Книга и писатель в Византии - Александр Петрович Каждан
Писали в Византии гусиным пером или нет, неизвестно; калам, во всяком случае, сохранялся там очень долго. Например, в Евангелии Парижской библиотеки 54, датируемом концом XIII в., мы видим Луку возле столика, на котором несколько тростниковых перьев. И в более поздней (середина XIV в.) рукописи Московского исторического музея 407 евангелисты изображены с каламом в руках. Императорская канцелярия также удержала «трость» как инструмент для письма.
Термин «калам» постоянно встречается и в византийских литературных текстах: ораторы XII в. любили сопоставлять тростниковое перо, бичующее противника, с копьем, обагренным вражеской кровью.
Наряду с термином «калам» у византийцев существовал также термин «графис» или «графион». Можно было бы думать, что это стиль, который в русских текстах именуется «писалом», однако Евстафий Солунский и Иоанн Цец в XII в. употребляют термин «графис» бок о бок со словом «чернила» — значит, это перо. Но какое? Евстафий называет «писало» бронзовым. Нельзя ли допустить, что речь идет о металлическом пере? Вопрос этот нуждается в дальнейшем исследовании.
Если перо по самой природе его материала непрочно, то чернильницы, сделанные из камня, рога или металла, лучше выдерживали время, и поныне сохранилось немало древних чернильниц, иногда с остатками высохших чернил. Среди них известны роскошные, подобные византийской серебряной чернильнице IX в., украшенной изображениями античных мифологических персонажей и надписью, которая прославляет писца Льва — «чудо среди каллиграфов». Античные чернила (по-гречески «м*лан» — черное) подобны китайской туши и нередко сохраняют блеск и цвет на текстах двухтысячелетней давности. Их изготовляли из смеси сажи с камедью (вишневым клеем), из костяного угля (в том числе из жженой слоновой кости), из косточек плодов, из мягких древесных пород и, быть может, из чернильной жидкости каракатицы. То ли из-за состава чернил, то ли из-за характера писчего материала античные тексты легко смывались, и жалобы на «разрушительную губку» часты в античной литературе. Светоний приводит забавную шутку Августа, оплакивавшего неудачу своей трагедии «Аякс». «На вопрос друзей, что поделывает его Аякс, он ответил, что Аякс бросился на свою губку». (Согласно мифу, Аякс, участник Троянской войны, покончил с собой, бросившись на собственный меч.) И в другом месте он говорит, что поэтам, не угодившим Калигуле, приходилось смывать губкой, а то и слизывать языком свои неудачные сочинения — если только они хотели избежать розог. Вплоть до V в. н. э. писатели вспоминают «разрушительную губку». В средние века положение меняется. Впрочем, средневековые арабские авторы сберегли многообразные рецепты чернил из сажи — главным образом из жженого растительного масла или нефти.
После того как утвердилась пергаменная книга, по-видимому, были созданы новые чернила — из сока дубовых чернильных орешков, — впервые упомянутые латинским писателем Марцианом Капеллой, жившим в V столетии. Они были прочнее, их нельзя было смыть губкой. Можно было только соскоблить пемзой. По своему желто-коричневому тону они отличались от блестящих сажных чернил. В Византии «вареные чернила» — энкауст — приготовляли не только из толченых и пропаренных чернильных орешков (возможно, с добавлением медного купороса), но и из отвара некоторых сортов древесной коры, перемешанного с сажей и камедью. Чернильные орешки служили материалом для изготовления чернил также и в арабских странах. К XV в. внедряются так называемые железные чернила современного типа.
Пергаменная книга была очень дорога, и это подчас приводило к тому, что старый текст соскабливали и на очищенную поверхность наносили новый. Так возникали книги с «двойной нагрузкой» — палимпсесты (от греческих слов «п*лин» — «вновь» и «пс*хо» — «счищаю»). Древнейший греческий палимпсест — сочинения Ефрема Сирина в рукописи V в., стертые и «записанные» в XIII столетии. Сохранились также палимпсесты Гомера и Страбона с первоначальным текстом, датируемым VI–VII вв.
Иногда старые тексты счищали из идеологических соображений. Средневековые писцы благочестиво «записывали» языческие или еретические тексты: известна, к примеру, стертая рукопись Еврипида, на которую нанесен новый текст — библейских пророков. Но было бы неверным думать, что «записывание» старых манускриптов всегда диктовалось враждой к языческой книге: Ефрем Сирин, которого стерли в XIII в., принадлежал к числу авторитетнейших христианских авторов.
Современная техника позволяет в некоторых случаях фотографировать (и, следовательно, восстанавливать) счищенный, или, как его называют, угасший текст.
В истории средневекового греческого книжного письма выделяют обыкновенно два периода: первый характеризуется преобладанием унци*ла, второй — минуск*ла.
Унциальное письмо (термин «унциал» заимствован из латинской терминологии), иначе называемое маюскульным (от латинского «majus» — «большее»), возникло применительно к дешевому писчему материалу — папирусу; оно крупное, четкое, со сравнительно небольшим числом сокращений. Все буквы одинаковой высоты и поставлены обособленно, они словно размещаются между двух мысленных линеек. В основе каждой из букв лежит, как правило (исключение составляют кси, ро, ипсилон и еще две-три буквы), один из трех элементов: квадрат, круг или равнобедренный треугольник — так, что диаметр круга и высота треугольника равняются стороне квадрата. Слова унциального текста не разделены, надстрочные знаки отсутствуют.
Унциальное письмо первых веков нашей эры не оставалось, разумеется, неизменным: по-видимому, известную трансформацию оно претерпело в связи с переходом к кодексу как преобладающей форме книги и с изменением техники письма: вероятно, с конца II в. н. э. угол наклона калама стал значительно более острым. При этом (во всяком случае, до VI в.) эволюция греческого письма шла параллельно развитию латинского, и обе системы оказывали взаимное влияние.
IV в. был выработан канон «библейского маюскула», представленного, в частности, Синайской рукописью Библии. Насколько можно судить по немногочисленным сохранившимся рукописям (особенно скудны уцелевшие фрагменты греческих книг VII–VIII вв., что, скорее всего, объясняется упадком книжного дела в это время), с конца IV в. унциальный канон приобретает черты некоторой искусственности и маньеризма (чрезмерное подчеркивание контрастов в форме букв, внедрение орнаментальных мотивов), и одновременно начинают вырабатываться новые (быть может, локальные) типы унциального письма: их условно называют коптским, «оживальным» (стрельчатым) и литургическим унциалом; «оживальный» именуется иногда славянским.
В IX в. книжное производство в Византии оживляется: во всяком случае, число рукописей этого времени, дошедших до нас, намного превосходит количество манускриптов VII и VIII вв. Около 800 г. был переписан греческий перевод «Диалогов» папы Григория Великого. Позднее появился ряд книг, среди которых много ученых сочинений Птолемея, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Косьмы Индикоплова, Диоскорида. Эти книги писаны унциалом. Унциал IX в. обладал известными особенностями: буквы наклонены вправо, некоторые
