Ян Ле Боэк - Римская армия эпохи Ранней Империи
Наконец, следует вспомнить одну очень своеобразную практику, скрывающуюся за термином ius postliminii16. Во все времена римлянин, попавший в руки врага, утрачивал самим фактом своего пленения собственный статус, иначе говоря, государство больше не признавало его своим. Но если он совершал побег или тем или иным способом возвращал свободу, он полностью восстанавливался в своих гражданских правах.
Армия и муниципализация
Армия участвовала также и в жизни городов. Ветераны, как уже говорилось, присоединялись к классу декурионов, входя в среду почетных граждан. В Нумидии, в Ламбезисе, за ними было зарезервировано особое место в политической системе, поскольку существовала «курия ветеранов»17. Иногда офицеры выполняли поручения, гражданский характер которых не вызывает сомнений, поскольку они осуществляли census18: составляли списки граждан и неграждан, служившие несомненно для набора, но также (и, возможно, преимущественно) — для муниципальных и фискальных нужд. Зачастую города искали защиты у командующего ближайшим легионом или армией; многочисленные легаты осуществляли таким образом патронат в отношении городов, находившихся в зоне, вверенной их контролю.
Но воины участвовали не только в жизни муниципиев и колоний. Наиболее своеобразная часть их занятий в этой области касалась постоянно угрожавших оседлому населению кочевников, за которыми поэтому надлежало следить с близкого расстояния. Операции центурионов, а также, и прежде всего, расселение племен19, были направлены на прикрепление к земле кочевого населения, и эта цель в конечном итоге достигалась в более или менее короткий срок. К тому же, некоторые командиры получали поручение контролировать ту или иную группу; они выполняли административные функции, такие как сбор налогов, следили за соблюдением общественного порядка и в случае необходимости набирали вспомогательные части20. Их узнают в надписях по титулам: ргаеfectus gentis, реже praefectus nationis21.
А канабы, как мы уже видели, преобразовывались, в конце концов, в муниципии и даже в колонии22.
Армия и провинциализация
На более высоком уровне армия играла определенную роль и в провинциальной жизни. Было уже достаточно сказано о том, что история некоторых областей переплеталась с историей размещенных там легионов. Вспомним, например, Аравию и III Киренаикский легион, Ну мидию и III Августов легион. А возможно ли поведать историю Британии или Германии, не говоря об их гарнизонах? В самом деле, легаты выполняли функции одновременно правителей и военных командиров, и ни один из этих двух видов деятельности не преобладал над другим.
В одной книге23 сделана попытка показать, как в Испании военная организация была связана с провинциализацией Иберийского полуострова и местной муниципальной жизнью, которая имела там место. И в целом в Империи, по крайней мере в пограничных зонах, она также играла роль в выдвижении частных лиц.
Образ жизни
Можно, впрочем, выявить гораздо более многочисленные и более сложные связи между гражданским населением и воинами, ведь право и общественные институты не объясняют всего. Действительно, и те, и другие вели сходный образ жизни, но с некоторыми различиями. Прежде всего, простые солдаты принадлежали к плебсу и перенимали его вкусы; далее, занятие военным делом приводило их к предпочтению определенных аспектов жизни своего времени, определенных видов деятельности и определенных мыслей.
Эти сходства и различия ясно выражались в выборе развлечений, столь важных, как было уже сказано, в жизни военных (вспомним хотя бы о роли марритантов — lixa!). Последние развлекались на манер других плебеев, но отдавая предпочтение наименее утонченным и наиболее жестоким зрелищам. Подле лагеря не найти театров, а ведь на сценах разыгрывались не только пьесы с претензией на интеллектуальность! Напротив, охоты и бои гладиаторов привлекали легионеров настолько, что порой обнаруживают по два амфитеатра24 в гарнизонных городах, как в случае Aquincum (Будапешт) и Carnuntum (Петронелль) в Паннонии. Впрочем, необходимо напомнить, что эти сооружения использовались также и в профессиональных целях, для упражнений. Мытье обеспечивало другое весьма популярное средство отдыха, настолько, что каждый крупный лагерь в конце концов обзавелся термами25 внутри собственных укреплений.
Коллективные представления
Сходство и противоречия между рядовыми воинами и плебеями выражались также и в коллективных представлениях26, о которых можно узнать благодаря надписям и переписке, дошедшей до нас в юридических источниках (кодекс Юстиниана), а также в египетских папирусах. Подобно многим своим современникам, они придавали большое значение своей семье; как все люди, близкие к земле, они понимали животных и умели восхищаться красивой лошадью, даже когда служили в пехоте; наконец, они ценили хорошую еду и вино: «…Все время, что я жил, я пил с удовольствием. Пейте же и вы, живущие!..» Этот совет дает в своей эпитафии27 один ветеран V Галльского легиона, похороненный в Антиохии Писидийской.
Профессиональные аспекты, несомненно, оказывали большое влияние на образ мыслей. На своем надгробии анонимный примипил так говорит о собственной жизни и заботах28:
В этой среде выдвижение и карьера занимали важное место, равно как учение и дисциплина, но, несомненно, меньшее, чем деньги, жалованье — постоянный предмет всеобщего беспокойства. Из приведенной надписи хорошо видно, что вступление в звание примипила мыслилось лишь в прямой связи с «финансовыми выгодами» (этим выражением переведено использованное в тексте латинское слово commoda). А так как продвижения по службе проводились через поручительство командиров, которые таким образом должны были следить за тем, чтобы службой не пренебрегали, военные чины имели значительный вес в воззрениях солдат. Нужно было уметь их почитать и показывать это, порой не без лести, как явствует из надписи, найденной в Египте: «Да здравствует декурион Цезий! Это храбрец! Мы все, его товарищи по оружию, которые были поставлены под его ответственность, благодарим его29». Впрочем, достаточно пролистать эпиграфический сборник, чтобы увидеть, насколько был почитаем верховный главнокомандующий римской армией — император.
Итак, солдаты относились к среде плебса, и понемногу мы приближаемся ко все более точному определению их места в обществе. Существовали и определенные тонкости; они отражали различия между типами воинских подразделений. Эти люди, в целом относительно зажиточные благодаря своему жалованью, были также довольно хорошо романизированы, даже если они отдавали предпочтение наиболее грубым и наименее утонченным аспектам культуры Ранней империи. Все же их быт определяли латинский язык, амфитеатр и военная жизнь. Что же касается их духовных представлений, не следует пренебрегать тем, что составляло их основу — религиозностью.
Религиозная жизнь
Римляне охотно говорили о себе, что они образуют самый набожный народ в мире, и что эта черта — pietas — объясняет легкость их завоеваний и оправдывает их30. Война не может быть отделена от религии31; Ле Бонниек32 удачно продемонстрировал эти связи в своей ставшей классической статье, однако его анализ (естественно, краткий) касается большей частью республиканской эпохи. Вкус к оружию и покровительство богов образовывали, вкупе с правом и уважением к земле, четыре из наиболее известных и наиболее важных аспектов уже рассмотренных «коллективных представлений». Такое положение дел восходит к очень ранней эпохе, возможно, к началу Рима, и его различные элементы оказывали влияние друг на друга, например, римское военное право, в особенности через понятия дисциплины и «клятвы», было насквозь пропитано религией33.
Верующие
История римской религии слишком часто пренебрегала человеческим элементом, верующими, и лишь недавно М. Ле Глей привлек внимание к другой проблеме34. В связи с этим встают два вопроса, и прежде всего — кто они были?
Роль командиров и воинского коллектива
Воины поступали в соответствии со своим образом жизни, т.е. соблюдая принцип иерархии и ведя себя подобно единому организму. Индивиды редко посвящали надписи; простой солдат не вел себя как отдельный индивид, особенно в начале Империи; в III в. он немного изменился в этом отношении, но остался при этом частичкой группы. Одна надпись, которая ускользнула от внимания множества исследователей, заслуживает, чтобы ее процитировать здесь, поскольку она показывает, как разворачивался акт коллективного почитания. Данный документ был найден в колодце большого лагеря Ламбезис в Нумидии и исходит от одного из легионеров, проявившего следующую инициативу: «Благочестивые люди, желающие отдать свой обол Эскулапу, должны лишь положить его в этот сосуд для пожертвований; этим будет совершено приношение Эскулапу35». Аноним поместил надпись около сосуда на некоторое время; его коллеги клали каждый по монете, и, как водится, один за другим вырезали свои имена рядом. Когда чаша была полна, почитатель Эскулапа приобрел жертвенник или статую, либо иную вещь, и заказал вырезать надпись с указанием имен бога и различных дарителей.
