Владимир Малявин - Империя ученых (Гибель древней империи. 2-е испр. изд.)
Противники Цао Цао ничего не смогли противопоставить его двусмысленной, но вполне соответствующей запутанной обстановке тех лет политике. Юань Шу, провозгласив себя императором, стал фигурой одиозной, потерпел ряд сокрушительных поражений и через два года умер, на смертном одре передав императорский титул Юань Шао.
Между тем последний после реставрации ханьского двора в г. Сюй пребывал в полной растерянности. Он не посмел бросить вызов династии и даже предложил Сянь-ди перебраться в его владения. Но момент был упущен, и попытки Юань Шао исправить свой промах уже не могли избавить его от репутации изменника. Даже близкие сподвижники Юань Шао заявляли, что, поскольку он был целиком обязан своим влиянием долгому процветанию его рода при ханьском дворе, ему следовало бы откликнуться на просьбу Сянь-ди о помощи. Более того, в глазах многих семейство Юаней, предавшее императора, само лишилось морального права требовать преданности от своих подчиненных.
Несомненно, это обстоятельство сыграло свою роль в быстром разгроме армии Юань Шао. Что же касается Цао Цао, то он мог быть последовательным в своих требованиях лояльности императору и ему лично, хотя и здесь не обходилось без издержек. Так, Цао Цао не только прощал, но и высоко отзывался о перешедших на его сторону сподвижниках Юань Шао, которые, несмотря на угрозу смертной казни, из чувства долга скорбели о гибели бывшего патрона [Саньго чжи, цз. 11, с. 12б, 16б, цз. 12, с. 16б]. Едва ли позиция Цао Цао свидетельствует, как полагает Т. Ёсинами, о сугубо формальном характере «милости» господина и «преданности» слуги в то время [Ёсинами, 1957, с. 31]. Скорее наоборот: допуская изъявление преданности бывшему мертвому хозяину, Цао Цао мог рассчитывать на твердое соблюдение преданности ему лично.
В экономической сфере успех Цао Цао обеспечила программа устройства государственных поселений – тунь тянь. Впервые они были созданы в 196 г. вокруг новой императорской столицы, а затем и в других, главным образом пограничных, районах. Массы бродячего люда сажались на землю и выплачивали администрации Цао Цао налог в размере 50 или 60% урожая в зависимости от того, имели ли поселенцы собственный тягловый скот или пользовались казенным. Воины, не участвовавшие в боевых действиях, тоже были обязаны обрабатывать землю. Так появилось традиционное для раннесредневековой эпохи разделение на «военные» (бин тунь) и «гражданские» (минь тунь) поселения, причем воины стояли на социальной лестнице ниже свободного крестьянства.
Начинание Цао Цао оказалось чрезвычайно эффективным. По отзыву хрониста, «за несколько лет все закрома были заполнены зерном» [Саньго чжи, цз. 16, с. 1б]. Система аграрных поселений позволила Цао Цао сравнительно легко решить проблему снабжения армии и чиновничьего аппарата, ставшую камнем преткновения для его соперников.
Обратимся к особенностям режима Цао Цао.
Политическая обстановка тех лет характеризовалась противоборством тенденций к сепаратизму и к централизации. Первая была представлена местными магнатами, вторая – участниками «погони за оленем», как с древности в Китае именовали междоусобную борьбу военных вождей за единоличное господство. Региональные лидеры занимали промежуточную позицию, и их отношения с местными «сильными домами» были неодинаковы в разных районах.
В южных областях мы наблюдаем большей частью тесное сотрудничество между провинциальными правителями и локальной элитой. На такого рода союзе, скрепленном брачными узами, зиждилась власть Лю Бяо в Цзинчжоу и семейства Суней в Цзяннани.
На севере положение локальных лидеров было более неустойчивым. Многие из них были сметены вихрем войн, другим рано или поздно приходилось выбирать себе хозяина из числа крупных военных вождей, прежде всего Юань Шао и Цао Цао.
О различиях политических курсов двух гегемонов севера мы располагаем сведениями, так сказать, из первых рук. В 197 г. Цао Цао, получив от Юань Шао высокомерное послание, распорядился составить достойный ответ обидчику. Его советники Го Цзя и Сюнь Юй представили памфлет, в котором в десяти пунктах обосновывалось превосходство Цао Цао над его соперником.
Документ этот заслуживает того, чтобы быть приведенным целиком3:
«(1) Шао много церемонится и манерничает, Вы же полагаетесь на естественность. Это превосходство в праведности (дао). (2) Шао действует как изменник, Вы же заставляете Поднебесную покорно сле довать за Вами. Это превосходство в преданности долгу. (3) В конце Хань управление расстроилось из-за благодушия. Шао хочет исправить благодушие благодушием, оттого и не может добиться успеха. Вы водворяете порядок строгостью, так что верхи и низы знают свое место. Это превосходство в управлении. (4) Шао с виду великодушен, а в душе завистлив. Не доверяя другим, он позволяет занимать высшие посты только родственникам. Вы с виду безыскусны и просты, но по натуре прозорливы и рассудительны. Вы доверяете людям, привлекаете только талантливых и не делаете различия между близкими и дальними. Это превосходство в расчете. (5) Шао строит много планов, но он нерешителен и всегда сомневается в успехе. Вы, приняв решение, тут же осуществляете его и действуете в зависимости от обстановки. Это превосходство в стратегии. (6) Своим высоким положением Шао обязан знатности рода. Он кланяется и расшаркивается, чтобы заслужить похвалу. Поэтому за ним идут много мужей, любящих болтовню и внешний лоск. Вы в отношениях с людьми полностью искренны и не заботитесь о пустых красотах. Вы привлекаете сторонников простыми манерами и не скупитесь для тех, кто имеет настоящие заслуги. Все презирающие лицемерие, честные, прямые, дальновидные и действительно стоящие мужи хотят служить Вам. Это превосходство в добродетели (дэ). (7) Когда Шао видит замерзшего или голодного человека, на его лице появляется выражение участия и жалости, но то, чего он не видит, его не беспокоит. Это называется женской человечностью. Вы, хотя и можете иногда забыть о пустяках вблизи Вас, со всеми в пределах четырех морей обращаетесь хорошо в главном, и милости, распространяемые Вами, превосходят ожидания. Вы относитесь беспристрастно ко всем, даже к тем, кого не видите, и тем самым помогаете всем. Это превосходство в человечности. (8) Шао борется за власть как временщик, сея клевету и смуту. Вы управляете правдой (дао), не оставляя места злословию и кривотолкам. Это превосходство в мудрости. (9) Шао неумеет отличить истину от лжи, Вы поощряете правых учтивостью и караете неправых законами. Это превосходство в воспитании (вэнь). (10) Шао любит впустую демонстрировать силу, но ничего не смыслит в военном искусстве, Вы с малыми силами побеждаете многочисленного врага и имеете талант полководца. Ваши воины уважают Вас, враги Вас боятся. Это превосходство в военном искусстве» [Саньго чжи, цз. 14, с. 8б-9а].
Памфлет Го Цзя любопытен во многих отношениях, но мы отнесемся к нему только как к историческому свидетельству. Нельзя, конечно, не учитывать содержащегося в нем элемента риторики и намеренной тенденциозности. Но последовательно развиваемый автором контраст между деловитым, решительным Цао Цао и манерным, слабовольным Юань Шао, надо думать, навеян действительными различиями между наследником традиций служилой знати и его соперником, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу к власти.
Полководец – это поддерживающая опора государства. Если его знания крепки, государство обязательно будет сильным. Если в опоре появятся трещины, государство неизбежно ослабеет.
Сунь-цзы
Юань Шао (отчасти подражая самому Конфуцию) писал о себе в послании к Сянь-ди в 196 г.: «Ваш подданный родом из именитой семьи, вырос в столице, сведущ только в хороших манерах и не обучен военному делу» (Хоу Хань шу, цз. 74а, с. 166]. Есть свидетельства того, что «благодушие» Юань Шао означало на практике попустительство в отношении местных магнатов [Саньго чжи, цз. 1, с. 23а, цз. 11, с. 16б].
Правдоподобен и образ Цао Цао, согласующийся с прочими сведениями о властолюбивом полководце, который «был распущен и не заботился о правилах поведения» [Саньго чжи, цз. 1, с. 1б]. Памфлет Го Цзя дает представление о программе и образе мыслей Цао Цао – человека дела, готового добиваться цели любыми средствами и признающего только личную доблесть.
Подмеченный Го Цзя курс его патрона на поощрение только по «действительным заслугам» приобрел позднее силу закона. Уже во втором десятилетии III в. Цао Цао трижды издавал приказы об отборе чиновников по личным способностям, объявляя, что, «даже если кто-нибудь имеет дурную репутацию, а над его манерами смеются и если кто-нибудь не блюдет человечности и сыновней почтительности, но искусен в управлении и командовании войсками, таких нужно брать на службу» [Саньго чжи, цз. 1, с. 21а, 39б, 44а].
Цао Цао отнюдь не был принципиальным противником конфуцианской морали. Просто, как всякий диктатор, он ставил интересы дела выше морали. Цао Цао требовал от своих служилых людей полной покорности и обращался с ними на редкость сурово: палочные наказания даже для высших чинов были в порядке вещей, многие сановники, чтобы не дать лишнего повода для подозрений, приходили на службу в скромном платье, собственноручно неся провизию и питье [Саньго чжи, цз. 13, с. 12б, цз. 23, с. 1б].
