Александр Гера - Набат-2

Много грехов этих скопилось, отмщения взывают вокруг чужие народы. Еще государство не окрепло, молодо, а род царский пребывает в блуде и похоти, погряз в братоубийстве. Если так продолжаться будет, не выстоять Израилю против коварных врагов. Быть храму Господа! — решили твердо левиты и клятву взяли с царя Соломона. Чтобы всегда помнил народ Израилев, кому обязан жизнью на землях тучных чужих, — о гневе Господа и не грешил пред ним, и славил всегда…

Но, видно, в самом роду царском червоточина, если слуги Господа сами царю славу поют, мудрость его восхваляют — не ради Израиля, а дабы сокрыть грехи рода царского, — а Соломон восхваления эти считает истиной, за мелочным интересом своим государственные дела мелкими считает. Не должно быть так!

Превозмог отвращение свое первосвященник и молвил:

— Мудрый царь, нас, левитов, опять беспокоят тревожные дела веры нашей. Отец твой Давид уничтожил главную угрозу Израиля, победил ессесв-язычников, город их Ессей захватил и назвал Иерусалимом. Но не сдалась еще крепость ессеев на горе Сион. Пока она стоит, смрад их богов оскверняет веру нашу. Ты должен уничтожить очаг язычества немедленно.

— Сначала я дострою храм, — ответил Соломон, мягко противясь словам Цадока. — Осталось недолго. А в месяц Хаслев разберусь с ессеями окончательно. Я уничтожу их крепость. Левиты будут довольны моими делами во славу Господа Бога Израилева?

— Нет, — с упорством ответил Цадок. — Арии владели всем миром от Египта до сумрачных земель Роша, а евреи были кочевниками, их оседлость исчисляется днями, им трудно представить, насколько велик мир, который предстоит завоевать, еще труднее будет управлять этим миром. Господь нам завещал эту землю центром вожделений наших, мы утвердились в домах, которые не возводили, собираем плоды в садах, которые не растили. Много зла пришло от нас к другим народам, его нам не простят во веки веков. Тысячелетия минут, а зло останется в памяти рабов народа Израилева. И чтобы оно не вернулось с проклятиями на головы наши, ты обязан, отбросив мелочные потуги о персоне своей, распространить десницу Господа Бога нашего на остальной мир. Мы будем вечно славить имя твое, будем тебе верными помощниками, но имя Бога Израилева ты обязан нести первым в помыслах и делах своих. Любыми путями, любыми мерами, а весь мир должен покориться богоизбранным. Завтра я приду к тебе с Меназием-книгочеем, и ты выслушаешь нас.

— Что вы собираетесь сказать мне? — с сомнением и тревогой спросил Соломон, выслушав выспреннюю речь Цадока.

— Мы вручим тебе свиток, где записаны одна за другой цели наши. Они выверены по книгам древнейших мудрецов и рассчитаны на три тысячи лет вперед.

— Я ослышался? Ты говорил о малых годах, прожитых народом Израиля, о подстерегающих его бедах — и говоришь о тысячелетиях?

— Ты не ослышался. Нам некуда спешить. Большому делу нужно большое расстояние во времени. Великие трудности поджидают народ наш богоизбранный, но цель высока. Это наш мир, и три тысячи лет не так уж много для его завоевания. Огнем и мечом можно осуществлять малые цели, а для больших нужны терпение и долготерпение. Муравьи живут в муравейниках миллионы лет и остаются муравьями, а государства создаются и распадаются в прах за толики мироздания. Нам ненавистно вероучение ариев, но лучшее мы должны отнять у них, сделать своим оружием. Жди нас завтра, — поклонился Цадок, собираясь уйти, уверенный в должном уроке царю, но Соломон задержал его:

— Обожди. Ты обрисовал будущее, и твои слова не расходятся с моими размышлениями. Но сейчас мне важнее услышать, как поступить с Адонирамом? Он не из народа нашего, и если останется в живых, ему припишут заслуги,) будут славить имя его, еще и храм Бога Израилева назовут именем Адонирама.

— Не допусти этого, — нажал словами Цадок, поняв Соломона, душу его завистливую. — Делай с ним что хочешь, а левиты употребят деяния твои на пользу народу Израилеву. Я дам тебе верных людей из строителей, они Адонирамом недовольны и помогут исполнить твой план. Верь мне, верь левитам, избудешь вечен…

Через три дня Адонирама убили.

Через год родилась легенда о нем.

Когда слух о мудрости и деяниях Шломо бен Давида распространился до пределов земли, Балкида, царица Савская, прибыла в Иерусалим на поклон к великому царю, чтобы подивиться его царственным чудесам. Одетый в золото, сидя на троне из позолоченного кедрового дерева, опираясь на золотое подножие ногами своими, — так принял царицу Савскую Шломо — Соломон.

Великолепные дары поднесла ему Балкида и загадала три загадки. Премудрый же — как повелел называть себя Соломон — успел заранее подкупить великого жреца царства Савского и, узнав за деньги ответы, приказал Цадоку подготовить их в нужном для народа Израилева виде. Он разгадал их без промедления и явил себя перед Балкидой мудрецом.

После торжества премудрости своей повел Соломон Бал-киду по всему дворцу своему и показал все великолепие его. И повел ее к храму, который воздвигал в честь бога Яхве. И когда они пришли к основаниям святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной: и был тот корень вырван из земли с небрежением и отброшен в сторону… За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудознайная птичка удод, которую звали здесь Худ-Худ. Жалобно закричала птичка при виде вырванной виноградной лозы, и поняла Балкида, что должен знаменовать корень этот, какое священное сокровище скрывается подтой землею, которую осквернило Соломоново тщеславие ради постройки храма.

— Ты, — воскликнула Балкида, — воздвиг свою славу на могиле отцов твоих! Лоза эта…

Но перебил ее Соломон такими словами:

— Я велел вырвать ее, чтобы на этом месте воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Я повелю украсить жертвенник четырьмя серафимами из чистого золота.

Но не приняла Балкида оправданий Соломона и так продолжала прерванную речь свою:

— Лоза эта священна, она посажена самим Ноем, отцом рода твоего. Только кощунство его потомка могло дерзнуть уничтожить священное дерево это. Знай же, последний царь из рода твоего, как последний из злодеев, будет пригвожден к этому дереву, которое должно было быть для тебя священным.

И воспламенилось любовью сердце Соломона от слов ее искренних, и вспыхнуло оно под огнем очей царицы, и стал он пред нею, как слуга, как раб пред госпожой своей, от которой зависит и жизнь и смерть его. И тронулось сердце Балкиды любовью царя Соломона. И на мольбы его ответила она согласием своим стать ему супругой. А народу еврейскому царицей мудрой.

Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она царский дворец или же храм бога Яхве, любовалась ли чему-либо из чудес и диковин, так высоко превознесших славу Соломона, на все расспросы свои — кто задумал и исполнил эти дивные работы — от Соломона получала она один и тот же ответ:

— Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал мне добрый царь Хирам, владыка города Тира, что у гор Ливанских на Великом море заката.

И пожелала Балкида видеть Адонирама. Но не было ее желание по сердцу Соломону, и отвлек он ее мысли. И стал он показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей разных, статуи херувимов; показал ей и престол из золота и слоновой кости, который он повелел воздвигнуть напротив жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «медном море» — огромном медном противне для заклания жертв, — которое должно быть отлито по его повелению, то вновь спросила Балкида:

— Кто же воздвиг все эти колонны? Кто чеканил эти статуи? Кто воздвигнул престол и кто будет отливать «медное море»?

— Это дело рук Адонирама, — пришлось ответить Соломону. И нельзя уже было, не обижая Балкиды, не уступить ее нетерпеливому желанию видеть Адонирама. И повелел Соломон призвать зодчего…

Никто из смертных не ведает ни отчества, ни рода таинственной и мрачной личности Адонирама, гений которого настолько выше людей Земли, насколько вершина высочайшей горы возвышается над камешком. Глубочайшим презрением ко всему роду человеческому дышит эта нечеловеческая личность и законно презрение это: не от рода человеческого тот, кто как чужеземец живет среди потомков Адама. Хотя Ева была матерью обоих первородных братьев — Каина и Авеля, но не Адам был отцом Каина, а Люцифер — огненный херувим и ангел Света не мог не зреть красоты первой женщины и не возжелать ее. И могла ли Ева устоять перед страстью высшего ангела? Получив от него запретное яблоко, она согрешила с ним и только потом, нося под сердцем Каина, стала женой Адама. Сын дьявола, Каин все же был добр к Адаму, служил ему опорой в немощной старости и был благожелателен к Авелю, охраняя первые шаги ребенка. Только из ревности к гению, который дал Каину Люцифер, Яхве изгнал Адама и Еву из рая, наказал их и все потомство за любовь Евы к Люциферу. А как изгнали Адама и Еву из Эдема, возненавидели они, как следствие своего изгнания, первенца Каина, и всю любовь свою перенесла Ева на Авеля. И исполнилось сердце Авеля гордости и презрения к Каину. Так отплатил он за любовь брата.