Борис Башилов - Когда диавол выступил без маски в мир (Деятельность масонства в эпоху возникновения Ордена русской интеллигенции
Поэтому борьба мирового масонства против России не ограничивалась выражением недобрых чувств к России и русским и писанием клеветнических книг и статей, а сопровождалась подготовкой к войне с Россией и выработками планов по разделу ее. Англия, чтобы подорвать политическую, мощь России начала поддерживать Германию. Эту сильную Германию английские масоны предполагали, рано или поздно, бросить против России. В 1849 году в европейских газетах был опубликован "План лорда Пальмерстона по переустройству Европы". В этом плане указывалось, что он. "...направлен к новой конфигурации Европы, основание сильной Германской Империи, которая должна представлять из себя стену, долженствующую разъединить Францию от России, а так же основание Польско-Венгерского государства, которое должно завершить схему, направленную против великана севера". (N. Deshamps. "Societes Secrets et la Societe". Vol. II. Pagina 312. 1880.)
"Аланские острова, - писал в 1854 году Пальмерстон видному политику Англии Джону Расселю, - и Финляндия должна быть возвращена Швеции. Некоторые из прибалтийских провинций (России) Пруссии. Королевство Польское восстановлено полностью, как барьер между Германией и Россией. Валахия, Молдавия и устья Дуная - отданы Австрии взамен Ломбардии и Венеции, которые должны получить или независимость или быть присоединены к Пьемонту. Крым, Черкесия и Грузия должны быть отторгнуты от России и отданы Турции, либо сделаны независимыми, либо переданы под суверенитет Султана".
Встревоженный ненавистью европейских деятелей к России Тютчев писал в одном из своих стихотворений:
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон...
И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду Божью
Людская кривда к бою не звала...
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова
Все поднялось и все грозит тебе!
О, край родной, - такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней!..
Велико, знать, о, Русь, твое значенье.
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Масонские и околомасонские круги Запада не ограничивались одной только клеветой в печати, а и предпринимали меры к убийству Имп. Николая I. В 1926 году во французском журнале "Обзор интернациональных тайных обществ" было напечатано сообщение, что "После смерти маркиза де Бернмен были найдены письма, в которых говорилось о намерении карбонариев убить Императора Николая I. Для этого под видом врачей в Россию было отправлено 18 членов общества (то есть общества итальянских карбонариев. - Б. Б.) (Revue International Societes Secrets. N. 28. 1926.).
X
Гоголь ясно понимал, что темные силы не отказались от своих целей и что они во всех странах Европы ведут тайную упорную борьбу против христианства и монархий. Гоголь ясно понимал, что судьба христианства и европейских монархий решается в современную ему эпоху.. "В наших искренних, дружеских, тесных сношениях с Западом, - писал один из видных представителей 40-х годов Шевырев, - мы не примечаем, что имеем дело как будто с человеком, носящем в себе злой, заразительный недуг, окруженный атмосферой опасного дыхания. Мы целуемся с ним, обнимаемся, делим трапезу мысли, пьем чашу чувств... и не замечаем скрытого яда в беспечном общении нашем, не чуем в потехе пира - будущего трупа, которым уже пахнет". С подобным же пессимизмом смотрел на Европу и Гоголь. "Европа сама сильно, глубоко больна и ждать от заимствования созревающих в ней идей - нельзя". Ведь и Россия-то больна только потому сегодня, что в течение 126 лет назад она заимствовала политические и философские идеи у тогда уже духовно больной Европы.
В первом варианте своего ответа Белинскому, возражая Белинскому на его заявление, что "Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности", - Гоголь писал:
"Вы говорите, что спасение России в европейской цивилизации, но какое это беспредельное и безграничное слово! Хотя бы вы определили, что нужно подразумевать под именем европейской цивилизации. Тут и фаланстеры красные и всякие, и все готовы друг друга съесть и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивает поневоле: где же цивилизация?"
"Все более или менее согласились называть нынешнее время переходным, пишет Гоголь в "Авторской исповеди". - Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, даже и не на ночлеге, не на временной станции, или отдыхе. Все чего-то ищет, ищет уже не вне, а внутри себя". "Везде обнаруживается более или менее мысль о внутреннем строении: все ждет какого-то более стройнейшего порядка". Но все надежды на более стройный порядок возлагаются не на Бога, а на человеческий разум. Человек XIX столетия, несмотря на кровавый опыт французской революции не смирился, а еще более возгордился своим умом. А эта гордость, - по мнению Гоголя может принести только еще более страшные плоды. "Гордость ума, - с тревогой констатирует Гоголь в статье "Светлое Воскресенье", - никогда еще не возрастала она до такой силы, как в девятнадцатом столетии".
Белинский, возлагавший всю надежду на европейскую культуру, на силу разума, на социализм, не видел то, что видел Гоголь, писавший в статье "Светлое Воскресение", что человечество влюбилось в ум свой. "...Но есть страшное препятствие (воспраздновать нынешнему веку светлый праздник), - имя ему - гордость. Обрадовавшись тому, что стало во много лучше своих предков, человечество нынешнего века влюбилось в чистоту и красоту свою". Но особенно сильна ныне гордость ума. "Ум для современного человечества - святыня; во всем усомнится он - в сердце человека, которого несколько лет знал, в правде, в Боге усомнится - но не усомнится в своем уме". Гоголь сильно и остро предвидел то, о чем позже с такой силой писал Достоевский.
Страшные разрушительные действия человеческого ума, получили свое воплощение в увлечении социализмом - то есть в социальном утопизме. Для Гоголя, как для подлинного русского философа: "...Ум не есть высшая в нас способность. Его должность не больше как полицейская. Он может только привести в порядок и расставить по местам то, что у нас уже есть". "...Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями..." "Но и разум не дает полной возможности человеку стремиться вперед, есть высшая еще способность, имя ей - мудрость, и ее может дать нам один Христос". "Уже ссоры и брани начались не за какие-нибудь существенные права, не из-за личных ненавистей - нет, не чувственные страсти, но страсти ума начались: уже враждуют лично из несходства мнений, из-за противоречия в мире мысленном. Уже образовались целые партии, друг друга не видевшие, никаких личных сношений не имеющие - и уже друг друга ненавидящие. Поразительно: в то время, когда уже было начали думать люди, что образованием выгнали злобу из мира, злоба другою дорогою, с другого конца входит в мир - дорогою ума, и на крыльях журнальных листов, как всепогубляющая саранча, нападает на сердце людей повсюду. Уже и самого ума почти не слышно. Уже и умные люди начинают говорить, хоть против собственного своего убеждения, из-за того только, чтобы не уступить противной партии, из-за того только, что гордость не позволяет сознаться перед всеми в ошибке, уже одна чистая злоба воцарилась на место ума".
"Что значит, что уже правят миром швеи, портные и ремесленники всякого рода, а Божий Помазанники остались в стороне. Люди темные, никому неизвестные, не имеющие мыслей и чистосердечных убеждений, правят мнениями и мыслями умных людей, и газетный листок, признаваемый лживым всеми, становится нечувствительным законодателем его неуважающего человека. Что значат все незаконные эти законы, которые видимо, в виду всех, чертит исходящая снизу нечистая сила - и мир видит весь, и, как очарованный не смеет шевельнуться. Что за страшная насмешка над человечеством". "И ни одного дня не хочет провести (в духе святого праздника) человек девятнадцатого века". "И не понятною тоскою уже загорелась земля; черствее и черствее становится жизнь; все мельчает и мелеет, и возрастает только в виду у всех один, исполинский образ скуки, достигая с каждым днем неизмеримейшего роста. Все глухо, могила повсюду. Боже. Пусто и страшно становится в Твоем мире". "Исчезло даже и то наружное добродушное выражение прежних простых веков, которое давало вид, как будто бы человек был ближе к человеку. Гордый ум девятнадцатого столетия истребил его. Диавол выступил уже без маски в мир".
"Меня удивляет одно в людях мыслящих, - пишет Ф. Тютчев, - что они еще недовольно вообще поражены апокалипсическими признаками приближающихся времен. Этот таинственный мир, быть может, целый мир ужаса, в котором мы вдруг очутимся, даже и не приметив этого перехода".
