чье благословение призовут они на свой бодрый и шумный труд?»
Шаляпин. «Братцы, петь до смерти хочется! Будем петь всю ночь!»
Гиляровский, «…поражен, очарован и навсегда полюбил Москву, и любил ее, любил! Любил ее, какой она была, люблю ее такой, какая она есть!»
Не будем думать, что под сенью московских бульваров великие люди встречались только в прошлом. Кто только не сидел на этих скамейках, кто не прогуливался по дорожкам, усыпанным листвой… Вот, опираясь на палку, быстро движется старик с львиной гривой волос, с лицом, обожженным солнцем. Знакомьтесь - Сергей Нико лаевич Сергеев-Ценский, писатель, академик, автор замечательной «Севастопольской страды». Он постоянно жил
