Владимир Карпов - Маршал Жуков: Опала
Вот что писал Жуков:
«ЦК КПСС товарищу ХРУЩЕВУ Н. С.
Ко мне поступило заявление бывшего командира кавалерийского корпуса генерал–лейтенанта Крюкова В. В., арестованного в 1948 году, с просьбой передать его в ЦК КПСС.
Крюкова В. В. знаю с 1931 года как одного из добросовестнейших командиров, храброго в боях против гитлеровских захватчиков.
Прошу Вас, Никита Сергеевич, по заявлению Крюкова дать указание.
Г. Жуков
2 июня 1953 года № 83–н.»
Хрущев ознакомил с этими материалами членов Президиума ЦК. Вскоре генерал Крюков и его жена, известная артистка Русланова, были из лагеря освобождены. Надо ли говорить о безмерной благодарности этих осчастливленных людей маршалу Жукову за его бесстрашие не только в бою, но и по отношению к КГБ.
Воспользовавшись тем, что дело генерала Крюкова решилось положительно, Жуков не раз и на разных уровнях поднимал вопрос о необходимости пересмотра подобных дел других генералов. Вот еще один документ, подтверждающий это. К Жукову обратилась с письмом жена бывшего маршала Кулика с просьбой установить судьбу ее мужа. Жуков поручил главному военному прокурору генералу Ворскому Е. И:
«Почему не говорят правду о Кулике? Я прошу Вас срочно подготовить и дать ответ его жене. Мне кажется, что Кулик осужден невинно.
17.5.55 г.
Жуков ».
По служебному положению, как заместитель министра, маршал не имел права действовать в обход министра обороны. Но Булганин, причастный к репрессиям, сам не поставил бы вопрос о реабилитации осужденных генералов. Я убежден, что документ, который будет приведен ниже, хотя и подписан Булганиным, появился по инициативе и по настойчивости Жукова. Если учесть, что такая попытка была предпринята почти за три года до XX съезда, после которого начались массовые реабилитации и были еще «при власти» Маленков, Молотов, Каганович (да и сам Хрущев) и другие вожди, причастные к репрессиям, поднимать этот вопрос при том, что Жуков сам всего три месяца назад избавился от опалы, такой поступок маршала свидетельствует об исключительном его бесстрашии и кристальной порядочности. Но не считаться с мнением Жукова, который всего месяц назад активно участвовал в аресте Берия, уже не могли, даже те, кто в тайне побаивался возникновения дел о реабилитации.
Это была первая ласточка оправдания невинно осужденных. До массового освобождения тех, кто еще томился в тюрьмах и лагерях, а так же реабилитации погибших, пройдет немало лет.
Итак, познакомьтесь с документом, о котором идет речь.
«Совершенно секретно
В ПРЕЗИДИУМ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
Товарищу МАЛЕНКОВУ Г. М.
Произведенной тщательной проверкой дел на арестованных генералов и адмиралов Советской Армии и Флота и осужденных в период с 1941 по 1952 год установлено, что многие из них были арестованы и осуждены необоснованно.
Аресты их производились органами МГБ по непроверенным и необоснованным материалам, а расследование предъявленных им обвинений в антисоветской и иной вражеской деятельности проводилось необъективно, при этом многолетние положительные аттестации по службе в расчет не принимались.
Несмотря на то, что арестованные находились под следствием до 10 и более лет, фактов, оправдывающих или смягчающих их вину, не собиралось.
К отдельным арестованным применялись незаконные методы следствия с целью понудить их признать вину в «преступлении» или добиться от них клеветнических показаний на других лиц.
Так, например, по указанию АБАКУМОВА при отсутствии каких–либо компрометирующих и других материалов, без санкции прокурора 10 апреля 1948 года был арестован крупный ученый, Лауреат Сталинской премии, доктор технических наук, профессор, начальник кафедры военно–морской академии кораблестроения и вооружения, вице–адмирал ГОНЧАРОВ Леонид Георгиевич, 1885 года рождения.
После ареста АБАКУМОВ дал указание быв. сотруднику МГБ КОМАРОВУ добиться от арестованного ГОНЧАРОВА признаний в шпионаже в пользу английской разведки.
Несмотря на применение физического воздействия, ГОНЧАРОВ признательных показаний не дал и на 17 день после ареста умер. В постановлении о прекращении дела от 29.V.1948 года указано, что ГОНЧАРОВ якобы умер от приступа грудной жабы, тогда как из материалов дела видно, что смерть его наступила в результате избиений.
При проверке также выявлено, что из общего числа арестованных в течение 1941–1942 гг. умерли до суда 12 генералов и адмиралов, большинство из которых было арестовано и содержалось много лет под следствием необоснованно.
Установлено также, что при судебном рассмотрении дел на генералов и адмиралов Военная Коллегия в ряде случаев подходила к установлению их виновности в предъявленном обвинении без учета прошлой положительной их службы в Советской Армии, вынося обвинительные приговоры за разговоры, которые по существу не носили антисоветского характера, или за проступки по службе, которые не должны были повлечь уголовной ответственности.
Всего в период с 1941 по 1952 год было арестовано генералов и адмиралов 101 чел. Из них: осуждено Военной Коллегией Верховного Суда Союза ССР — 76 генералов и адмиралов и 5 человек — Особым Совещанием при быв. МГБ СССР, 8 генералов были освобождены из–под стражи за отсутствием состава преступления и 12 генералов умерли, находясь под следствием.
В связи с изложенным вносим следующие предложения:
1. Обязать Военную Коллегию Верховного Суда Союза ССР пересмотреть дела на осужденных генералов и адмиралов, имея в виду:
а) прекратить дела и полностью реабилитировать генералов и адмиралов: РОМАНОВА Ф. Н., ЦИРУЛЬНИКОВА П. Г., ЧИЧКАНОВА А. С., ГАПИЧА Н. И., ГЕЛВИХА П. А., МОШЕНИНА С. А., ЛЯСКИНА Г. О., ГОЛУТШКЕВИЧА В. С., ЖУКОВА И. И., ТИМОШКОВА С. П., САМОХИНА А. Г., МИНЮКА Л.Ф., ТУРЖАНСКОГО А. А., ВАСИЛЬЕВА А. Ф., ЖАРОВА Ф. И., ИЛЬИНЫХ П. Ф., ЭЛЬСНИЦА А. Г.,ТОКАРЕВА С. Ф., МРОЧКОВСКОГО С. И, БУРИЧЕНКОВА Г. А., ПОПОВА Д. Ф., ШИРМАХЕРА A. Г., БЫЧКОВС КОГО А. Ф., УХОВА В. П., ТЕЛЕГИНА К. Ф., ВОРОЖЕЙКИНА Г. А., ТЕРЕНТЬЕВА B. Г., ФИЛАТОВА А. А., КУЗЬМИНА Ф. К., ИВАНОВА И. И., КРЮКОВА В. В., ВЛАСОВА В. Е., ПЕТРОВА Е. С., БЕЖАНОВА Г. А., ЛАПУШКИНА Я. Я., ВЕЙСА А. А., КЛЕПОВА С. А.;
б) снизить наказание до фактически отбытого ими срока и освободить из–под стражи осужденных бывших генералов: КАЛИНИНА С. А., ГЕРАСИМОВА И. М., РОТБЕРГА Т. Ю.
2. Обязать МВД СССР:
а) прекратить дела и полностью реабилитировать генералов: ЖУКОВА Г. В., ГУСЬКОВА Н. Ф., ДАШИЧЕВА И. Ф., ВАРЕННИКОВА И. С., СИДНЕВА А. М., ИЛЬИНА В. Н., ГЛАЗКОВА А. А., МЕЛИКОВА В. А., ПОТАТУРЧЕВА А. Г., ГОНЧАРОВА Л. Г., НАУМОВА И. А., ПАУКА И. X., ТАМРУЧИ В. С., СОКОЛОВА Г. И.;
б) прекратить дела и освободить из–под стражи членов семей осужденных генералов, подлежащих полной реабилитации.
3. Обязать Министерство обороны СССР обеспечить назначение положенных пенсий семьям полностью реабилитированных генералов и адмиралов, умерших в заключении: ГЛАЗКОВА А. А., МЕЛИКОВА В. А., ПОТАТУРЧЕВА А. Г., ГОНЧАРОВА Л. Г., НАУМОВА И. А., ПАУКА И. X., ТАМРУЧИ В. С., СОКОЛОВА Г. И., ШИРМАХЕРА А. Г.
Н. БУЛГАНИН
Р. РУДЕНКО
А. ЧЕПЦОВ
«11» июля 1953. г.
Став министром обороны, Жуков не раз помогал репрессированным. Он был инициатором восстановления справедливости к попавшим в плен. Долгие годы сотни тысяч военных (и их родственники) ни в чем неповинные, не редко угодившие в плен по вине высоких военачальников, страдали от искусственно создаваемых по отношению к ним недоверия и даже презрения.
О том, что именно Жуков поднял этот вопрос и снял с многих тысяч бывших военнослужащих необоснованные, надуманные обвинения, написал в своих воспоминаниях Константин Симонов.
«В мае 1956 года, после самоубийства А. Фадеева, я встретил Жукова в Колонном зале, в комнате президиума, где собрались все, кому предстояло стоять в почетном карауле у гроба Фадеева. Жуков приехал немного раньше того времени, когда ему предстояло стоять в почетном карауле, и вышло так, что мы полчаса проговорили с ним, сидя в уголке этой комнаты.
Тема разговора была неожиданной и для меня, и для обстоятельств, в которых происходил этот разговор. Жуков говорил о том, что его волновало и воодушевляло тогда, вскоре после XX съезда. Речь шла о восстановлении доброго имени людей, оказавшихся в плену главным образом в первый период войны, во время наших длительных отступлений и огромных по масштабу окружений.
Насколько я понял, вопрос этот был уже обговорен в Президиуме ЦК, и Жукову как министру обороны предстояло внести соответствующие предложения для вынесения по ним окончательного решения. Он был воодушевлен предварительно полученной им принципиальной поддержкой и говорил об этом с горячностью, даже входившей в некоторый контраст с его обычной сдержанностью и немногословием… Видимо, этот вопрос касался таких–то самых сильных и глубоких струн его души. Наверное (по крайней мере мне так показалось), он давно думал об этом и много лет не мог внутренне примириться с тем несправедливым и огульным решением, которое находил этот вопрос раньше. Он с горечью говорил: «Мехлис додумался до того, что выдвинул формулу: каждый, кто попал в плен, — «предатель родины» и обосновывал ее тем, что каждый советский человек, оказавшийся перед угрозой плена, обязан был покончить жизнь самоубийством, то есть в сущности требовал, чтобы ко всем миллионам погибших на войне прибавилось еще несколько миллионов самоубийц. Больше половины этих людей были замучены немцами в плену, умерли от голода и болезней, но, исходя из теории Мехлиса, выходило, что даже вернувшиеся, пройдя через этот ад, должны были дома встретить такое отношение к себе, чтобы они раскаялись в том, что тогда, в 41–м или 42–м, не лишили себя жизни».
