История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Прокопий дополняет наши сведения о тогдашних отношениях к Персии сообщением о других мотивах, какие были у Кавада, когда он искал сближения с империей. Как все персидские цари, он имел много сыновей от разных жен. Право первородства не соблюдалось в Персии и высшая знать имела особые права при решении вопроса о престолонаследии по смерти царя. Кавад не любил своего старшего сына Каоса и хотел отстранить его от престола. Второй его сын, Зам, был слеп на один глаз и, по старым обычаям, тем самым лишался права на престол. Третий сын, Хосров, рожденный от брака с сестрой аспебеда, пользовался большой любовью отца, и Кавад хотел обеспечить ему преемство своего трона. Так как Зам был человек храбрый и уже пользовался большой популярностью в народе, то Кавад опасался, что он, по его смерти, поднимет восстание. Желая усилить шансы Хосрова, Кавад отправил к Юстину посла с просьбой, чтобы император усыновил его (521 год). Это предложение вызвало сначала полное сочувствие со стороны Юстина и Юстиниана, видевших в этом сближении залог мира; но влиятельный в начале правления Юстина сановник Прокл, занимавший пост квестора, восстал самым решительным образом против предложения Кавада и убедил всех, что усыновление будущего персидского царя может дать повод усыновленному заявить претензии на замещение императорского трона и вызвать тяжкую войну. В своем письме Кавад спрашивал, в какой форме Юстину будет угодно произвести усыновление, и предлагал ему прислать на границу уполномоченных для выяснения спорных вопросов и выработки условий прочного мира на будущее время. По настоянию Прокла, ответ был дан в том смысле, что император со своей стороны искренно желает заключить мир и пришлет уполномоченных, а что до усыновления, то ответ гласит: «не хартиями усыновляются варвары, а снаряжением оружия».[55]
В ту пору, когда шли эти переговоры, явился новый повод для взаимного недовольства обеих держав: империя приняла под свою верховную власть царя иверов. Издавна утвердившиеся близкие отношения между иверами и империей держались еще в силе в начале правления императора Льва; но затем, как вследствие внутренних волнений в стране, так и вмешательства персов в дела кавказских народов, старые связи ослабли, и Иверия вошла в зависимые отношения к персидской державе. Одновременно с тем власть царя иверов претерпела ограничения в смысле территориальном, и за царем осталась лишь западная часть области, которую римляне называли Колхидой или Лазикой от имени племени, заселявшего ее. Она обнимала широкую горную область по течению реки Фазида (Риона) до берега моря. Прокопий называет лазов иверами, т. е. грузинами, и этим свидетельствует, что в то время византийское дипломатическое ведомство было хорошо осведомлено о племенном единстве грузин, имеретин и мингрельцев, как теперь называются главные племена картвельской народности.[56] Главный город страны лежал близ моря на устье реки Фазида и носил имя реки. Доступ в Лазику из Иверии закрывали две крепости — Сканда и Сарапаний, воздвигнутые на таких крутых утесах, что провиант и военные припасы приходилось носить людям на спине.[57] Страна производила мало хлеба, население в большинстве вело пастушеский образ жизни и довольствовалось самой простой пищей. Дорог в стране не было, и сообщения были вообще очень затруднены. Соль и хлеб лазы получали с моря, и торговлю с ними вели греческие купцы из Трапезунта. Самая цветущая часть земли лазов лежала на среднем течении Фазида; здесь находились города Кутаиси (или Котатисий, как называет Прокопий), Мухерезий, Археополь (в расстоянии одного дня пути от Мухерезия) и Родополь, расположенный на равнине; на северо-восток от Кутаиси лежала крепость Ухимерий, закрывавшая дорогу в область, населенную племенем сванов (Сванетия).[58] Христианство издавна проникло в Лазику из Иверии, которая дала в начале IV века такого стойкого и самоотверженного борца за истину монофизитства, каким был Петр Ивер, епископ Маюмы, окончивший жизнь в конце правления Зенона.[59]
Власть царя Колхиды не ограничивалась территорией, заселенной лазами, а простиралась к северо-востоку в горные местности, занятые племенем сванов и скимнов, и по побережью на апсилов, мисимиан и абазгов. Области абазгов и апсилов лежали к северу от Лазики, а еще дальше на север жили мисимиане, граничившие с аланами.[60] Земля абазгов делилась на два царства: одно по морскому побережью, другое в горах, к востоку от моря. В случае смены на троне в этих зависимых царствах царь Колхиды утверждал преемника. К югу от Колхиды между нею и горною областью, занятою племенем цаннов, жил независимый народ, исповедовавший христианство и состоявший в духовной связи с лазами, так как он получал от них епископа.
Царь Колхиды, современник императора Анастасия, Дамназ, получил утверждение во власти от Кавада и пользовался большим расположением с его стороны. Когда он умер, сын его Цафий,[61] опасаясь, чтобы Кавад не заставил его принять религию Зороастра, вступил в соглашение с императорским двором и, с разрешения императора, явился в Константинополь с большой свитой местной знати. Он встретил самый почетный прием, принял крещение, получил в жены знатную женщину, дочь патриция Нома, Валериану, и был объявлен сыном императора. Из рук императора он принял внешние отличия своего сана и тем признал свою зависимость от империи. Император зачислил его в штат силенциариев своего двора и положил определенный оклад. Событие это записано в хрониках под 522 годом.
Малала сохранил описание того царского орната, который получил царь Цафий от императора. То была облегавшая тело одежда, стихарь, белый, шелковый, с золотыми клавами и портретом императора на груди; плащ из той же белой материи (χλαμύς) с золотой полосой и портретом императора, приходившимся на грудь. Убранство дополняли золотая диадема, золотой пояс, украшенный жемчугом, красные сапоги, также расшитые жемчугом. Со своей благородной супругой из старого рода патрициев империи Цафий отправился в свое царство, обласканный и щедро одаренный императором.
Узнав о крещении Цафия и измене его персам, Кавад заявил претензию Юстину, что он принял в подданство царя народа, который с незапамятных времен находился под властью персов. От византийского двора был дан ответ, что Цафий явился в столицу без всякого зова, чтобы принять христианство, и император, просветив его светом истины, отослал на царство.[62] Кавад не был удовлетворен таким ответом.
Уполномоченными в комиссию для выяснения спорных вопросов и выработки трактата мирного договора были назначены с римской стороны племянник императора Анастасия Ипатий, магистр армии Востока Патрикий и Руфин, сын Сильвана.[63] С персидской стороны то были высший сановник в царстве Сезоис и военачальник Мебод. Уполномоченные съехались на границе
