Николай Шпанов - Ученик чародея (Часть 1-6)
- Скорее! - приказала Магда. Вилма выбежала в сад и увидела в растворенную калитку автомобиль. Словно сквозь сон, слышала, как хлопнула автомобильная дверца, и - все.
А Магда боролась с Маргаритой. Толстуха была сильна. На мгновение она освободилась от объятий крестьянки, но крикнуть ей все же не удалось: удар кулаком в лицо повалил ее на пол. Она брыкалась, царапалась, кусалась, пытаясь освободить голову, зажатую под мышкой Магды. Чтобы не дать Маргарите закричать, Магда схватила с диванчика подушку и прижала к ее лицу. Магда придавила голову Маргариты к полу и навалилась на мягкое, подавшееся под нею, как студень, тело монахини. Сопротивление Маргариты ослабевало, а Магда, движимая овладевшим ею страхом, все нажимала и нажимала. Сквозь подушку она слышала хрип Маргариты, но больше не думала о том, что делает, и о том, что будет потом. Все ее силы и помыслы были сосредоточены на одном: покончить с сопротивлением начальницы. Она должна сделать это, чтобы спасти Вилму. Вилму и ребенка... Вилму и ребенка... Это заняло весь неповоротливый мозг Магды. Но когда монахиня, изловчившись, укусила Магде руку, когда она вцепилась в грудь Магды, ненависть захлестнула сознание крестьянки. Чем свирепее сопротивлялась толстуха, тем отчетливее Магда сознавала, что под нею палач, мучительница, убийца, виновница страданий и смерти многих людей. Эти мысли, еще темные, полуосознанные, проносились в голове Магды как оправдание тому, что она делала. Она чувствовала, как содрогается рыхлое тело Маргариты, и грудью прильнула к подушке, распяв на полу раскинутые руки Маргариты. Сопротивление монахини ослабевало. Прекратилось совсем. Магда приподнялась. Ее стошнило. Это было осознанное отвращение к убийству. Может быть, Магда испытывала угрызения совести?.. Нет, она не раскаивалась в том, что сделала. Едва ли эта простая девушка, не искушенная в философии и риторике, могла построить какие-нибудь сложные формулы в оправдание совершенного. Она знала, что так должно быть, если слово "знание" подходит для определения того неосознанного, хотя и ясного, что жило в ней. Скорее инстинкт, нежели создание, говорил ей, что случившееся было законным возмездием за все, в чем была виновна убитая. А то, что возмездие это пришло через нее, Магду, что ж, такова, видно, была воля господня. Что могла тут поделать Магда? И потом еще это, с Вилмой... Разве не стоял вопрос так просто: Вилма и ее ребенок или Маргарита?! Им троим не было места в этом необъятно просторном и таком тесном мире... Нет, нет! Магда не испытывала раскаяния! Только страх, обыкновенный страх перед тем, что теперь будет, постепенно овладевал ее мозгом. Страх заставил ее подняться с пола, где она сидела возле тела монахини - расплывшегося, вот-вот готового прорвать своими жирными складками платье и салом растечься по полу. Магда встала и перекрестилась. Несколько времени, как истукан, стояла, не зная, что делать. Попробовала поднять с пола тело, но это оказалось не под силу даже ей. Тогда она поволокла его по коридору и заперла в спальне. Сунув ключ в карман, вернулась в прихожую и привела ее в порядок. Проделывала все спокойно, методически, как обычную утреннюю уборку. Покончив с этим, взяла с вешалки первое попавшееся пальто и хотела его надеть. Пальто было мало. Накинула его на плечи и пошла к выходу. Но одумалась и, тихонько вернувшись к себе в комнату, вынула из-под матраца деньги - гроши, накопленные для Яниса. Эти деньги, не считая, сунула в руку привратнику.
- Не ложись, - сказала она, - через полчаса я вернусь.
- Смотри только тихо, а то проснется сама...
Магда в испуге оглянулась на привратника. Отойдя с десяток шагов, она остановилась: куда? Единственное, что было ясно ее неповоротливому уму: обратно нельзя. Она брела, не видя дороги и спотыкаясь, словно асфальт был изрыт ухабами. Направо простиралась зеркальная гладь озера. Освещенное луной, оно казалось мертвым и бесконечным. Мертвыми и бесконечно высокими казались сосны на берегу. Мертвым и бесконечным было небо над головой. Мертвыми и бесконечно огромными были темные силуэты гор. Весь мир был мертв, темен и бесконечен. А Магда должна была в него идти, не зная, куда ведет эта дорога, куда ей нужно, зачем она идет. В этом мертвом, темном и бесконечном мире не было Яниса. Куда же ей идти, когда нигде, нигде нет Яниса?..
Магда подняла голову и огляделась. Озеро направо, и деревья на его берегу, и небо над головой, одинокий глазок огонька вдали - все показалось ей донельзя знакомым. Где же она все это видела?.. Разве не такое же озеро, серебряное и безбрежное, простирается у нее на родине, в далекой Латвии? Разве не на такое озеро брал ее отец, выезжая рыбачить? Разве не такие же бесконечно высокие сосны стояли вокруг их хутора и не так же они упирались в небо: темное-темное, высокое-высокое...
Разве это не ее родное небо - далекое, далекое небо, раскинувшееся над хутором, над озером и соснами, над всею Латвией, над всем миром?
И тот вон далекий огонек, разве он светится не в окошке родного дома, где отец согнулся над работой?
Конечно же, он ждет, когда вернется Магда!..
Так, все это так: ее озеро, ее небо, ее дом, ее мир!..
Скорей же домой, подальше отсюда - от ужаса и позора, от мысли о том, что нет больше на свете Яниса... Нет Яниса?! Неправда, не может этого быть... Скорей, скорей!..
Магда побежала, спотыкаясь на гладком асфальте.
- Эй, кто там?! Стой!
Кричали где-то впереди. Неподалеку. Там, куда двигалась Магда.
А она?.. Разве она не слышала этого окрика? Или ей и впрямь казалось, будто кричат где-то далеко, очень далеко. Так далеко, что ей еще нужно бежать, долго бежать, чтобы увидеть того, кто кричал. И откуда ей почудилось в этом окрике ее собственное имя, кто же мог здесь кричать: "Магда, эй Магда, стой!"? Уж не был ли это голос ее отца? Будто она не знала, что старый рыбак давно утонул в холодной быстрине Гауйи... А может быть, кричал ее Янис?.. Янис! Уж не налгало ли то письмо из Африки, будто Янис нашел вечный покой в раскаленной африканской земле?.. Кто же позвал ее, кто?!
Магде сдавалось, что она бежит, что ее непослушные ноги движутся быстро-быстро. И она стремилась все вперед и вперед. Только вперед, туда, где светился далекий огонек. Это же огонек ее родного дома!
А кто-то сердито повторил:
- Эй, остановись же, тебе говорят! Ищем целый день!
Она не могла не слышать. Так не мог кричать отец. Не мог кричать Янис. Не мог кричать друг. Так почему же она не останавливалась, почему не поворачивала обратно, не бежала прочь от этого чужого, такого неприветливого, строгого голоса?
А тому, там впереди, кто кричал, как и самой Магде, казалось, будто она движется. Хотя на самом деле ее непослушные ноги сделали всего два три маленьких, совсем маленьких шага. Ее ноги были такие слабые, совсем-совсем ватные. Они даже не могли больше держать ее большое, всегда такое крепкое тело.
Магда медленно осела прямо на повлажневший от тумана асфальт.
Навстречу ей из туманной темноты выбежали двое. Они надвинулись на нее вплотную, схватили под руки и подняли с земли.
Магда молчала. Молчала и все глядела вперед. Там по-прежнему сквозь набегавшие волны тумана светился далекий огонек. Ну, ну, разве же это не был манивший ее огонек родного дома?!
- Эх, и тяжела же девка, - сказал один из подбежавших и, помолчав, спросил: - Куда же теперь?
Было непонятно, кого он спрашивал: Магду или своего спутника. Тот неопределенно промычал:
- Э?
И тоже неизвестно, к кому это относилось: к Магде, беспомощно висевшей на их руках, или к спутнику. Помолчав, он ткнул Магду в бок большим пальцем и повторил:
- Э!
Она не ответила. Всё смотрела вперед. Только вперед. Туда, где за волнами туманной мглы все реже и реже мелькал огонек.
- Эй же, девка, - повторил первый, - теперь поедем в восточную зону, а?
Второй засмеялся. Он снова ткнул Магду в бок. Немного придержал палец у ее теплого упругого тела и хрипло пробормотал:
- Ишь ты!
- Но, но! - строго бросил первый.
А Магда молчала.
И тогда второй сказал:
- Сам-то ты не видишь: она же бежала на восток, значит, ей туда и нужно.
Он говорил громко, словно непременно хотел, чтобы его слова дошли до Магды. А голос его при этом делался все более хриплым, и большая рука его, лежавшая в горячей подмышке Магды, вздрагивала и сжималась все крепче.
- Ну что же, на восток, так на восток, - сказал первый. - Ты слышишь, девка?
Магда молчала. А они засмеялись.
Магда старалась не потерять из вида все более и более тускневший огонек. В ушах ее стоял голос отца, собиравшегося на рыбалку: "Магда, эй, Магда, я - на восток". И тут же был голос ее Яниса: "Магда, моя Магда - на восток, на восток!.." Значит, все это неправда: и то, что умер отец, и то, что умер Янис, и то, что нет больше огня в родном доме, и то... Все, все это ложь!.. Она смотрела на огонек, мучительно напрягая зрение: почему он делается все более тусклым, почему она вот-вот потеряет его?!
