Б. Белозеров - Фронт без границ. 1941–1945 гг.
1. Добьешься украинского государства или погибнешь в борьбе за него;
2. Не позволишь очернить ни чести, ни славы;
3. Помни великие дни борьбы за наше освобождение;
4. Будь горд и помни, что ты являешься продолжателем борьбы за славу Владимира Трезуба;
5. Мсти за смерть великих рыцарей;
6. Про дела не говори с кем можно, а говори с кем нужно;
7. Ни просьбы, ни угрозы, ни муки, ни смерть не заставят тебя выдать тайну;
8. Ненавистью и хитростью ты встречаешь врага своей нации;
9. Будь героем украинской нации;
10. Стремись к расширению богатства, простора и славы украинского государства»[708].
Перед отделами и отделениями УНКВД комиссар П. Н. Кубаткин поставил задачу: «Немедленно пересмотреть все агентурные разработки, дела-формуляры и учетные дела для выявления проходящих по ним лиц, подозреваемых в проведении контрреволюционной украинско-националистической деятельности. Все лица, прибывшие в Ленинград из Западной Украины, должны быть взяты на учет…»[709].
Опасность приверженцев ОУН для советских войск, сражавшихся с врагом, была очевидна. В годы войны и послевоенное десятилетие они с особой жестокостью уничтожали людей, и прежде всего военнослужащих, местных активистов, жгли и разрушали школы, сельсоветы и т. д. Внутренним и пограничным войскам пришлось вести настоящую борьбу с националистическими бандами на территории западных областей Украины, Белоруссии и в Прибалтике.
В обстановке непрекращавшихся попыток врага заслать в наш тыл свою агентуру с целью не только разведки и шпионажа, но и совершения диверсионных актов, перед органами НКВД встали сложные задачи проведения фильтрации населения, освободившегося от вражеской оккупации. Главное здесь заключалось в том, чтобы выявить лиц, сознательно сотрудничавших с гитлеровскими властями, а также оставленных врагом агентов, специально подготовленных в разведшколах для сбора информации о советских войсках и других структурах. В специальном указании начальника УНКВД П. Н. Кубаткина от 28 февраля 1942 года говорилось: «…2. Работу в освобожденных городах и районах начинать с арестов всех ранее выявленных ставленников и активных пособников немцев, с установлением связи с агентурой, оставленной и оставшейся на временно оккупированной территории. Установленных следствием сотрудников немецкой администрации брать на учет, в том числе:
а) разведчиков и контрразведчиков, бывших служащих германских административных органов;
б) владельцев и жильцов домов, в которых размещались немецкие спецслужбы;
в) агентов германской военной разведки, гестапо и тайной полевой полиции, резидентов, агентов-разведчиков, диверсантов;
г) членов магистратов, местных самоуправлений, старост, служащих полиции;
д) изменников Родины, предателей, провокаторов и немецких пособников, оказывавших содействие оккупантам в проведении различного рода карательных мероприятий (выявление коммунистов, партизан, военнослужащих Красной Армии, изъятие у населения продовольствия, скота…);
е) бывших участников контрреволюционных, белогвардейских и националистических организаций, созданных немцами;
ж) членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ, прошедших регистрацию у врага;
з) женщин, вышедших замуж за офицеров, солдат и чиновников германской армии;
и) содержателей притонов и домов терпимости;
к) всех без исключения лиц, служивших в созданных немцами учреждениях и предприятиях вне зависимости от рода обязанностей;
л) лиц, добровольно ушедших с немцами, членов их семей, оставшихся на нашей территории»[710].
Несколько иная карта оперативного учета ставленников, пособников и прислужников врага осуществлялась в НКГБ КФ ССР. В январе 1945 года здесь было выявлено всего 256 человек, в том числе по видам разработок:
а) шпионаж финский — 13;
б) шпионаж выясняемый — 3;
в) предательство и пособничество — 18;
г) разные антисоветские высказывания — 8;
д) буржуазные националисты — 2;
е) прочие — 2.
Были взяты на учет по собранным компрометирующим материалам последующей окраске:
1) бывшие члены антисоветских партий — 5;
2) участники контрреволюционных восстаний — 2;
3) бывшие кулаки, помещики — 2;
4) судимые за контрреволюционные преступления — 1;
5) перебежчики, политэмигранты — 4;
6) лица, въехавшие в СССР в массовом порядке — 11;
7) исключенные из ВКП(б) по политическим мотивам — 5;
8) низшие чины полиции — 1;
9) члены городских управ, старосты — 16;
10) переводчики — 5;
11) лица, работавшие в лесничестве — 2;
12) лица, оказывавшие услуги оккупантам — 9;
13) члены ВКП(б), прошедшие регистрацию — 4;
14) лица, бывшие в плену — 13;
15) лица, добровольно выезжавшие в Финляндию и возвратившиеся обратно — 53;
16) женщины, сожительствовавшие с оккупантами — 45;
17) члены буржуазно-националистической организации «Керхо» — 25[711].
По всем этим лицам осуществлялась оперативно-чекистская проработка, и при установлении состава преступления, как сотрудничавшие с врагом, они осуждались военным трибуналом и затем свои сроки наказания отбывали в специальных лагерях с особым режимом содержания. Безусловно, в числе обвиненных в сотрудничестве с фашистами были и необоснованно осужденные к большим срокам лишения свободы и, как впоследствии выяснилось, в большинстве своем — это были лица, действовавшие по заданию НКВД или партизан; кроме того, немало выявлялось случаев, связанных и с наветом. Лишь повторное разбирательство сняло обвинение с этих граждан.
Следует подчеркнуть, что и в обстановке войны, когда у органов внутренних дел существовали возможности пренебречь законом, ссылаясь на особые и даже чрезвычайные условия и оперируя целесообразностью в борьбе с антисоветскими, контрреволюционными и иными преступлениями, вопрос о соблюдении законности в их работе ставился довольно остро. В многочисленных документах того времени встречается немало приказов, приказаний и циркуляров, связанных с принятием мер по отношению к тем работникам правоохранительных органов, которые допускают нарушение законов.
В декабре 1941 года приказом начальника УНКВД ЛО были привлечены к строгой дисциплинарной ответственности сотрудники Приморского РО НКВД Рубеж и Посогов за безответственное и преступное отношение к работе по оформлению следственных материалов на арест и обыск[712]. В мае 1942 года был издан приказ «О нарушениях революционной законности в следственной работе сотрудниками Управления милиции г. Ленинграда», в котором подчеркивалось, что «…отдельные работники милиции в практике своей следственной работы допустили нарушение революционной законности и норм УПК РСФСР». Так, в течение января — апреля 1942 года многие арестованные были освобождены и оправданы за недостатком улик и отсутствия состава преступления[713]. 10 февраля 1943 года начальник УНКВД ЛО П. Н. Кубаткин наложил взыскание наряд сотрудников милиции за необоснованный, без достаточных оснований арест нескольких человек. 20–25 дней эти граждане находились в тюрьме, но их вынуждены были освободить[714]. 25 сентября 1943 года начальником УНКВД И. С. Шикторовым было наложено строгое взыскание на оперуполномоченного 3-го отделения ОБХСС Управления милиции Шутова М. И.[715]. Уже эти приказы показывают, что и в военные годы предпринимались попытки ведения строгого контроля за правильным исполнением следственными работниками законодательных актов и привлечения их нарушителей к строгой ответственности.
Твердое знание сотрудниками органов внутренних дел нормативно-правовой базы имело в условиях войны большое значение. Следует иметь в виду то, что в этот период, наряду с законодательством мирного времени, вступили в действие правовые акты, которые отражали особенности военного времени, а также распоряжения военных властей по вопросам режима и охраны общественного порядка. В помощь работе своим сотрудникам УНКВД ЛО периодически объявлял «Краткий перечень действующих решений Ленгорисполкома и приказов военных властей», наблюдение за исполнением которых возлагалось на органы милиции. Так, например, 2 сентября 1942 года, приказанием № 231 начальника Управления милиции города был объявлен перечень действующих актов по состоянию на 1 сентября 1942 года[716]. В апреле 1943 года был объявлен новый перечень документов в количестве 36 наименований[717]. В их числе имевшие силу Постановление СНК СССР№ 1667 от 10 сентября 1940 года. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 31 мая 1935 года, решения Ленгорисполкома от 30 июля и от 17 сентября 1941 года, от 18 апреля 1942 года и другие. Они касались таких основных направлений, как паспортный режим и учет военнообязанных, санитарный надзор, противопожарные правила, разрешительная система и др.
