Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
И вдруг президент высказался. И как! В тот день, 14 января 1997 года он вручал в Кремле президентскую премию и стипендии журналистам. И по этому случаю встретился с главными редакторами московских СМИ. После официальной церемонии Ельцин по-отечески, будучи в благодушном настроении, поговорил, стоя перед редакторами, на "свободные темы". Каждый мог задать любой злободневный вопрос. В вечернем выпуске новостей НТВ ведущий, излагая состоявшийся диалог, сообщил:
— Президент высказался категорически против скульптора Церетели и заявил, что его скульптуры, в особенности Петр, не украшают город, но и нарушают вековой облик Москвы. Вот здесь досталось и Лужкову, которому предложено отказаться от протекционизма и заняться поисками других скульпторов.
Мне показалось, что я ослышался, ведь Ельцин качал колыбель, в которой лежала модель Петра. Как он мог такое сказать?! Какие другие «скульптуры» имел в виду? Ведь за обелиск Победы горячо благодарил художника на Поклонной горе!
На следующее утро все газеты писали по-разному, но сходились в одном.
Первая газета эпизод, названный "О Церетели" излагала в форме диалога:
Ельцин: "Какой это памятник федерального значения? Вот говорят, что это президентский указ. Я никакого отношения к нему не имел. Специально приезжал, смотрел, ужас какой-то".
Реплика: "Да 90 процентов москвичей против этого памятника".
Ельцин: "Девяносто, говорите?.. Разве у нас нет других скульпторов, художников?"
(Никто из редакторов не знал, что Указ президента Российской федерации "О подготовке и проведении 300-летия Российского флота" Ельцин подписал 26 июня 1992 года за номером 710. И постановление правительства от 11 марта 1996 года за номером 268 было, утвердившее федеральный план мероприятий, включавший памятник Петру в Москве.)
Вторая газета об этом эпизоде писала так:
"Борис Николаевич также высказал свое мнение по вопросу, волнующему, наверное, всех москвичей. Он заявил, что не разделяет пристрастие московских властей к Церетели, а также что его скульптура Петра портит Москву".
Третья газета давала свою версию:
"Ельцин говорил с нами не торопясь, завелся только в конце, ссылаясь на то, как власть умеет по пустяковым, в сущности, вопросам, противостоять обществу, и привел в пример известную историю со скульптурами Зураба Церетели".
А вот телеграмма «Интерфакса», не оставлявшая сомнений относительно высказывания президента:
"Президент России критикует скульптуры Церетели"
14 марта. Интерфакс-Москва. По мнению президента РФ Бориса Ельцина, некоторые скульптурные произведения Зураба Церетели, создаваемые в Москве, "не украшают город", а наоборот, нарушают создававшийся веками образ российской столицы".
"В последнее время я неоднократно критиковал мэра столицы Юрия Лужкова и скульптора Церетели, особенно за возводимую статую Петра I, — заявил Б. Ельцин на встрече с руководителями ведущих российских СМИ.
Он отметил, что осмотрел возводимую скульптуру и считает, что "в Москве напрасно оказывается протекционизм Церетели". "Разве у нас нет других скульпторов, художников?" — заметил Б. Ельцин.
Президент отметил, что он поддерживает идею референдума в Москве по поводу демонтажа статуи Петра".
Такой удар ниже пояса не всякий выдержит. Как это не "имеет никакого отношения"? Кто тогда приезжал в мастерскую Церетели вечером 26 января 1996 года? Кто оставил автограф на проекте, служивший щитом главному архитектору Москвы в дни кампании против Петра? Щита, оказывается, не было!
"Столица" могла торжествовать, казалось, что президент начитался ее статей и проникся идеей — демонтировать Петра. И молодые либералы приободрились, не отказались от своей идеи, коль скоро президенту России она не показалась одиозной, как Андрею Вознесенскому, художникам-авангардистам, Эдуарду Дробицкому и членам его многочисленного профсоюза.
Как повел себя мэр Москвы? Он не поспешил раскаяться, признать ошибку, не распорядился демонтировать Петра или перенести его на другое не столь заметное место, как это случилось весной, когда Ельцин попросил Лужкова передвинуть "Трагедию народов".
Многим показалось, уступит Лужков еще раз столь мощному давлению. Не уступил. Он открытым текстом заявил информационному агентству, кем развязана пропагандистская кампания против него, и назвал поименно не раз упоминавшихся мною членов "Попечительского совета и Совета директоров ОРТ".
Отвечая на вопрос, почему СМИ выступают против скульптора Зураба Церетели, Юрий Лужков сказал:
— Кому-то нужно зацепить мэра. К этому и господин Березовский, и господин Чубайс руку приложили. Здесь не только негативное отношение к скульптору Церетели и его памятникам, установленным в Москве, но и к помощи московского правительства Севастополю и Черноморскому флоту. Березовский после публичной оценки того, что человек с двойным гражданством не может работать заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, дал команду, чтобы ОРТ начало кампанию против Лужкова".
Это было не предположение, не эмоциональный порыв обиженного мэра. Спустя год после его заявления, ушедший в отставку генеральный директор ОРТ Сергей Благоволин признался, да, кампания против мэра была, и даже он ничем не мог ей противиться.
"Многие недоумевали, — рассказал бывший гендиректор, — как же так, ты дружишь с Лужковым, а в передачах, в пяти или шести подряд, его всячески поливают. Мне пришлось пойти по пути достаточно болезненному и выступить со своей позицией. После чего я поставил вопрос о своем уходе. Меня не беспокоит острота, меня беспокоит то, что приходится сталкиваться с вещами, которые я иначе, как глупостью, мягко выражаясь, назвать не могу".
Такой глупостью была показанная по ОРТ картинка Петра с туловищем Колумба, такой глупостью являлись акции непризнанных гениев, использовавших батоны хлеба для ругани, и прочие эпизоды, продемонстрированные программой «Время».
…Вспоминая о тех днях, Юрий Лужков сказал мне, когда я перед сдачей книги в производство уточнял у него, имел ли президент на стадии проектирования отношение к Петру, вот что:
— К сожалению, Ельцин очень часто поддавался давлению, так было и в данном случае, когда он увидел, что началась дискредитация Лужкова. Те организаторы, которые хорошо знали о близких отношениях Лужкова с Зурабом, решили обстреливать не Лужкова самого, а его близкое окружение. Мне они причиняли этим самым большую боль. Потому что, когда идет атака на меня лично, я знаю что и как я должен отвечать. Когда идет организованная необъективная клеветническая атака, мне больнее, когда атакуют не меня.
Когда начались атаки на Зураба, это были атаки на меня. Но Ельцин знал, Ельцин одобрил Петра. И когда он заявил, что он не считает Петра удачным, что это неизвестно что сооружено, это было подыгрывание. Подыгрывание против Лужкова.
* * *Обескураженная администрация города, не ожидавшая атаки "современных художников" и молодых либералов, взяла вскоре ситуацию в свои руки и начала бить противников его оружием. На том же месте, где "современные художники" шумели и образовали братство "Свидетелей Церетели", собралась внушительная демонстрация. Ее устроили моряки, комитет по празднованию 300-летия Российского флота, фонды "Москва — Севастополь", "Русское наследие", гильдия киноактеров, Международная федерация художников и профессионального творческого союза художников России. Под лозунгами и транспарантами собралась внушительная толпа, которая приняла резолюцию, направленную президенту России и премьеру и мэру Москвы.
Им поступили обращения, подписанные Главнокомандующим Военно-Морского флота России, командующим Черноморским флотом, командующим Балтийским флотом, к мнению которых Верховный Главнокомандующий и президент России не мог не прислушаться при всем желании. Адмиралы требовали не поддаваться давлению противников монумента и создать автору все условия, чтобы он мог закончить свою работу.
Спустя две недели на том же месте у Петра состоялся субботник, на который пришли морские офицеры, молодежные и студенческие организации. На субботнике появился Юрий Лужков и заявил, что памятник Петру стал гордостью Москвы, даже сейчас в недостроенном варианте он воспринимается как символ России. Это факт уже исторический, а к истории нужно относиться с уважением, ничего не забывать, а тем более не ломать.
Через несколько дней мэр побывал у Петра после захода солнца. О чем на следующий день Интерфакс сообщил, сопроводив заметку очередным высказыванием Лужкова:
— Я еще раз посмотрел на Петра в сумерках, когда он был хорошо освещен, и он мне все больше и больше нравится. — И добавил, с сожалением, — ничего в нашей стране великого, грандиозного, мощного стараются не допустить.
