Леонид Наумов - «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова
Шеболдаев советовал переменить местожительство, ближайшие соратники его не таясь говорили, что Шолохов — кулацкий писатель и идеолог контрреволюционного казачества, вешенские шеболдаевцы каждое мое выступление в защиту несправедливо обиженного колхозника истолковывали как защиту кулацких интересов, а нач. РО НКВД Меньшиков, используя исключенного из партии в 1929 г. троцкиста Еланкина, завел на меня дело о похищении у Еланкина… «Тихого Дона». Брали, что называется, и мытьем и катаньем!
После того, как в 1934 г. я рассказал Вам, т. Сталин, о положении в колхозах Северного Дона, о нежелании крайкома исправлять последствия допущенных в 1932–1933 гг. перегибов, после решения ЦК об оказании помощи колхозам Северо-Донского округа, — Меньшиков, Киселев и др. окончательно распоясались. Меньшиков установил систему подслушивания телефонных разговоров, происходивших между мною и Луговым, завел почти неприкрытую слежку за нами; вкупе с Киселевым и др. они стали на бюро РК открыто срывать любое хозяйственное или политическое предложение, исходившее от Лугового или меня. Работать стало невозможно. Это побудило нас довести до сведения крайкома о создавшейся обстановке в р-не.
Будучи в Ростове, мы с Луговым сообщили Шеболдаеву обо всех фактах деятельности Меньшикова, Киселева и их подручных. При разговоре присутствовали Малинов и Ларин. Я сказал, что работать в таких условиях страшно трудно, время тратится черт знает на что, вместо творческой и партийной работы, под конец заявил, что я не преступник и жить под гласным надзором не хочу. Шеболдаев ответил, что Меньшикова и Киселева из Вешенской переведут, но тут же добавил:
— Вторым секретарем пошлем к вам Цейтлина (арестован еще в 1936 г.). Луговому не хватает политической грамотности, а Цейтлин — парень грамотный. И начальника НКВД пошлем стоящего. — Помолчал и, улыбаясь, добавил: — А все-таки посматривать мы за вами будем… Я ставил перед ЦК вопрос о снятии Лугового за то, что он тянул с ликвидацией пригородного х-ства, но ЦК не утвердил это решение. Что ж, ЦК виднее… Но все равно, Луговой, с Вешенской придется тебе расставаться… Не уживемся мы вместе. Ты гнешь какую-то свою линию. Думаешь, что все тебе будет сходить безнаказанно? Не выйдет!
Вскоре после этого Меньшикова перевели не куда-нибудь в район, а с повышением, в Сочи. Убрали и Киселева. На место их приехали вторым секретарем Чекалин и нач. РО НКВД Тимченко.
Уехали мы из Ростова подавленные. По всему было видно, что Шеболдаев начнет жать нас снова и еще с большей силой. Луговой тогда же предложил написать Вам обо всех этих делах. Я отговорил его от этой мысли. «С Шеболдаевым нам детей не крестить. Будем драться с ним по принципиальным вопросам, а жаловаться на то, что он к нам плохо относится, — нехорошо, по-ребячески это будет выглядеть».
Вот так и жили. Грустно и тошно писать обо всех методах, при помощи которых разрушали колхозы и изо дня в день травили нас. В Ростове по всем линиям вредительски планировали х-ство р-на. Можете судить по следующему соотношению сил:
В 1934–35 гг.
В соседнем Верхне-Донском р-не:
Посевная площадь 23 000 га
Тракторов колесных 100
гусеничных 5
В Вешенском р-не:
Посевная площадь 34 000 га
Тракторов колесных 66
гусеничных 6
В 1937–38 гг.
Базковская МТС соседнего р-на:
Посевная площадь 14 000 га
Тракторов колесных 56
гусеничных 16
Колундаевская МТС Вешенского р-на:
Посевная площадь 18 000 га
Тракторов колесных 66
гусеничных 9
Даже в самом Вешенском р-не по двум МТС так расставлены механизированные силы, что при одном взгляде на соотношение этих сил видна злая рука.
Дударевская МТС:
Посевная площадь 16 000 га
Тракторов колесных 38
гусеничных 7
Колундаевская МТС:
Посевная площадь 18 000 га
Тракторов колесных 66
гусеничных 9
Остальным р-нам — запасные части, наши продают в Миллерово; из года в год заставляли бесцельно перебрасывать зимой семенное зерно, нарочито выводя из строя к весне рабочий скот; планировали посевную площадь р-ну с таким расчетом, чтобы с севом невозможно было уложиться в срок, а потом распинали за это в решениях и т. д.
Такую же линию вел и округ. Да и как могло быть иным отношение к вешенцам окружкома, когда руководили округом такие враги, как Лукин, Муравкин, Базарник, Касилов и пр. Они дополняли разрушительную работу нападками на Лугового, на остальных, кого выживали из р-на. Купил Луговой в колхозе центнер картофеля, — в КПК создается дело под громким названием «самоснабжение». И тянется это нудное дело месяцами; спросы, допросы, наезды следователей, а стоимость картофеля 5 руб. 50 коп. и колхоз продавал этот картофель всем, кому угодно. Окружком всячески отстранял Лугового от работы. По всем вопросам сносились со вторым секретарем Чекалиным, причем установили довольно необычный способ сношений: работники окружкома, приезжая в Вешенскую, тайком пробирались к Чекалину на квартиру, говорили с ним о партийных делах и, не зайдя в РК, уезжали, а мы — члены РК — узнавали о целях приездов из уст Чекалина, иногда и вовсе не узнавали. Окружком печатно шельмовал нас, обвиняя — ни много ни мало — в скрытии от колхозников Сталинской Конституции. Повод для этого страшного обвинения? В двух тракторных бригадах за полторы недели после опубликования проекта Конституции не успели проработать проект. И дальше все в таком же роде.
В районе трое членов бюро РК (Чекалин — второй секретарь РК, Тимченко — нач. РО НКВД, Виделин — редактор районной газеты) — в открытую заявлявшие о том, что они присланы крайкомом, чтобы присматривать за нами, — группировали вокруг себя недовольные элементы партийной организации, отрывали их от РК, сеяли слухи, что Луговой со дня на день будет снят крайкомом, что он — враг и т. п. И в то же время наружно не показывали вида, что они враждебно настроены. Чекалин чуть ли не ежедневно строчил на Лугового кляузы, а в глаза говорил, что необходимо работать дружнее, быть ближе друг к другу, больше доверять, словом, вел типично двурушническую политику. Знали ли мы об этом? Безусловно знали. Знали и молчали потому, что были убеждены в том, что если потребовать смены этих людей, — пришлют таких же. В этом, после снятия Киселева и Меньшикова, мы имели возможность убедиться. Тройка шеболдаевских порученцев, ведя беспринципную борьбу с нами, не брезговала ничем. Летом 1936 г. они стали посылать на мое имя и на имя моей жены гнусные анонимки, порочащие меня как коммуниста и человека. Как-то я сказал об этом, и Тимченко, улыбаясь, предложил свои услуги, чтобы расследовать это дело и найти автора письмишек. Я отказался от его услуг, будучи твердо убежденным, что именно он является автором этих нечистоплотных произведений. Тимченко неоднократно заявлял мне, что на меня казачьи к<онтр>-р<еволюционные> организации готовят покушение. Будто бы один офицер-репатриант был арестован им около моего дома, при обыске у него было найдено оружие и он на предварительном допросе заявил, что прибыл в Вешенскую с целью убить меня. Однажды, будучи пьяным, Тимченко сказал, что кто-то меня выслеживал на охоте и что покушавшийся побоялся стрелять в меня, так как узнал, что в случае промаха будет убит мною. «Он знал, что вы здорово стреляете и побоялся рискнуть», — закончил он. На следующий день, когда я, желая уточнить тимченковскую информацию, спросил у него, кто выслеживал меня и арестован ли он? — Тимченко, глазом не моргнув, ответил: «Ничего подобного я вам не говорил. Вы меня не так поняли».
Отношения наши к тому времени настолько определились, что когда Тимченко попросил сообщать ему, куда я еду, якобы для того, чтобы принимать какие-то меры охраны, я, смеясь, ответил поговоркой: «Избавь боже от таких друзей, а с врагами сам управлюсь». Что уж тут было в кулак шептать…
Край, округ, станица, — вот откуда жали на нас. Но не думайте, что мы были уж такие бедные-несчастные. Мы знали, что если дело дойдет до серьезного, то Вы нас в трату не дадите. На Вас, т. Сталин, на ЦК была надежда. Была, есть и будет. А если б этой надежды не было, да разве можно было бы года жить под таким чертовым прессом?
С 1936 г. дело пошло быстрее. Подвернулся случай рассчитаться с нами простым и безопасным способом — началось по краю выкорчевыванье врагов. Случаем этим не преминули воспользоваться. В Кашарском р-не органами НКВД была вскрыта эсеровская организация. Изъятие проводил в числе других работников НКВД наш уполномоченный НКВД Тимченко. В слободе Н.-Греково арестовали учителя Иванкова. Родом из этой слободы был Красюков П. А. — член бюро Вешенского РК, мой товарищ, однажды уже сидевший в тюрьме по милости врага народа Овчинникова.
Тимченко и Сперанский — нач. Миллеровского окружного отдела НКВД — в прошлом сиятельный дворянин и поручик царской армии — выжали из Иванкова показания о причастности Красюкова к эсеровской организации. Одного этого показания было достаточно: Красюкова арестовали 23 ноября 1936 г.
