Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир
Гильгамеш, могучий воин, владыка и любимец Урука, избранник богов, уже не молод. Грусть и тоска переполняют его сердце при мысли о неминуемой смерти. Он рассказывает своему верному другу Энкиду о том, что его гнетет.
В местах, где были возвышены имена, я хотел бы возвысить свое имя;
В местах, где были возвышены имена, я хотел бы возвысить имена богов.
Это желание возникает у Гильгамеша при мысли, что он стар, что в его любимом Уруке непрестанно умирают люди. Если он, как и все смертные, должен умереть, пусть по крайней мере прославится и живет во все времена его имя. Чтобы достичь этого, он предпринимает путешествие в Страну живых, называемую также Страной срубленного кедра. По-видимому, он хочет (в тексте прямо об этом не говорится) срубить драгоценные деревья и привезти их в Урук, дабы прославить свой город. (В варианте «В» какую-то роль в принятии этого решения сыграл бог Энки.) О своем намерении Гильгамеш сообщает верному слуге и храброму товарищу Ункиду, который советует ему обратиться к богу солнца Уту, потому что именно этот бог является владыкой и покровителем Страны срубленного кедра.
Гильгамеш козленка светлого взял,
Козленка пестрого, козленка жертвенного,к груди своей прижал,
Солнцу небесному вещает:
«О Уту, к горам я пойду – помощник мой пусть ты будешь,
К горам, где рубят кедр, я пойду -
помощник мой пусть ты будешь!»
На вопрос Уту, почему герой хочет совершить это путешествие,
Гильгамеш отвечает:
Уту, слово хочу я тебе сказать, к слову моему разум твой [пусть ты склонишь],
Мысль к нему пусть ты склонишь;
В городе моем умирают люди – сердце в печали,
Гибнет человек – тяжко на сердце.
Смотрю с городской стены,
Вижу: плывут по реке тела.
И со мною это случится; так это будет!
Человек высокий не достанет до неба,
Человек широкий не прикроет землю.
В горы я хочу войти, имя мое хочу утвердить,
Где имя можно установить, там имя мое я хочу установить,
Где имя нельзя установить, там имя богов я хочу установить.
Уту пришел на помощь Гильгамешу, приставив к нему семь демонов. Обрадованный Гильгамеш призывает пятьдесят мужей и отправляется вместе с ними в далекое и опасное путешествие. Спутниками Гильгамеша могли быть только одинокие мужчины, не имеющие ни дома, ни матери (в варианте «В» – ни жены, ни детей), они должны быть готовы на все и пойти за Гильгамешем, куда бы он их ни повел. Изготовив оружие (кузнецы выковали для Гильгамеша топор «Богатырская сила»), отряд под предводительством царя двинулся в путь и преодолел семь гор (подробностей этого перехода мы не знаем, так как соответствующий кусок текста сильно испорчен и прочесть можно только отдельные слова). За седьмой горой Гильгамеш нашел, по образному выражению поэта, «кедр своего сердца». Герой рубит кедр, Энкиду и остальные участники похода обрезают листья и складывают их в кучи. Поднятый лесорубами шум разбудил страшное чудовище Хуваву, стража принадлежащего богам кедрового леса. Разгневанное чудовище насылает на Гильгамеша глубокий сон. С большим трудом кому-то из спутников Гильгамеша, по-видимому Энкиду, удается разбудить царя. Коварство Хувавы и потеря времени рассердили Гильгамеша. Он вскочил на ноги, «подобно быку, встал он на «большой земле» и поклялся матерью своей Нинсун и отцом Лугальбандой, что не прервет путешествия, не вернется в Урук, пока не победит чудовище, кем бы оно ни было – человеком или божеством.
Напрасно уговаривал его Энкиду, который видел Хуваву, отказаться от мести и от продолжения путешествия. Он не жалеет красок для описания чудовища:
Меня, видевшего этого «мужа», охватывает страх:
Это воин, его зубы – зубы дракона,
Его лик – морда льва,
Его… – это разбушевавшийся потоп,
От его пасти, пожирающей деревья и тростник, никто не уйдет.
Энкиду уговаривает, предостерегает:
Я расскажу твоей матери о твоей славе, пусть она издаст крик,
Расскажу ей о постигшей тебя смерти, пусть она зальется слезами.
Но остановить Гильгамеша невозможно. Он поклялся отомстить, решил прославить свое имя и не отступит, пока не добьется своего. Он твердо уверен, что, если ему поможет Энкиду, его не сломит никакой удар, – вдвоем они непобедимы.
Помоги ты мне, а я помогу тебе, Что тогда с нами случится?…
Он уговаривает Энкиду пойти вместе с ним, «бросить взгляд» на чудовище, если же по пути его друга охватит страх, пусть он этот страх прогонит. Только вперед – таков девиз Гильгамеша. Энкиду идет вместе со своим другом и господином. Пройдя немного вперед, они увидели дом чудовища из кедра. Чего только не делал Хувава, чтобы напугать Гильгамеша, заставить его отступить, бежать. Гильгамеш не подпускает к себе страх, не пугается «взглядов смерти», которые бросает на него Хувава, не отступает, когда чудовище скалит зубы.
Гильгамеш побеждает Хуваву при помощи хитрости: он требует, чтобы чудовище, которому он якобы принес подарки, впустило его в «кедровый дом». Пропуски и темные места в тексте затрудняют понимание того, каким образом царь Урука вырвал с корнями одно за другим семь кедровых деревьев, охранявших вход во «внутренний дворец» чудовища. Пока Гильгамеш валит великолепные деревья, его спутники обрубают ветви и относят их к подножию горы (это действие, дважды повторенное в эпосе, по-видимому, имело какой-то магический смысл). Ворвавшись в дом Хувавы, Гильгамеш ударяет его по лицу. От этой пощечины у Хувавы «зазвенели зубы». Затем герой, как значится в версии «В»,
как пойманному дикому быку, заложил кольцо в нос;
как пойманному воину, накинул сеть.
Испуганный Хувава молит о пощаде, заклинает Гильгамеша не причинять ему зла, взывает о помощи к Уту, просит его вернуть ему свободу. У Гильгамеша доброе сердце. Тронутый мольбами Хувавы, он обращается к Энкиду с какими-то туманными рассуждениями о том, что, может быть, следует отпустить Хуваву. Но, по мнению Энкиду, это было бы очень опасно. Услышав это, Хувава осыпает Энкиду гневными и оскорбительными словами. Тогда Энкиду «перерезает ему горло». Отрубленную голову Хувавы оба героя «относят к Энлилю», т. е. приносят в жертву этому богу. Разгневанный Энлиль обрушивается на Гильгамеша и Энкиду: «Что вы натворили!» – и посылает на них проклятие:
Пусть ваши лица охватит огонь,
Пусть пищу, которую вы едите, пожрет огонь,
Пусть воду, которую вы пьете, выпьет огонь!
Такова интерпретация этого текста Крамером. Если эта трактовка верна, значит, оба героя осуждены богом странствовать по горам и равнинам в солнечном зное. А может быть, это лишь поэтическая метафора, означавшая, что гнев Энлиля был непродолжительным и что странников, достигших цели, ждет долгий обратный путь. В пользу такого понимания заключительной части эпоса, по-видимому, говог рит тот факт, что сразу после произнесения проклятия Энлиль одаряет Гильгамеша семью меламме (нимбами), которые, очевидно, должны защитить героя от опасностей, поджидающих его в горах и лесах, и от нападений диких зверей. Вручением меламме заканчивается эпос.
Нетрудно представить себе, как сильно действовала на слушателей эта удивительная поэма с ее сюжетным богатством, напряженным действием, накалом чувств. Наряду с основной идеей – мечтой о вечной славе, мечтой, заменившей собой мечту о бессмертии, во имя которой совершались великие дела, – здесь присутствует мотив борьбы с чудовищем, повторяющийся как во многих произведениях шумерской литературы, так и в мифологии почти всех народов. Можно ли победителя дракона, жившего в III тысячелетии до н. э., считать прототипом греческих Геракла и Персея или св. Георгия из христианских легенд? Современные ученые, тщательно проследившие все пути странствований героев мифологических сюжетов, отвечают на этот вопрос утвердительно.
Хотя эпическая поэма «Гильгамеш и Страна живых» не содержит такого обилия исторического материала, как поэма «Гильгамеш и Ака», с которой мы познакомились в главе, посвященной древнейшей истории шумерских городов-государств, она заставляет о многом задуматься. Отрешимся ненадолго от очарования сказки и попробуем взглянуть на это произведение глазами ученых, которые ищут в поэтических текстах не только художественные достоинства, не только отражение верований и обычаев, но прежде всего крупицы исторической правды.
Есть ли в этом мифе намеки на реальные исторические события? Хотя мы и не решаемся ответить на этот вопрос положительно, исключить такую возможность нельзя. Вспомним древнегреческий миф об аргонавтах. В нем, бесспорно, отразились реальные события, имевшие место в древнейший период истории этой страны, – торговые экспедиции, разбойничьи набеги, колонизационные походы в Причерноморье. А разве путешествие Гильгамеша не напоминает странствий Ясона?
